людей, ясно? И никогда, слышишь, я не довожу ее до такого состояния. Я
запретила ей это делать. Вообще запретила, понимаешь ты? Она просто сидит,
закрыв глаза - во время приема - и думает себе о лекциях, мальчиках или не
знаю о чем. А я работаю. Люди смотрят на нее и верят тому, что слышали от
других, а не тому, что видят своими глазами. Я так живу, понял? А ей
запрещаю, потому что она после этого ненормальная становится. Вспоминает
что-то, воображает... Не хочу, понял ты? Эти рисунки... Она даже не
спросила меня, ушла сразу, как отключилась. Опять твои дурацкие штучки с
тестами? Разве можно так? Ты же знал, что будет, не мог не знать. Ну, что
молчишь? Совесть есть у тебя?
специально не идет, - подумал Р.М., - поняла, что мать хочет говорить со
мной. И сказать мне нечего. Сам только что понял, в чем тут дело. Сказать
о Наде? Господи, как все перепуталось...
занимаюсь. Это девушка одна рисовала. Галкина дочь, помнишь Галку
Лукьянову?
всем светилам возила.
собой. - Тогда и Эйнштейна можно считать больным. Если что не как у всех,
сразу - на костер, на эшафот, в больницу, пальцами показывать, сеансы
черной магии и телепатии... Здорова твоя Леночка, и ты сама это знаешь,
иначе - что же ты с ней делаешь? Сеансы эти, люди, весь этот балаган? Я не
понимаю тебя, Тома.
устоялось, все путем. И дом, и все остальное. Не нужно только, чтобы
равновесие нарушалось. Понял? Равновесие. Это по-твоему, по-физически. Не
мешай, Рома. Каждый живет, как может. Думаешь, я на этом много
зарабатываю? Я ведь не Джуна, клиентура у меня местная, и не каждый день.
И еще участковому плати, и фининспектору. Что остается? Зарплата младшего
научного сотрудника.
собрался. Ты еще зайдешь к нам, Рома?
накрыла ее обеими ладонями, взгляд ее был по-детски просительным, будто
речь шла об игрушке, с которой трудно расстаться.
или два? Хочется посмотреть внимательно. Можно? Я потом вам сама привезу,
хорошо?
знал, что оставит, потому что Лена, в отличие от всех, понимала смысл
изображенного. Она знала, что изображено. Может, и она хотела бы
нарисовать нечто подобное, но не могла, не умела. Может, сама Лена что-то
объяснит матери в его отсутствие. Возможно, - хотя на это надежда
невелика, - удастся увидеться с Леной без бдительного присмотра Тамары.
Есть о чем поговорить.
чувствую. Для нее в этих рисунках что-то есть. И ты знаешь - что. Завтра я
их тебе сама верну. Позвоню и передам. Запиши свой телефон вот здесь, в
книжке... И не приходи больше, Рома. Сеансы магии тебе не нужны, а в гости
не зову.
приехала и хочет придти.
вечером.
так. Он привык не доверять интуиции, она часто подводила, особенно после
того, как были сформулированы шаги алгоритма открытий, и он приучил себя
едва ли не все жизненные ситуации прогонять по шагам алгоритма, как солдат
сквозь строй. Каждая мысль получала свою долю тумаков, и либо выживала,
либо падала в изнеможении.
взгляд мужчины стрелялись или бросались в пучину, или совершали еще
что-нибудь еще, столь же бессмысленное и никому не нужное. А на самом
деле... На самом деле это был взгляд женщины, вернувшейся из другого мира.
Он не звал - он пытался рассказать и не мог. У всех ведьм во все времена
одна беда - они ничего не могут рассказать. Ведь почти всегда это -
обычные женщины, часто даже с ослабленным умственным развитием (Надя,
Наденька, какое редкое исключение!), Лена тоже вряд ли блещет умом, то,
что она видит, слышит, осязает, для нее потрясение, которое описать
невозможно, потому что нет ни слов таких, даже приблизительных, ни красок.
Может, поэтому Надины рисунки стали для Лены откровением. Она их узнала.
оставлять рисунки. Впрочем, что может случиться? Разве что Лена еще раз
побывает _т_а_м_, она умеет управлять своей силой, об этом ясно сказала
Тамара. Может быть, завтра все же удастся расспросить девушку. Постараться
встретиться без опеки Тамары.
пили чай. Женский голос в трубке Р.М. слышал впервые и, естественно, не
узнал. Голос срывался на крик, и слова, которые доносились, трудно было
разобрать. Чего хотела женщина, Р.М. не понял и положил трубку.
с Леной? Зачем? Я их порву сейчас же! Ее увозят, ты понимаешь?!
агрессивность, он сразу понял, что произошло, едва Тамара назвала себя.
Слушая, он мысленно прикидывал путь и оценивал время на дорогу.
кем-то.
психиатрическую клинику номер два. Это в нашем районе, Лена там на учете.
Выезжай туда немедленно. Я буду ждать в приемном отделении.
Рома?
рисунки. Но ведь в первый раз все обошлось. Иначе я бы не оставил.
быстро. Таня молчала, сумрачное напряжение мужа передалось и ей. В темноте
Р.М. нащупал ее руку и сжал, и Таня сразу придвинулась к нему. Машина
подпрыгивала, на частых поворотах они валились друг на друга, и Р.М. не
понимал, где они находятся, то ли еще на Завокзальной, то уже проехали
поселок Монтина.
неярким фонарем, освещавшим полуоткрытую коричневую дверь, к которой вели
с узкого тротуара три выщербленных ступени.
стен, зарешеченное окно на улицу - и пустота. В глубине комнаты оказалась
еще одна дверь, и они вошли в коридор, казавшийся длинным настолько, что
дальний его конец терялся будто в тумане. У двери в коридоре стоял стул,
на котором сидел детина в грязном халате. Увидев вошедших, детина, не
пошевелившись, коротко спросил:
ее дочь, Лену, восемнадцати лет.
топчан.
рисунки. Ну, посмотрела она. И что? Где бывало, чтобы от этого с ума
сходили?
все, кроме Лены. Она просто узнала то, что было нарисовано. Для нее
рисунки - самый настоящий реализм. Она бывала там. Это ее мир. Ее, и Нади,
и других. И неизвестно, какой из миров их больше привлекает. Это ведь не
Шломо Вульф
Шилова Юлия
Корнев Павел
Глуховский Дмитрий
Мурич Виктор