Чтение 25–й страницы книги ~Сталь разящая~

- Все в порядке, - сообщил он. - Стоит. Смотрит.

- Слушай... Открой колпак! - внезапно попросил Влад.

- В чем дело?

- Я должен объяснить ей все еще раз!

Дик неторопливо отстегнул ремни и обернулся.

- Старина! - с некоторым удивлением сказал он. - Ты толковал с ней
полчаса, разве не так?

- Мне не нравится, что она такая спокойная, - глухо ответил Влад. -
Открой!

- Послушай, - сказал Дик, - если ты сейчас попытаешься вскочить на
своего дромадера и...

- Не говори глупостей! - оборвал Влад. - Ты же знаешь, что я этого не
сделаю! Но если с ней что-нибудь случится, меня будет мучить совесть -
неужели не ясно?

- Пресловутая славянская сентиментальность... - проворчал Дик, но
колпак все же открыл. - Имей в виду, до прохождения станции осталось не
так уж и много, а мне еще снова проводить контроль... Даю тебе на все
десять минут. А лучше пять.

...Чага видела, как поднялся выпуклый прозрачный панцирь и на крыло
стальной птицы выбрался Влад. Спрыгнул в пепелище и торопливо направился к
ней. Решил остаться?.. Сердце остановилось на мгновение...

- Чага, - умоляюще глядя, проговорил Влад. - Я должен лететь,
понимаешь?

Она долго молчала. Потом сказала безразлично:

- Да.

- Но я вернусь, Чага! Я сделаю все, чтобы вернуться! Ты не
откочевывай отсюда, ладно?

- Я не буду отсюда откочевывать, - сказала она.

Лицо ее оставалось неподвижным. Шевелились одни лишь губы.

- Господи, Чага!.. - Влад чуть не плакал. - Ну что же ты вся такая...
как из дерева!

На секунду прозрачно-серые глаза стали враждебными.

- А ты как из металла!

"Злится, - с облегчением подумал Влад. - Значит, все в порядке".

- Чага, не злись... - улыбнувшись ей, как ребенку, попросил он. - Я
вернусь. Вот увидишь...

Стальная птица курлыкнула властно и нежно.

- Все, Чага!.. - Влад схватил за руки, заглянул в глаза. - Все...
Зовет....

Он уходил, то и дело оборачиваясь и совершая странные движения
поднятой рукой, словно потрепывал ласково по вычесанной шерсти невидимого
зверя. Взобравшись на крыло, потрепал в последний раз и скрылся...

- А тебе никогда не приходило в голову, - задумчиво промолвил Дик, -
что наша так называемая гуманность для них - особо изощренная форма
жестокости?..

Он помолчал, не столько ожидая ответа, сколько озадаченно вслушиваясь
в им же самим произнесенную фразу. Потом вздохнул и утопил клавишу...

Выпуклый прозрачный панцирь опустился. Влада больше не было. Была
присевшая посреди округлого пепелища, медленно задирающая мощный клюв к
небу стальная птица.

Стальная птица... Усмехнувшееся мертвое лицо Армая... Уткнувшийся в
землю Стрый со снесенным затылком и неподвижные мечтательные глаза
Колченогой... Смертельная змейка металлического лезвия и убитый всадник,
зависший с раскинутыми ногами над метнувшимся к земле зверем... Конец
кочевью... Последний год живем... И взрывающееся оружие в руке владыки
металла, с грохотом оползающий склон...

Стальная птица закричала, ударила в землю огнем и прянула ввысь. На
краю пепелища нехотя занялась, задымила молодая трава. Истошно затрубил
Седой. Сотрясая воздух, крылатый металл восстал над холмом, сверкнул, и у
зверей подломились ноги. Все трое припали к земле.

Чага стояла, запрокинув голову, как когда-то в неглубоком голом
овражке, посреди стальной вьюги... Кружившаяся в высоте серебристая
мошкара растерянно метнулась в стороны, пропуская металлическое чудовище,
а затем, словно спохватившись, кинулась запоздало вслед и, не догнав, косо
чиркнула по лиловому вечереющему небу.

Чага взяла костяную лопатку и пошла к дымящейся, тлеющей траве. Забив
огонь, бросила лопатку в пепел и вернулась к перепуганным, не смеющим
встать зверям. Похлопывая по горбоносой с закрытыми глазами морде,
уговорила подняться Рыжую, а за ней поднялись Седой с Угольком. Чага
освободила зверей от пут и снова запрокинула голову. Стальная птица была
еще видна. Крохотная, она карабкалась все выше и выше, но крик ее уже не
достигал земли.

Он так и не отнял у нее камни... Медленным шагом Чага взошла на
голую, как череп, вершину холма и увидела тлеющие развалины заката и алый
краешек падающего за горизонт солнца. Под ногами розово блеснул крупный
изогнутый, как кость, осколок. Чага поискала глазами тающую в зените
стальную крупинку, но найти уже не смогла...

Она стояла одна, посреди пустой степи, оставленной людьми, и только
сбитый с толку металл, которому пригрезилось на секунду стальное
возносящееся чудовище, рыскал над холмами. Металл, чьего приближения она
уже не могла, не умела почувствовать...

В конце концов, она всегда знала, что проклятие Матери рано или
поздно сбудется. Чага поднялся осколок и, удивившись его нежному теплу,
прижала к груди.

Быстрый, светлый, разящий без промаха на этот раз почему-то медлил.
Потом, подкравшись сзади, с визгом вспорол воздух у самого уха, и Чага от
неожиданности уронила осколок. Некоторое время она оцепенело глядела под
ноги, потом заставила себя нагнуться, но подобрать не успела.

Металл ударил в плечо, развернул и, не дав даже упасть на землю,
поразил ее в сердце.

В сердце, а не в печень и не в горло, как предсказывала когда-то
Мать.