транспорта. Особо Артуру запомнился мелькнувший в общей толпе чудак,
притащивший с собой зачем-то высокую, в пол человеческого роста синюю
китайскую вазу - он поставил ее перед собой, бережно сгрузил рюкзак,
видно, также наполненный чем-то легко бьющимся и принялся рассматривать
свое сокровище. Его примеру последовали и другие - вскоре сборище начало
напоминать сидячую забастовку.
Пусть они сидят вот так долго-долго... сидят всегда, и я не должен буду
принимать никаких мер, не стану стрелять...
густеющая толпа продолжала вести себя мирно, но вот уже где-то в задних
(или в средних - разобрать наверняка было сложно) рядах зазвучали
недовольные голоса, кто-то принялся возмущенно кричать - и возбуждение
волной захлестнуло всю толпу. Только что сидевшие с тупым ожиданием люди
вскакивали на ноги, собирались в кучки; все больше становилось озлобленных
лиц, и количество грозило в любой момент перерасти в качество.
срочной службы, пот уже заливал его лицо. - Пусть все обойдется мирно...
Господи - к тебе взываю: не допусти... останови их, не дай сойти с ума, не
дай мне запятнать руки кровью..."
напарника, глянул в его сторону и убедился, что и тому не по себе: не
отличавшийся особой тонкостью чувств, да что говорить - часто просто
жестокий, он не мог все же решиться стрелять по безоружной массе людей, не
переломив внутри себя невидимого запрета.
угрожающей... Наконец, из наиболее крупной группки вышло вперед несколько
человек.
кое-кто уже начинает выискивать в земле камни.
обратно в сторону леса через смыкающиеся человеческие ряды...
ограждением на колени. - Хоть деток пропусти...
Замешательство уже начало покидать его, сменяясь ответной злостью. - А ну
- все назад! Осади - не то буду стрелять!
охранников заграждения.
перекосилось окончательно. - Стреляю!!! Ну, кому сказанною - назад! Это
последнее предупреждение...
нецензурным выражениям, на некоторое время переговоры между ними и
напарником Артура свелись в соревнования по "этажности" выражений.
Стоящая за тонкой паутиной колючей проволоки толпа дышала ненавистью, и он
ощутил вдруг, что перед ним - зверь - огромный и могучий зверь, готовый в
любой момент сорваться с цепи... или уже сорвавшийся и собирающийся
прыгнуть.
завопил он и поднял автомат.
пропали последние искры человеческого духа? Ненависть и страх, страх и
ненависть - вот и все, что можно было прочитать на них, вот и все, чем
жили они в этот момент.
прицела.
распущенными и всклокоченными уже волосами, делающими ее похожей на фурию.
В руках ее был младенец, ничего не понимая, он пищал и сучил ручками.
взглядом произнесла она. - Ну, рискни, выстрели... Ну?
том, что его кто-то услышит, что-то умирало в этот момент у него в душе и
не могло умереть, корчась в тяжкой болезненной агонии.
упираясь в нее. - Так что же ты не стреляешь?
тень теплого чувства за то, что он не выстрелил. - Ведь мы не шутим...
Можем и прибить.
теряем?
только не это..."
осознавая, давно уже искали разрядку. И хотя пошедший туда на разведку
честно сообщил, что констрикторов в помещении нет, зато все двери открыты,
толпа ломанулась внутрь и вскоре уже не одна пустая бутылка разлетелась,
сбитая в шутку налету метким ружейным выстрелом.
пьянели быстро. Кто-то уже уткнулся носом в землю (компания уже вновь
успела подвырасти - то тут, то там находились новые добровольцы, готовые
побродить-пострелять), кто-то затеял было по привычке драку, но свалился
на пол, сбитый тренированными кулаками основы компании бритого. Обрывки
песен, отдельные хвастливые заявления начали вырываться из глоток, кто
вспоминал охоту, кто просто разглагольствовал "за жисть".
красноносый мужик, удар в солнечное сплетение заставил его согнуться и
отлететь в сторону.
"охота" неожиданным пьяным движением расколошматил об стену еще не
порожнюю коньячную бутылку и громким, почти истеричным голосом объявил:
затрясся. - Слышали, да? - пьяно выкрикнул он. - Ребята - бей жидов!
выходу, затем - к ближайшему подъезду, выкрикивая свое нечленораздельное
"бей".
этаже: дверь была заперта, но ее быстро вынесли топорами.
было бы показывать по телевизору, как воплощенную Бабушку, двое детей
пугливо прислонились к ее невысокому полноватому телу, поблескивая
настороженными глазенками.
не смотрите, милые...
боялся идти в авангарде.
не боялась сейчас за себя - возраст позволял ей такую роскошь, глаза с
выцветшими ресницами смотрели на убийц открыто и спокойно.
до жертвы, получился тяжелым, но еще более медлительным оказался
следующий... Злоба пропала с его лица, заменяясь тупостью, взгляд
остановился... вытянувшиеся вперед руки задвигали скрючившимися пальцами -
констриктор искал жертву.
агитатор. - Бей!
схватили его в охапку.
пришла в движение...
с консервами и торжественно вручил Альбине открывалку. - Надеюсь, Анна, вы
простите меня...
чего не сказала. Несколько минут назад ей показалось, что Максик стал
Контровский Владимир
Лондон Джек
Земляной Андрей
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман
Соломатина Татьяна