в нас орки пуляли? Ты их тогда очень испугался, помнится мне?
- стрелы эти хоть и без души, а если попадет, хоть царапнет, то конец
верный. Если сразу ее выдернуть - то обычная рана будет, а побудь она в
теле хоть секунд десять - и через кровь начинает прорастать металл с
наконечника, сначала тоненькими ниточками, а затем они все толще и толще.
Смерть не из лучших. У нас когда-то давно появились орды странных существ,
вооруженных этим оружием, они просто прошли дугой с севера на запад, и
теперь я снова встретил их следы.
заклятьем. С севера они откуда-то шли, там у всяческих злобных народов как
бы рассадник.
их уже не пять, а семь или восемь. Конечно, их лучше бы выбросить - мало
ли, чем они обросли за это время, - но, поразмыслив немного, я привязываю
мешочек к перемычке - пусть в воде висит. Только привязал - хруст в осоке
приближаться начал. Чисимет за меч хватается, а я одной рукой Андреевский
пистолет поднимаю, а другой фару с лодки нащупываю - она посреди комплекса
установлена в виде прожектора. Звук уже совсем рядом, но теперь это не как
раньше - обедающий гиппопотам, - а просто кто-то грузный и тяжелый
пробирается по болоту. Этот кто-то к нам претензий не имеет, а просто
хлюпает и топает вдоль берега, а дальше по течению выбирается на чистую
воду. Я фонарь так и не включал и всего-то разобрал широкую спину - и
вправду, гиппопотам один к одному.
краткого доклада, что было вокруг за время несения службы, я лезу на
понтон и засыпаю, успев только подумать, что, наверное, холодно будет...
очищен от улиток, и "Анарлаан" неспешно движется по течению. За холодным
безвкусным завтраком - первый мой конфликт как капитана с командой. Брык
предлагает дежурить по одному, его можно понять, даже бегемота на смену
Брыку не досталось, скука. Команда поддерживает, а я против, дело идет к
повышенным тонам, что решительно нездорово, и я иду на компромисс: сидеть
по одному, но в случае чего будить напарника, а о дальнейшем графике
договариваться с ним же.
открывается панорама несколько иного толку, чем было до этого. На правом
берегу лес как отрезало, а на левом он продолжается в том же стиле, но
теперь уж совсем кошмарно - будто каждую сосну как полотенце брали и
выкручивали, да так сохнуть и кинули. Дабы команда не скучала,
распоряжаюсь: половина гребет, половина рыбу ловит, а сам с Анлен
перебираю продукты аварийного пайка - для семи глоток их не хватит и на
неделю - даже при удачной рыбной ловле и строгой диете. Выход один -
переходить на подножный корм. Я кликаю Ларбо - он вытирает пот, - и
предлагаю смотаться на лодке вперед, поискать какую-нибудь живность, а
плот пусть просто по течению идет. Мы на берегу оставим знак, если они нас
перегонят - снимут, а мы с Ларбо сообразим, в какую сторону догонять.
Ларбо достает два лука и колчаны, я выгоняю из лодки Андрея и отвязываю
многочисленные веревки. Нос лодки выскальзывает из-под веток, и вот мы уже
вольная и довольно подвижная боевая единица.
провожает, а?
зайца, Гаврила зайца подстрелил." Это чьи-то русские стихи, а кого я из
них помню? Пушкин, что ли?
тихо все. Я гляжу на один берег, Ларбо на другой, ищем, где бы причалить
поудобнее, но вместо этого Ларбо дергает меня за рукав и показывает в
сторону правого берега: в зарослях маячат три жирные черные спины, звери
величиной с меньше коровы, но больше барана. Не иначе из породы ночного
хулигана. А вон и еще парочка на склоне из травы выглядывает.
из загорающих возьмем того, кто ближе лежать будет.
решительно морщит лицо, это у них вместо кивка головой применяется, да и я
уж привык.
поменьше, но все равно последний десяток метров лодку приходится тащить на
руках, оставляя в траве широкий коридор. Повыше ее закинули и, как были,
не выжимаясь, ползем к жертве. Она и вправду на бегемота небольшого
смахивает, только морда как-то странно вытянута, спит зверюга и видит
сладкие сны, ну, ладно, стрелы у нас хорошие, убойные, долго больно не
будет. Однако этот зверь, получив две штуки в бок, сначала взбрыкивает,
затем прижимается к земле, потом снова вверх, и наконец замирает, а мы с
Ларбо идем в трофею.
