счастливого состояния и войти в телефонную будку. Вместо Клавдии ему
ответил профессор Войнов.
но и как бы снисходя к просьбе Данилова: - Через час на квартире
Ростовцева. И прошу тебя, прими жалкий вид. Или зловещий. Вроде ты
проходимец...
всей этой хлопобудией!" И тут он вспомнил о Кармадоне.
На той же лавочке двое пенсионеров играли в шахматы. Было еще темно, лишь
фонари светили, а в партии уже стоял полдневный час. "Притрусили сюда
спозаранку, - подумал Данилов, - или сидят со вчерашнего?" Индикатором он
проверил пенсионеров на демонизм, старики оказались непорочные. Дальний от
Данилова игрок двинул ладью вперед, принося ее в жертву. Ближний старик
ойкнул, ладони потер, но при этом поглядел на Данилова. Ища поддержки или
подсказки. Он подмигнул Данилову: мол, нас с тобой не проведешь, а потом
протянул руку к наиболее хищной своей пешке. В это мгновение Данилов
сдвинул пластинку браслета и увидел Мадрид. Синего быка Мигуэля в городе
не было.
голым в загородной вилле на берегу Мансанареса. Бурнабито сидел в
мраморном бассейне, бил кулаками по воде. То и дело к краю бассейна
подходил секретарь и деликатно напоминал Бурнабито о течении времени и о
необходимости платить выкуп.
сдерживали натиск жаждущих зрелища знатоков, увы, безбилетных. А на Арене
шумел народ. И тут быка Мигуэля вывезли из туннеля на орудийном лафете.
в зимнюю пору, Бурнабито еще отважился распорядиться и о неких новшествах.
Вот и вывезли Мигуэля в нарушение вечных правил. Быка предъявили народу и
как бы предоставили ему круг почета. Разнаряженные эскамильо, знаменитые и
герои, уже красиво стояли на поле. Туда же для полного эффекта были
выведены и все боевые быки. Матадоры - среди них и красавица Ангелита,
уравнявшая женщину-тореро в правах, - при виде быка Мигуэля как стояли,
так и остались стоять, словно давая понять, что видели они этого быка в
гробу. Зато выведенные на парад боевые животные разнервничались, чуть ли
не рассвирепели.
привстал, публике не поклонился, чем вызвал ее особое уважение.
подешевле, а заслуженных, и уж конечно Мигуэля, оставили напоследок. Что
тут было! Танцы плащей и мулет, мельканье рогов, пыль из-под копыт, одно
слово - тавромахия! Данилов не мог смотреть без боли на жестокую потеху
толпы, на страдания невинных животных. Однако при этом он был увлечен
красотой костюмов и необыкновенной пластикой варварского представления.
Словом, многих быков загубили, пока добрались до Мигуэля. Им бы, быкам-то,
объединиться да принсипского брата позвать на помощь, может, тогда у них
что-то и вышло б! Публика все ревела, все рвала дымовые шашки, а уж,
казалось, должна была бы устать от чувств. "Мигуэля! - требовали дамы, в
том числе и американские старухи. - Мигуэля!" Все понимали, что настало
время Мигуэля. Знаменитые матадоры Гонзалес, Родригес и Резниковьес в
проходе уже явили публике свои стройные ноги и расшитые плечи. Но тут
вышла заминка. Ритм праздника, очарование которого вечно, явно нарушился.
Было очевидно, что под трибунами скандалили. С трибун раздался свист. И
тут - в нарушение всех правил и приличий - бык Мигуэль вышел не сам, а
опять был вывезен на орудийном лафете. Служители, тоже празднично одетые,
с лафета пытались Мигуэля согнать, но вышло так, что они его сгрузили.
Никто не заметил момента, когда бык Мигуэль стоял на ногах, однако все его
увидели лежащим на земле.
"Ну сейчас вам Кармадон покажет, - думал Данилов, - заступится за бедных
животных". Однако атака мастеров корриды не произвела на Мигуэля никакого
впечатления. Уж они и пиками его кололи, и плясали перед ним, и дразнили
его, и ногами пинали, и взывали к его мужскому достоинству, между прочим,
и к совести, и показывали на публику: она-то, мол, в чем виноватая, цветы
швыряла и транзисторы, деньги платила - задаром, что ли! - и манили его
куда-то, а он все не поднимался. Мастера менялись - и ничего! В рядах
заманивавших и стращавших возникла растерянность. Тут, как из засады,
дождавшись своей минуты, вышли на дело великие Гонзалес, Родригес и
Резниковьес. Впервые вышли вместе! А за ними и красавица Ангелита! Однако
и великих ждал конфуз. И к движениям их душ бык Мигуэль остался глух. Часа
полтора маялись короли Арены со своей ратью, все без толку. На трибунах
брали под сомнение и быка. "Да он не настоящий, что ли! - кричали. - Эй
ты, бык! - кричали. - Не крути динаму!" Естественно, по-ихнему,
по-испански. И тут, поддавшись секундному и южному настроению, вся толпа
корридных бойцов в неистовстве с холодным оружием бросилась на
принсипского быка Мигуэля.
