Чтение 25–й страницы книги ~Преступившие~

подумать и проскользнул в следующую комнату, бывшую в его годы
курительной.

В бывшей курительной стояли мягкие кресла и ободранная деревянная
кафедра. Здесь, вероятно, заседали, но сейчас комната пустовала, и барон
направился дальше, туда, где в его времена находился буфет.

Тут полковник получил возможность убедиться, что кое-какие традиции
все же сохраняются. Буфет оказался на месте. Правда, выбор закусок,
напитков, а также цены живо напомнили Корфу не прежнее Собрание, а
фронтовые вокзалы Ростова и Новочеркасска. Барон, опасаясь, что за эту
снедь надо платить все теми же пугавшими его долларами, потоптался у
стойки и, ничего не взяв, присел за дальний столик, желая как следует
оглядеться.

Буфетная наполнялась публикой. К стойке выстроился хвост, затем над
очередью прогремело: "Сосиски!" Господа дворяне загудели, начав толкаться
локтями, кого-то ретиво вытолкнули прочь, а над очередью вновь прозвучал
трубный глас: "По полкило в руки!"

Полковник чувствовал себя скверно, ощущая, насколько отстал от жизни.
Нечего и думать, что ему, живому ископаемому, удастся достойно
представлять свой древний род в такое сложное время. Невеселые размышления
Корфа прервал какой-то небритый, очень юркий молодой человек кавказской
наружности, который без спросу подсел к барону, представившись князем
Чавчавадзе и предложив свои услуги по оформлению и поиску нужных для
анноблирования документов. Оплату за свои услуги он просил в какой-то
"эскавэ", но только не в "географии".

Корф прикинул, что в его времена подобного "князя", попади он по
недоразумению в Собрание, отхлестали бы по физиономии и вышибли пинком. Но
барон смолчал, чувствуя поступь новой эпохи, и лишь поинтересовался, как
здесь обстоят дела с дуэлями. Князь Чавчавадзе тут же предложил ксерокс
дуэльного кодекса за десять баксов и пару настоящих пистолетов "Лефоше" за
две тысячи пятьсот.

- Пшел вон, стрикулист! - наконец, не выдержал Корф. Князь, нисколько
не обидевшись, поднялся и, сообщив, что его всегда можно найти здесь в это
время, вышел.

Столики постепенно обживались публикой, которая, успев разобрать
сосиски, дружно пила черный напиток с запахом сапожного крема, который
отчего-то именовался "кофе". Барон, взяв кекс и бутылку виноградного сока,
не поленился лишний раз сполоснуть под краном стакан, после чего принялся
за полдник, стараясь лишний раз не смотреть на высшее общество.

- Разрешите? - услыхал он чей-то дребезжащий старческий голос. - У
вас свободно, милостивый государь?

- Прошу вас, - автоматически отреагировал Корф, а затем удивленно
поднял глаза. За столиком устраивался невысокого роста старичок с седым
венчиком волос вокруг блестящей лысины и молодыми ясными глазами.

- Позвольте представиться, Говоруха Ростислав Вадимович. Вы,
наверное, здесь впервые, сударь?

Имя и фамилия старичка показались знакомыми, но барон, сразу не
сообразив, поспешил в свою очередь отрекомендоваться:

- Корф Михаил Модестович... Очень приятно, господин Говоруха.

- Вы Корф? - удивился старичок. - А не соблаговолите ли сказать, из
каких вы Корфов?

Барон уже собрался пояснить, что он сын генерал-лейтенанта Модеста
Ивановича Корфа, бывшего тамбовского губернатора, но прикусил язык.

- Я... - замялся он. - Я вообще-то из петербургских Корфов. Правда,
наша семья... то есть семья моего... э-э-э... прадеда в начале века жила в
Столице. Я... э-э-э... потомок Модеста Ивановича Корфа, может быть
слыхали?

Старичок, внимательно поглядев на барона, всплеснул руками:

- Ну конечно же! Как же я не догадался! Вы же вылитый Миша Корф! Не
слыхали о вашем тезке? Это был сын Модеста Ивановича, вероятно, ваш дед...
или прадед... Хотя... позвольте, позвольте... наверное, вы все же не
потомок Миши...

Корф вслушался в скороговорку старичка и тут его осенило. Славик
Говоруха! Но ведь прошло уже...

Пораженный этой догадкой, барон нерешительно заметил:

- Видите ли, господин Говоруха, я не знал своего деда. Вы же
понимаете: большевизия, совдепия, - тут он вспомнил читанный им "Краткий
курс", прибавив: - Индустриализация, враги народа... Но отец мне
рассказывал... Мой прадед, кажется, был знаком с семьей какого-то
Говорухи. По-моему, старший Говоруха в начале века был первоприсутствующим
в Столичном отделении Правительствующего Сената...

- Это мой батюшка! - подхватил старичок, от возбуждения даже
подпрыгнув. - Он дружил с генералом Корфом. А младший Корф - Миша - меня
частенько, представьте себе, таскал за уши...

"Было такое, - удовлетворенно подумал полковник. - И поделом тебе,
Славик!"

