Факелы датов едва мерцали далеко впереди, в каменном рукаве, ведущем на
поверхность. Песиголовцы переглянулись; один из них хрипло прокричал
что-то своим сородичам по ту сторону пещеры.
чувствовалось, что в многочисленных боковых переходах кто-то шныряет. Ясно
слышались похожие на сдавленный кашель крики хунткоппов.
пещере. Невесть откуда вынырнули десятка четыре собакоголовых и обрушились
на датов с яростью снежной лавины. Зазвенели мечи, полилась первая кровь.
их мечи мелькали, словно белые молнии, вспарывая плотный воздух
подземелья. Датов было больше, но едва они попытались использовать это,
собакоголовые мгновенно отступили и исчезли во тьме одного из переходов. В
пещере осталось лежать четверо датов и два хунткоппа - им уже никогда не
суждено было увидеть солнце.
мраке после короткой битвы. Йэльм стал нервничать - не он хозяин затеянной
игры, и хорошего теперь не жди!
против полутора сотен датов.
верным сынам своим! Сделай руки еще крепче, клинки еще острее! Не
покиньте, асы, датов в безумной битве!
сея смерть поганым хунткоппам.
о бок, рука об руку сражались Коек-скальд, и Огрис, и Харальд, и Матс, и
Гунн, и Эспен - все те, с кем Хокан не раз рубил недругов. Плечом к плечу,
не отступая ни на шаг.
красную. Только в дымном свете факелов она казалась черной. Гулкое эхо
металось в каменном мешке и далеко разносилось под землей.
Хунткоппы тоже стонут - поскуливают, как обыкновенные домашние псы.
Добивать некогда, руки заняты очередным противником.
Боромира, все это время не отходивших от него ни на шаг, он только слабо
усмехнулся, не без самодовольства. Подумаешь, углядел и убил тварь в
запредельщине! Если кому непонятно или недоступно - что же, место ли ему
тогда в окружающем мире? Тарус-то колдун не из слабых, в запредельщину
заглядывать научился давно. Правда, кто знал, что козодой оттуда явится...
Обошлось, и ладно.
Отряхнули его от степной пыли да и расселись кружком. Дышал Тарус легко,
без надрыва и никто не усомнился, что тот в порядке.
окружающий мир. Боромир не скрывал радости - ведь четыре напасти они
сумели преодолеть, а недосчитались пока троих. Рубиновый меч Ярослава
превратился в длинный тройной кинжал с большим - полным - камнем на гарде.
Увеличился и рубин на перстне, вросшем в палец Яра, но пока он был
поменьше размером. Оба камня, несомненно, имели некую власть и силу;
покуда они помогали путникам преодолевать напасти и посему люди видели в
них сейчас защиту, но каждый помнил и Рыдоги, нечистью заполоненные, и
упыря, что Омутом притворялся, и спутников своих сгинувших - Светозара,
Бояна и Яроша.
друг ты нам, да кто знает...
перстень с рубином доставлял ему немало волнений. Он уже успел понять, что
рубиновый меч имеет свою волю и поступает, как захочет. Совпадает ли она с
волей самого Яра - дело другое. Пока совпадает, но говорит ли это хоть о
чем-нибудь? Загадки, загадки, кругом загадки! Спасу нет от загадок. Это
как раз в духе бесовских вещей, сначала помочь, а потом, когда человек
доверится и расслабится, нанести ему сокрушительный удар, от которого уже
не оправиться.
посреди пути и те сразу воспрянули духом. Вокруг разлеглись бескрайние
дулебские степи и каждый ждал продолжения. Четыре напасти преодолели
путники - сколопендру, жабу, гадюку и птицу-козодоя. Оставались летучие
мыши. Как будут выглядеть три последние напасти - кто знает? Тарус
надеялся на рубиновый меч и на удачу, поскольку больше надеяться было не
на что. Знал чародей, чуял: кто-то чужой все время затевал против них
рискованную игру со всяческими каверзами, но до сих пор мужество каждого
ратника, знания Таруса и некоторое везение спасало боромиров отряд.
пути рассчитывали выйти к дулебскому селению - Болоне, а еще через два дня
и к пещерам. Беспокоило многое. И напасти будущие, и загадочные черные
всадники на огромных волках, и неведомая, но ясно ощутимая чужая сила, что
часто вертела ими, будто ветер тополиным пухом.
путники, прямо на ходу.
наворотила...
три напасти еще впереди. Сдается, не видать нам Книг, покуда не справимся
с ними.
Пещеры - самое их место.
небось, не подведут. Не то что рубины, не верю я им...
Ты помнишь, чтобы дома, в Лойде или Тялшине он на половину вопросов
отвечал "не знаю"? То-то.
горизонтом прямо впереди путников. Непоседа поразмышлял немного и молвил:
рубинового меча? Нет, Вишена, рано хоронить его. Раз уж попал нам в руки,
раз уж сечет гадов разных, дело ли бросать, не дойдя до конца? Тарус
сказал нам только "четыре". Подождем, пока не скажет "семь", а там -
поглядим. Так, мыслю.
бывало вышагивал рядом со Славутой и жарко что-то дреговичу втолковывал.
Вид Славута имел скептический.
уже и отдаленный гул. Боромир забеспокоился:
Подтянулись остальные путники, вытягивая шеи в надежде что-нибудь
разглядеть.
часто видевший подобную картину в исполнении печенежских пастухов.
степь раздольную...
и непрерывный, распался, перешел в далекий дробный топот, словно на
путников и впрямь скакали кони.
дулебов табуны? Они ж не хазары и не печенеги.
лицу.
беспочвенная.
зачернела узкая полоска - это показались первые скакуны, если там,
конечно, кони. Туча все росла и росла вширь; уйти вбок и со стороны
поглазеть на несущихся быстрее ветра животных, стало быть, не получалось.
в его безотказные чары.
Какой, в самом деле, овраг?
сивыми травами степь-разгуляй. Боград сердито топтал невысокие хрупкие
кустики.
Корнев Павел
Конан-Дойль Артур
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Смит Кордвейнер