стада, возьмет из них все, что пожелает, и пусть все, что
пожелает, отдаст Горнилу". Ну, понятно, что они взяли себе все,
не оставив ему ничего, кроме самого жалкого клочка земли, где
теперь его лачужка. Да и ту уже, считай, отобрали... И кто бы
отбирал! Если чужой, то как-то понятно, но когда родной дядя?
платком, поспешно засеменила вдоль улицы. Олег проводил ее
задумчивым взором, посмотрел на небо, солнце уже высоко, мысли
вернулись к книге на дне мешка, и ноги сами понесли обратно в
дом.
железом и покрытый копотью, обрадовался, увидев Олега:
дом. Отдохни, я сейчас принесу холодной воды из колодца, а хлеб
и сыр у нас еще остались...
пойду, но сперва хочу дождаться возвращения твоего дяди.
кадке с водой, долго плескался. Смывая пот и копоть, из-за
которой и получил прозвище, вытерся насухо, глаза прятал, а
голос прозвучал приниженно, словно это он сам совершил
недостойное:
сказал, что приведет власти?
словно держали непомерную тяжесть. Губы раздвинула виноватая
улыбка:
тяжелая дорога, ты должен уходить с легким сердцем.
голоса, крики, затем послышались тяжелые шаги, когда в ногу
идут гридни в тяжелых доспехах. В дверь требовательно
постучали. Горнило медленно поднялся, на лице было обреченное
выражение.
распахнулась, он вышел за порог, щурясь от яркого солнца. Улицу
запрудил народ, а впереди стоял тот самый грузный человек,
одетый еще богаче. За его спиной пятеро стражей, а с ними
немолодой угрюмый человек, явно из числа княжеских управителей.
Дядя закричал гневно:
помогал тебе, как мог, но сейчас не могу больше разоряться.
Этот дом и этот участок земли теперь мои, ибо ты брал деньги
при свидетелях, уважаемых людях, и они подтверждают!
сочувствующе, но правда есть правда, на ней общество держится.
вперед:
крики разносчиков на близком базаре. Все взгляды уставились на
этого красноголового чужака, молодого, но с таким суровым
лицом, что каждый дал бы ему лет вдвое больше.
вмешиваешься?
понимать простые вещи. Сложные пока нет, а вот простые... Когда
отец этого человека умирал, что он сказал?
губы зашевелились, многие бормотали слова умирающего купца,
пытаясь отыскать в них скрытый смысл, потом снова уставились на
него с недоумением, что быстро перешло в подозрение.
моих землях, возьмет все то, что пожелает... так он сказал?..
вот-вот, а дальше он сказал, что пусть то, что они пожелают,
отдадут Горнилу. Зачем он так сказал? Да потому, что его
любимому сыну Горнилу было тогда лишь десять лет, сам он
распорядиться не сумел бы, а попроси умирающий распоряжаться за
Горнила его родне, вашей жадной стае, вы ж все равно растащили
бы так, что у него не осталось бы и этой лачуги! Потому купец,
зная вашу жадность, а жадность ослепляет, составил свое
завещание так, чтобы вы считали его имущество своим
собственным, заботились о нем, берегли и умножали. Но вот
сейчас Горнило уже окреп, умеет отличить правду от кривды, его
любят в городе за трудолюбие и честность... и, я думаю, пора
вам всем, жадный вы и слепой народ, узреть истинный смысл
завещания. Повторяю, воля умирающего была такова: пусть родня,
что живет на его землях, возьмет все то, что пожелает, а все
то, что пожелает, отдаст Горнилу. Так что дядя прав, эта лачуга
-- отныне его. Но все его земли, как и остальной родни, весь
скот, все дома и все, что в них, отныне принадлежит этому
человеку! Горнилу Закопченному!
спине пробежал холодок, что на этот раз камни полетят
покрупнее, иные не понимают даже простых истин, но вдруг
угрюмый управитель улыбнулся, весело и удивленно посмотрел на
Олега, что-то сказал стражу. Тот вскинул брови, затем внезапно
захохотал, толкнул другого. В толпе кто-то сообразил тоже,
начал возбужденно объяснять другим. Головы качались,
послышались удивленные вскрики, аханье. Смех, громкие
восторженные вопли, а дядя растерянно оглядывался, все еще не
понимая, ибо жадность ослепляет, потом к нему наклонился один
из родственников. И Олег видел, как румяные щеки дяди покрыла
смертельная бледность.
вскинул руки:
свидетельствую, что истинный смысл завещания состоял... состоит
в том, что родня должна была сразу же отдать Горнилу то, что
желала себе. Но они, ослепленные жадностью, не поняли
завещание... не захотели понять, все забрали себе. Посему все
надлежит вернуть кузнецу Горнилу по прозвищу Закопченный... не
думаю, что он долго проносит это прозвище... а также Горнило
вправе потребовать у ответчиков пеню за пользование своей
землей, своими стадами, своими домами.
весело орали, лезли поздравлять. Городская стража сдерживала
людей, на случай если Горнилу надо отвечать, а один с длинной
седой бородой сказал с горечью:
стороны-то все видно!
оправдываясь.
старик. -- Повторяли их, удивляясь черствости отца, обделившего
собственного сына, но не заметили второй смысл, более важный...
Почему? Да потому, что все мы желаем для себя то, что должны
желать для других.
дверной косяк, он вдвинулся в проем, тихохонько затворил дверь.
В комнатке было чисто и свежо, он на цыпочках перебежал на
другую сторону, вылез в окно, двор мал, зато задами можно вовсе
выбраться из города, а когда Олег перелез через пару плетней и
один забор, ощутил, что теперь может спокойно предаться
размышлениям, восторженная толпа не помешает.
вывод, более глубокий: иные вещи даются нам только на время, но
мы этого не знаем. И не только вещи, но и чувства, желания,
страсти... Можно и третий, совсем уж глубокий: когда поймешь,
что владеешь чужим, тогда только и верни истинному владельцу...
Но это уже заумно, а пока что предстоит самому понять какие-то
простейшие истины, а потом еще убедить самых могучих колдунов
им следовать!
простора взъезжали тяжело груженные телеги. Стражи ворот
заспорили с возчиками о мыте, Олег решил было, что его уход
останется незамеченным. Хоть и рыжий, но у всех сперва дело, а
уж потом удовольствие -- швырнуть камнем в рыжего, однако сзади
застучали копыта, он отступил, давая дорогу, но сердце сжалось,
предчувствуя неприятности.
Махров Алексей
Посняков Андрей
Браун Дэн
Роллинс Джеймс
Роллинс Джеймс
Браун Дэн