буднично совал в сумку. Велел деловито:
на подметальщика в его хижине, но с паршивой овцы... Землю с корешков
стряхивай бережно, в них вся целебная сила.
складывал в мешок, расправляя корешки, а калика уже без всякого почтения
взобрался на могилку сапожищами, приложил ладонь козырьком к глазам,
оглядывал дали.
кочерыжки торчат, а тут могилка хоть и простая, но землю не разметало...
заметил Томас, вообще не любил рассуждать о смерти.-- То ли ученики...
хотя он, как известно, никакой школы не основал... гм, если не считать
школой ту резню, начало которой положил он... то ли родня, что вернее. А
то и сама мать... ну, ты ее знаешь... приглядывает. Вот только цветы не
носит. И венка я ни разу не видел.
гор, только вершины сияли холодно и предостерегающе. Олег на ходу шептал,
разводил руками. Воздух вокруг него начал потрескивать.
головой раздалось мощное хлопанье, кровь застыла в жилах. Обрушилась волна
тугого воздуха, Томас в испуге пригнулся, а калика раздраженно замахал
руками:
пробежало, часто перебирая толстыми неуклюжими лапами. Перепончатые крылья
были выставлены навстречу ветру и едва не лопались, их выворачивало
наизнанку. Томас едва успел отпрыгнуть от толстого, как бревно, хвоста,
усыпанного острыми шипами.
торопиться.
по лапе, выбрал место на спине между шипами, каждый в половину
человеческого роста. Шипы белесые, обветренные, концы затупились, а иные и
вовсе торчат как гнилые пеньки, то ли обломанные, когда Змей валялся на
спине, то ли сбитые в драках за самку.
уже летал на похожем сарае с крыльями. И даже управлял! Тот был покрупнее.
похлопал Змея по шее, тот повернул голову, посмотрел долгим взглядом в
лицо калики. Олег отрицательно покачал головой. Змей вздохнул, поднялся на
ноги и побежал.
ветер, спина под ним запрыгала, потом был мощный толчок, его прижало
книзу, доспехи стали вдвое тяжелее. По бокам крылья хлопали часто и гулко,
словно по ветру трепало сорванные паруса. Теперь Томас в прорезь шлема
видел только синеющие вдали вершины. Холодные ветер врывался в щель,
холодил кожу, глаза начали слезиться.
видел только спину, но представил себе, как сурово и напряженно, лишь чуть
прищурившись, Олег озирает проплывающие внизу вершины гор, высматривает то
самое место, откуда можно пытаться пройти в ад...
задерживал дыхание, так становится теплее, наконец доспехи стали весить
легче, он понял, что Змей снижается.
влетел в широкое ущелье, далеко внизу виднелись крохотные деревья. Все
было в зелени, Томас увидел приземистые древние храмы, домики прислуги,
стадо коров на лугу. Змей снизился еще, Томас взялся за шип обеими руками,
изготовился к тряске: Змей садится еще хуже, чем взлетает, однако по бокам
мощно ляпнуло по воздуху, доспехи стали такими тяжелыми, что он взвыл,
задержал дыхание, чувствуя, как глаза вылезают из орбит.
слышал, а калика говорил словно нехотя, чувствовалось, как напряженно
думает над чем-то другим.-- Там нечисто. Не пойму что, но чутье... да,
чутье предостерегает...
сосульку:
не друзья.
захватывать этот монастырь, будто знают, что ты явишься сюда?
меня, могут просчитать мои поступки наперед. А может быть, что меня пугает
больше всего, мы столкнулись с чем-то, что намного сильнее Семи Тайных...
прокатилась по внутренностям. Олег богохульствует, Бог должен быть за них,
а если что, то Пресвятая Дева замолвит слово. Всякое ворье спасает, а они
ж не ворье... Правда, калика -- язычник, но Дева его не трогает. Может и
правда, после того, как он сказал довольно громко, что она молодая и
красивая, Пресвятая Дева и к нему стала относиться теплее... Неужели
проклятый язычник прав, любой женщине -- даже Пресвятой Деве! -- нравятся
похвалы, даже грубые? Ведь этот грубиян похвалил тогда не ее святость, а
прямую спину, молодость, длинные ноги...
желудке появилось странное ощущение пустоты. Тело сковало страхом, он
чувствовал себя падающим, затем шлепнулся на твердое, раскрыл рот для
вопля...
замелькали оранжевые искры, он ударился лбом о костяной шип, спина снова
ушла вниз, в уши прорезался запоздалый крик:
головой треснуло, мимо пронеслась невиданная стрела: Томас видел только,
как за ней сгорает воздух, оставляя длинный дымный след. Сзади треснуло,
Томас непроизвольно пригнулся, над головой прошипело, пахнуло серой,
второй дымный след ушел далеко вперед. Стена приближалась со страшной
быстротой. Дымный след достиг ее, в том месте вспыхнуло красным,
посыпались камни, затем до ушей Томаса донесся далекий грохот, гул.
убьются же, мокрое пятно останется, а Змей, дурак с крыльями, летит так,
будто спешит разбиться, только бы не служить перевозчиком.
из стороны в сторону, заставлял проваливаться, иногда резко вздымал выше,
и Томаса придавливали собственные доспехи.
глаз ухватил тонкую щель, даже трещину, больше похожую издали на тень.
Змей с разгона влетел, царапнул камни и тут же сложил крылья, начал падать
по дуге, но щель расширилась, Томас перевел дыхание, все еще мокрый, как
мышь в половодье.
лишь угадывалась далеко внизу. Томас едва не слетел, когда Змей резко
свернул, калика быстро поворачивал его то влево, то вправо, и Змей
послушно огибал острые углы.
раз перед новым поворотом увидел, как за ними следом в узкое ущелье
ворвался другой Змей: быстрый и злой, из пасти пламя, а глаза как два
костра. Уступ закрыл их, но мурашки ужаса продолжали бегать по спине
Томаса. Калика даже подался вперед, так напряженно всматривается в щель
между стенами. Ущелье навстречу неслось ровное, и Томас содрогнулся,
представив, как быстрый и злой Змей догоняет их в этой западне. А люди,
что бьют в них молниями, под стать Змею. Другим бы с таким зверем не
управиться...
Березин Федор
Буджолд Лоис
Прозоров Александр
Махров Алексей
Якубенко Николай
Андреев Николай