- По-моему, - продолжал он уже вслух, - у моего прадеда было двое
детей - дочь и сын. Насколько я понимаю, моим дедом был Вовка... э-э-э...
Владимир Корф...

- Вы, похоже, ошибаетесь, - грустно вздохнул старичок. - Володя Корф
пропал в лагерях еще в середине тридцатых. Детей у него не было.

У барона перехватило дыхание.

- Но, я слыхал, что мой отец родился, э-э-э... незадолго, - выдавил
он из себя.

- А... может быть, - Говоруха посмотрел на полковника как-то странно,
- меня здесь тогда не было - осваивал сибирские просторы. Значит, вы
правнук Миши? Как, знаете, приятно. Вы на него очень похожи.

- А... дочь Михаила Корфа, - нерешительно поинтересовался барон. - Ее
звали Леля... Ольга...

- Как же, как же! - обрадовался старичок. - С Лелей я был знаком
много лет. Когда я вернулся из Устьвымлага, она и ее супруг мне, знаете,
очень помогли. Леля в конце двадцатых вышла за какого-то, вообразите,
комсомольца... Она умерла лет двадцать тому... Увы, Михаил Модестович, из
тех, прежних, выжил лишь я. Может, вы слыхали - Корфы дружили с
Орловскими. Это их соседи...

- Да... - на миг забылся барон. - Генерал Орловский был убит
солдатней еще в семнадцатом. Капитан Орловский - Андрей, его старший сын,
служит в Марковской дивизии. У него есть брат - Юрий...

- Был, - покачал головой Ростислав Вадимович. - Из них никто не
уцелел. Ни из Орловских, ни из Арцеуловых - может, и о них вам
рассказывали?

- А? - очнулся барон. - Да, кажется... А у Лели... Ольги Михайловны
были дети?

- А как же! - закивал старик. - Двое сыновей. Старший живет где-то на
юге. Давно о нем ничего не слыхал... А младший в Столице, очень, я вам
скажу, известная личность. Сейчас он как раз во главе делегации уехал во
Францию. Не обратили внимания? Об этом и в газетах было. А его сын в
Столице. Кстати, как и вы, Михаил. Михаил Плотников. Шалопай, доложу я
вам...

- Он здесь бывает? - оживился барон.

- Ну что вы! - махнул рукой Говоруха. - Что ему здесь делать? Тут
либо потомки, хе-хе, дворников, либо такие мумии, как я... Знаете, даже
забавно: столько самозванцев! Этакие Отрепьевы! Здешний предводитель -
Андрей Голицын... Хе-хе, Голицын, конечно, да не из тех. Про других и
говорить нечего. Настоящие до сих пор напуганы, выжидают. Лучше обождать.
Мне-то уже все равно... Видели публику? Чем занимаются, а?

- Гешефтами! - отрубил барон. - Это я уже понял!

- Теперь это называется "коммерческая деятельность", - усмехнулся
Говоруха. - Вначале и меня раздражало, а теперь начало, признаться,
забавлять. Помните у Некрасова? "Берка давно дворянин..." Или это уже в
школах не учат?

- "Благословляя болота семьдесят семь десятин", - закончил цитату
Корф. - Если не учат, то жаль. Господин Говоруха, вы меня очень обяжете,
сообщив адрес Михаила Плотникова. Все-таки... э-э-э... кузен...

В Дом на Набережной барон вернулся в ранних сумерках. Келюс и Фрол
сидели на кухне и о чем-то спорили. Корф, хлебнув холодного чаю,
поинтересовался предметом дискуссии.

- Ерунда! - махнул рукой Лунин. - Это все наш трижды дхар Советского
Союза паникует. Собаку он увидел! Да не простую, а золотую. Вовкулак,
бином!

- Однако, господа... - осторожно отреагировал Корф.

- Воин Фроат вообще животных не выносит. Чуть что - топором...

- Такой я чудила, - согласился дхар. - Ну посуди сам, Михаил, разве
так можно? Нас и так пасут каждый день, а тут Француз снимает девочку,
шляется с нею...

- Позавидовал, - ввернул Келюс. - Ну, Лида, художница. Ну, погуляли.
И не мною она интересовалась, а этим, бином, самоедом... А он все -
вампиры! Ракшасы! Баба-яга в тылу врага!

- Вместо "шмайссера" - кочерга, - поддакнул Фрол. - Собака, не
собака, а за нами следят. Точно говорю, в карету его! А теперь они и Лидку
засекли. А если за нее, елы, тоже возьмутся?

- Резонно, - заметил полковник, отнесшийся к услышанному без всякой
иронии. - Но, Фрол, может, вы все-таки преувеличиваете? Что им от нас
нужно?

- Думаю так, елы, - нахмурился дхар. - Волков ищет здесь какую-то
вещь. А значит, ему требуется, елы, свой человек...

- Лидку перевербует? - хмыкнул Келюс. - Баксы посулит? Она не
согласится, ей твои рисунки нравятся. Наш абориген, представьте себе,
Михаил, - почти что Рембрандт... И вообще, - добавил он уже серьезно, - мы
проводили Лиду до самой квартиры. Живет она с родителями...

На этот раз Фрол промолчал, но вид у него оставался озабоченным.