скотинку, и... - я осекаюсь на полу-фразе, глядя на раскрытую в судороге
пасть. Ничего себе травоядная! С такими зубками не камыши с осокой жевать,
а чего посущественнее. Первых советников, к примеру, и младших послов
заодно - это я к тому, что те, которых мы не тронули, окончили купание и
ломятся сквозь тростник в нашу сторону, а Ларбо, сноровисто действуя
ножом, уже принялся за дело, и воздух наполняется разнообразными
охотничьими ароматами. Троица уже вылезла из зарослей и не торопясь
направляется к нам. Ларбо бросает свое грязное дело и перебегает так,
чтобы между нами и ими была туша. А второй красавец, который с самого
начала на берегу рядом с ныне убиенным лежал, даже не проснулся.
один вправо, двое вверх по склону, а сзади раздается мощный звук - это
спавший до сих пор зверь проснулся и зевнул, показав, прямо сказать,
нерадующие зубы. Вся эта команда решила, видимо, прижать нас к нашей же
мясной баррикаде и совершить акт праведной мести. Ларбо усмехается, криво
так, и вытаскивает несколько стрел, чтоб под рукой были. Я хочу сделать то
же самое, но не успеваю: все четыре туши одновременно взмывают в воздух и
с раскрытыми челюстями рушатся на нас. Эта одновременность меня и спасает:
двое из прыгнувших просто столкнулись в воздухе и вместе шмякнулись на
труп сородича, а я успеваю отскочить и единственную стрелу, что в руках
была, всадить в бок одному из нападавших. Они закрывают от меня Ларбо, а к
нему не добраться - прямо через дергающегося бегемота с моей стрелой в
боку лезет другой, целый и невредимый. Пасть разинута агрессивно, и,
недолго думая, я швыряю туда нож - он втыкается прямо в язык, и теперь с
моей стороны уже два бесящихся от боли горы мяса, а у меня снаряжения -
последний нож и пустой лук. Обегаю кругом - Ларбо уложил одного из своих
противников, а другой оттеснил его от кучи стрел и напирает, а Ларбо
уворачивается. Я пускаю в дело последний нож - он втыкается в черепную
кость, и бегемот с завыванием разворачивается ко мне - напрасно он так
сделал - Ларбо почти тут же награждает его еще одним украшением в виде
стрелы, воткнутой в ляжку. Зверюга, впрочем, подыхать не собирается и,
здраво оценив, что с нее хватит, удаляется вниз, а потом за холм. С
другого боку все еще страдает мой крестник с ножом в языке. Он то прыгает,
то катается молча, то принимается метать в траву корма, пока Ларбо метким
выстрелом не прекращает мучения последнего участника стычки. В нос лезет
уже не запах, скажем, или аромат, а прямо-таки вонь, да и само зрелище не
из тех, что стенку в рамочке вешают. Особенно хороши две туши, одна
полу-ободранная, поперек другая, и в брюхо третья приткнулась, зубами небу
грозит. Ларбо перемазан в крови и вообще ободран, у меня волосы черти в
чем, но это детали, а так...
спрашиваю, а он кивает, весь сияющий.
были такие же победы не только над зубастыми бегемотами, а и над мне же
подобными и часто даже симпатичными существами, пусть даже и не моих рук
дела, но все же...
середину и принялись смывать с себя всяческие наслоения. Не то чтобы
купаться кинулись - соображение еще есть - а нагишом разделись и из
аварийного ковшика водой обливаемся.
- а я посмотрел рвотину, ну, того зверя, кому ты в рот ножом попал, так он
действительно траву ел. Но тогда зубы ему такие зачем, тростник хрупать?
Неудобно же?
а друг друга жрать мораль не позволяет, вот и пришлось с голодухи за осоку
взяться. Устраивает?
не иначе, плот показался. Я тоже не имею желания демонстрироваться
подчиненному коллективу в роли голого короля. Последний раз я этот балахон
надеваю, найду в посольском багаже приличную одежку и буду ходить в ней,
благо не первый советник я больше, а всего-навсего выборный адмирал
надувной лодки и резиновых плотов.
нарочито медленными движениями вытаскивает якорь, а я ловко, с первого
захода, швартуюсь к комплексу. Расспросы, восторги, хлопанья по спинам
продолжаются минуты три, а потом Ар очень трезвым голосом спрашивает: