Чтение 25–й страницы книги ~Скрут~

больше не увидеть и не найти, поскольку слепы, убоги, скупы, не сподоблены...

Никогда в жизни Игар не видел ничего подобного. То есть видывал, конечно,
рассветы, - но такого фейерверка на его долю не выпадало, и он решил не без
основания, что больше и не выпадет. Так, улыбка жизни, мир глазами Тиар...

Солнечный диск взлетел. Цветные огни погасли; теперь это были просто капли
влаги, которые скоро высохнут, сожранные лучами. Мимо сидящих на обочине Игара
и Тиар проскрипела первая телега, и возница покосился мрачно и с недоумением.

- Вот и все, - сказала Тиар, и Игар понял вдруг, что она счастлива.- Вот и
все, Игар... И больше ничего не надо. А теперь можешь продавать меня... Хоть в
балаган.

- Нет, - он вдруг почувствовал себя вором, которого застали на месте
преступления. - Нет, что ты... Нет...

- А зачем же я тебе нужна? - удивилась Тиар. - Ты искал меня... Но не надо
говорить. Дай, я посмотрю... на шмелей.

- Я искал тебя, потому что ты Тиар! - ее рассеянная небрежность почему-то
страшно его задела. - Какая бы ты ни была... Ты Тиар!

- Или Диар, - отозвалась она беспечно, - или Деор... Имя мне придумали.
Придумали, потому что я свое собственное - забыла, да...

Он почувствовал, как кровь отливает от щек:

- Но... нет! У тебя... родимое пятно на лопатке, как ромб!

Она обернулась. Глаза ее были огромные - и совсем черные, как деготь.

- Я не хотел тебя обидеть, - пролепетал он жалобно. - Тиар... Я не
хотел...

Она вдруг улыбнулась. Так могла бы улыбнуться королева, одаривая милостью
своего смиренного подданного:

- А... ты посмотри. Подними кофту и посмотри... Она повернула голову.
Совершенно царственным жестом; в какую-то секунду ему померещилось, что диск
солнца - монета, на которой вычеканен ее гордый профиль.

От города бежали, размахивая суковатыми палицами, два старика с головами,
одинаково повязанными шарфом. Один был чуть ниже - а в общем, совершенно
одинаковые.

- Прости, - прошептал он униженно.

Ее одежда путалась у него под руками. Под кофтой была сорочка, чистая,
даже, кажется, накрахмаленная, но единственный крючок зацепился за что-то и не
желал отпускать...

Старики бежали, и идущие по тракту люди в ужасе шарахались от палок и
грязных, захлебывающихся ругательств; Игар мельком подумал, что это они
крахмалят ей сорочку. Каждый день?..

Крючок оторвался.

Узкая, как лезвие, белая спина с рядом острых выступающих позвонков. Он
провел по ним ладонью - чуть касаясь, прося прощения...

И поднял сорочку выше.

Обе лопатки ее были чистые. Обтянутые мелочно-белой, какой-то даже голубой
холодной кожей.

* * *

Удивительно, но Илаза ждала прихода сумерек. Ждала появления убийцы;
сидела, прислонившись спиной к широкому стволу, жевала травинку и смотрела, как
опускается солнце, ТОТ появлялся, как правило, еще засветло, в нехороший час,
когда у многих неспокойно на душе - между уходом дня и приходом вечера. На
грани. В сумерках, одним словом. Илаза ждала.

Она оглядывалась и прислушивалась - и все равно появление тени застало ее
врасплох. Привычный испуг, мороз по коже; усилием воли она взяла себя в руки.
Подняла глаза. Попросила серьезно:.

- Можно... поговорить? С вами?

Чуть заметное сотрясение веток. Хорошо, что она не видит собеседника. Она
боится его увидеть. Его присутствие и так слишком ощутимо.

- Я... вы знаете, я чем угодно готова поклясться, что больше не убегу. То
есть не попытаюсь...

Она запнулась. С кем она беседует? С говорящим пауком?!

- Я... дождусь Игара. Игар удачлив. Он все сделает, как обещал. Я не буду
больше бегать, драться... Я только хочу попросить.

Она замолчала. Тишина. А вдруг все это время она разговаривала со
случайной белкой?!

Она поднялась. Огляделась; сделала несколько неуверенных шагов:

- Вы... здесь? Вы слышите?

- Конечно, - негромко сказали у нее за спиной, и сердце бухнуло, как
обернутый мешковиной молот.

- Не бойся... Я запугал тебя. Больше не буду. Все. Она улыбнулась -
жалобно и недоверчиво:

- Я... хотела попросить.

Слова просьбы приготовлены были заранее. Доведя до конца всю красивую
длинную фразу, Илаза снова улыбнулась - с трудом. Зачем себя насиловать, если
он за спиной, то все равно не видит ее улыбок... а видит, так не понимает... а
губы трескаются и болят...

- Нельзя,- серьезно отозвалось переплетение ветвей.

Она почему-то ждала, что он не откажет. Улыбка прилипла к ее губам,
сделавшись совсем уж нелепой:

- А... почему?..

В темнеющих кронах тихонько треснул сучок. Вряд ли он сломал его случайно
- скорее всего, щелкнул специально для Илазы, чтобы обозначить свое теперешнее
местоположение.

- Ты видела курильщиков "рыбьей гривы"? Илаза вспомнила. "Рыбью гриву"
курила старая экономка, давно, еще в Илазином детстве. У нее были странные,
будто подернутые пеленой глаза; девочка ее опасалась. На кухне говорили, будто
у экономки гниют мозги и скоро полезут из ушей. Илаза боялась - и все же с
нетерпением ждала этого момента; к сожалению, экономку выгнали прежде, чем
мозги ее догнили окончательно...

А еще на базаре. Там они сидят в особом ряду, с трубками до пупка,
серолицые, дурно пахнущие...

- Хочешь быть, как они?

- Нет, - ответила Илаза прежде, чем даже подумала.

- Потому и нельзя. Я понимаю, что тебе было хорошо, когда я тебя ужалил...
Но каждый день нельзя. Учись радоваться жизни просто так- без моей помощи...
Небо светлое, ручей чистый... Еды вроде хватает...

- Что ж тут радостного, - прошептала Илаза чуть слышно. Несколько минут
прошло в молчании; потом ее вдруг осенило:

- А вы откуда знаете про курильщиков "рыбьей гривы"?!

Она тут же испуганно осеклась. С кем она все-таки говорит?!

Над ее головой тихонько скрипнул смешок:

- Не бойся...

- Вы что... человек?

- Нет. Ты разве не заметила? Она присела. В последних словах ей
померещилась угроза.

- Так. А тебе интересно, кто я?..

Илаза молчала. Странно и дико. Разговор в лесу с кровососущим страшилищем.
"Кто?"- да паук же, огромный паук... Будто возможны в мире такие твари... "

Она вспомнила расправу с отрядом, посланным ее матерью. Эти опутанные
паутиной тела... А она ведь терпеть не могла рыжего Карена. За то, что ее
мать... Все знали и делали вид, что так и надо. А Карен смеялся над ее, Илазы,
злостью. А теперь тело Карена заброшено далеко в лесу - и даже не похоронено...

Она подняла голову. Из-за ветвей звезды Хота не разглядеть; даже если
вообразить, что когда-нибудь она выберется отсюда, - прежней Илазой она уже не
будет никогда. И не увидит мир таким, как раньше.

Она закрыла глаза:

- Я боюсь, что вы убьете меня не сразу. Они... умирали... плохо.

Молчание. Шелест листьев. Долгая, долгая пауза.

- Но ты ведь сама говорила- Игар удачлив? И сделает все, как обещал?.. Ты
уйдешь с ним, а мне останется...

- Тиар? Да?

Тихий скрежет, но это уже не смех. От такого- волосы дыбом...

- Да. Тиар.

Она устало вытянула ноги. Ее платье изорвалось, оно больше не светлое,
нет- темно-серым стало ее подвенечное платье. Сгодится и на траур.

- Тиар ведь точно человек? Женщина? Зачем... она?

Темнота не отвечала. Илаза сгорбилась, подтянула колени к подбородку:

- На свете есть болезни... моры... голод, разбойники... Тиар, может быть,
умерла. Игар... он...- ей вдруг сделалось страшнее, чем прежде. Она впервые
серьезно подумала о том, какие испытания ожидают . Игара на его отчаянном
пути.- Игар... сделает все, что может сделать человек. Но если и его... - Илаза
хотела сказать "убьют", но слово не пошло с языка. Избави от таких
предположений. Нельзя раньше времени беду кликать...

- ...если Игар не успеет,- закончила она твердо. - Вы могли бы убить
меня... небольно?

Скрипучая усмешка. Сотрясение веток. Сверху сорвался листок и опустился
Илазе на колени:

- Рановато сдаешься. Маловато веришь... Пойди посмотри на звезду. И
пожелай ему удачи. Я тоже жду, Я очень жду. Он придет.

Глава шестая

Указатель дорог похож на ежа. На сухой цветок, растопыривший
листья-колючки; под указателем хорошо сидеть, привалившись спиной к старому
столбу, и думать о жизни.

Потому что жизнь здорово похожа на указатель, мирно поскрипывающий над
твоей головой. Вот ты свернул направо; вот другой-ты остановился, размышляя, и
тоже свернул направо, но отстал от первого-тебя, а другой-другой-ты тем
временем шел, никуда не сворачивая, и вот они расходятся все дальше и дальше,
твои дороги, а ты беспомощно мечешься, пытаясь из множества других-себя
выловить себя-настоящего...

Игар закрыл глаза. Солнце напекло голову, оттого и множится в глазах,