то ли зевнул, то ли чихнул, то ли именно повел ноздрей, и все мастера,
какие были на нем и возле него - среди прочих Гонзалес, Родригес,
красавица Ангелита и Резниковьес, все они отлетели от быка далеко,
некоторые попали в публику. Бык Мигуэль поднялся, публика так и ахнула,
все увидели, какой он красавец, атлет и бык. Мигуэль лениво, но и с
достоинством, повернулся задом к наиболее дорогой трибуне и опять лег. При
этом подложил передние ноги под голову неловко, словно был не семилетний
бугай, а теленок.
уехал в Америку. А он не уехал. Он возник у самого барьера, расталкивал
полицейских и размахивал кулаками. Ясно было, что он рвется к быку.
Публика о быке забыла. Она глядела лишь на Фила Килиуса. Она верила в него
как в спасителя ее собственной чести. Однако взволнованный Бурнабито
бросился со своих почетных мест вниз с криком: "Задержите его! Не
пускайте!" Сразу многие подумали, что Бурнабито беспокоит теперь не
здоровье и счастье быка Мигуэля, а, видимо, неулаженный с Филом финансовый
вопрос. Вдруг Филу будет удача, он и разорит несчастного Бурнабито.
Полицейские и еще какие-то молодцы схватили Фила Килиуса.
Он то и дело вырывался, кричал странные слова, грозил, что жуть что сейчас
сделает с принсипским быком. Он требовал, чтобы жюри теперь же присудило
ему от быка ухо, копыто и хвост. Вырываться-то он вырывался, но,
вырвавшись, никуда не бежал, а как бы застывал и давал полицейским себя
схватить. Схваченный же, он опять начинал вырываться и страшно быку
угрожать. "Пустите!" - кричал Фил Килиус. "Не пускайте!" - кричал
Бурнабито. "Пустите!" - "Не пускайте!" - "Пустите!" - "Не пускайте!" -
"Пустите! - взревел Фил. - Я его бесплатно!" Взревел так, то ли
раскалившись жаждой победы, то ли по молодости лет. Полицейские поглядели
на Бурнабито, тот не сразу нашелся, но все же, обессиленный, дал
полицейским знак - добровольца пропустить. Освобожденный Фил тут же затих,
то ли удивился, то ли потерял интерес к быку. Однако назад ему путей не
было. Публика неистовствовала, требовала обещанного удара кулака. Фил
запрыгал перед полицейскими, надеясь, что те опять схватят его, а к быку
не пустят. Но они не схватили. Бедовый Фил закинул в отчаянии голову, но
потом собрался, принял правостороннюю стойку и танцующей своей походкой
двинулся к жертве. Стало тихо. Попрыгав возле быка Мигуэля, Фил подскочил
к нему вплотную и как дал кулаком быку в морду промеж рогов! Мигуэлю бы
копытами вверх, а он и не шелохнулся. И было видно, что не помер. Бока его
по-прежнему ходили. Обиженный Фил ударил еще, еще - бык ему навстречу не
шел. Тогда Фил отбежал метров на тридцать и, словно пробивая пенальти, с
разгону бросился на Мигуэля. Но и разгон не помог. А уж Фил вошел в раж и
стал бить быка, как грушу. Состоялось мгновение, когда бык Мигуэль поднял
голову, взглянул на Фила удивленно и, словно бы сплюнув, голову опять
опустил. Фил кинулся вновь врукопашную, но вскоре руки его повисли, как
плети, видимо, он их отбил. Тут Фил покачнулся и рухнул вблизи быка.
Служители еле подняли его, увели к трибунам.
прозвучало, а само собой, словно из чрева Арены, выражением ее яростного
чувства, выкатился на поле, сверкая блеском стали, тяжелый танк с зенитным
пулеметом и двинулся на быка Мигуэля. Данилов задержал дыхание. Гусеницы
танка, энергично надвинувшись, вызвали в принсипском быке свежие ощущения,
бык вскочил. Ошарашенно он глядел секунды две на танк, потом крутанул
хвостом, прижал подбородок к груди, подцепил рогами танк, перевернул его и
покатил машину, словно степное растение. Зенитный пулемет отлетел тут же,
скорострельная пушка погнулась, а что ощущал теперь экипаж, никто не знал.
Никто и не думал об экипаже, все были в панике, вскочили с мест, бежали к
выходам, пропуская вперед женщин и детей. Однако у самого барьера бык
Мигуэль успокоился, оставил танк, потянулся и тихо пошел в туннель.
Данилов понял, что и сейчас он не проснулся, а движется в полной дреме,
ноги его несут туда, где ему было хорошо. Бык Мигуэль вернулся к своей
подстилке, улегся, прикрыл себя попоной, раздобытой Даниловым, и опять
затих.
нанесенный принсипским быком, несколько успокоился. Ущерб был скорее
моральный. Многие приобрели теперь печальный комплекс принсипского быка.
Не исключалось, что сегодняшний позор мог вызвать появление странствующих
рыцарей. Что касается ущерба материального, то он был привычным - разбитые
Володихин Дмитрий
Шломо Вульф
Афанасьев Роман
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна