Франции - да это же неслыханно высокий удел, и Клеменция порешила в душе
терпеливо дожидаться своего часа. Ждала ведь она до двадцати двух лет, не
раз задавая себе вопрос: уж не придется ли ей окончить свои дни в
монастырской келье? Сколько претендентов на ее руку получили отказ, ибо в
глазах родни являлись недостаточно блестящей партией, но никто ни разу даже
не подумал спросить ее мнения. И сейчас ей казалось, что бабка взяла слишком
резкий тон... Там, вдалеке, в лазоревой бухте, раздувая паруса, устремлялся
к берегам Берберии корабль.
заеду в Авиньон, - сказал Бувилль. - И, уверяю вас, в скором времени у нас
будет папа, избрания коего мы все ждем с таким нетерпением.
чтобы все было закончено к лету. Клеменция получила другие предложения,
другие государи мечтают взять ее в супруги. Посему мы не имеем права губить
ее будущее и не можем согласиться на длительные проволочки.
королева. - Хорошо, если бы и король Франции поддержал его. Взойди Дюэз на
папский престол - мы бы легко добились расторжения брака, поскольку он нам
предан и многим обязан. Тем более что Авиньон - исконное анжуйское владение,
мы там сюзерены, понятно, под властью короля французского. Не забудьте
этого. А теперь ступайте к моему сыну-королю и распрощайтесь с ним, да
исполнятся все ваши обещания... Но чтобы все было кончено к лету, помните, к
лету!
кажется ли вам...
с нами помимо его воли.
примете, - подумала Клеменция, оставшись одна. - Благоразумно ли так
торопить события и не падет ли его выбор на кого-нибудь другого?" Она
подошла к мольберту и, скрестив руки, бессознательно приняла ту позу, в
какой ее запечатлел живописец.
Глава 6
ПОГОНЯ ЗА КАРДИНАЛАМИ
Неаполя; со сборами в обратный путь они прилегли всего на часок, и поэтому,
стоя рядышком на корме, оба со смутной печалью, обычной спутницей бессонных
ночей, глядели, как удаляется Неаполь, Везувий и цепочка островов. Рыбачьи
суденышки, распустив белые паруса, отчаливали от берега. Наконец корабль
вышел в открытое море. Средиземное море было восхитительно спокойно, и
легкий ветерок как бы играючи надувал паруса. Гуччо, который не без опаски
вступил на борт корабля, весь во власти мрачных воспоминаний о прошлогоднем
переезде через Ла-Манш, не почувствовал, к великой своей радости, качки и
уже через сутки сам дивился собственному мужеству: он готов был сравнивать
себя с мессиром Марко Поло, венецианским мореплавателем, чьи записки о
путешествии к Великому Хану уже стали известны почти во всем свете. Юноша
быстро завел знакомство с матросами, узнал и запомнил целую кучу специальных
морских терминов и понемножку входил в роль этакого матерого морского волка,
не замечая, что глава их миссии Юг де Бувилль никак не может опомниться
после насильственной разлуки с чудеснейшим из городов мира.
де Бувилль немножко приободрился.
окончательно завершен постройкой лишь при Филиппе Красивом. Итак, перед ними
снова была французская земля.
браться за дела.
сладостным воспоминанием, мечтой.
сопровождении дюжины конюших и слуг уже перестало быть развлечением,
синекурой, особенно для Гуччо, который ни на минуту не спускал глаз с
окованных железом ларцов, где хранилось золото, врученное племяннику Толомеи
неаполитанскими банкирами Барди.
хотел отныне признавать своей родины, и уверял, что каждая капля дождя
падает с неба лишь затем, чтобы промочить до нитки именно его, Юга де
Бувилля.
мистраля, они наконец добрались до Авиньона, их ожидало горькое
разочарование - во всем городе не оказалось ни одного кардинала... Что было
воистину странно, ибо считалось, что именно в Авиньоне заседает конклав!
Никто ничего не мог сообщить посланцам французского короля, никто ничего не
знал и не желал знать. Только явившись в гарнизон Вильнева, расположенного
на противоположном конце моста через Рону, Бувилль, и то лишь к вечеру,
узнал там от одного капитана, что конклав вновь перенес свое местопребывание
в Карпантрасс, причем сведения эти вояка, разбуженный ото сна, сообщил
злобно-ворчливым тоном.
заметил Бувилль своему спутнику. - Вернусь в Париж, обязательно дам знать
кому следует.
нечего было думать о том, чтобы пускаться в путь глубокой ночью. Папский
дворец оказался на запоре, и никто не ответил на зов и стук наших путников.
Волей-неволей Бувилль и Гуччо отправились в харчевню, молча поужинали и
разместились вместе со своей свитой в общей комнате. Люди спали вповалку
перед потухшим очагом в зловонном запахе сохнувших кожаных сапог. Ах! Где
вы, прелестные девы Италии?
упреком произнес Гуччо, впервые почувствовав досаду против своего
закадычного друга Бувилля. - Почему вы не приказали ему найти нам приличный
ночлег?
Нет у меня нужной твердости!
в Карпантрасс; но и здесь не оказалось даже тени кардиналов. В довершение
всех бед сильно похолодало. В конце концов Гуччо с Бувиллем смутно
почувствовали какое-то беспокойство, вокруг явно пахло кознями, ибо, как
только королевская миссия на рассвете выехала из Авиньона, ее на всем скаку
обогнали два всадника и, даже не взглянув в их сторону, понеслись по
направлению к Карпантрассу.
дела нет, как прибывать раньше нас к месту нашего назначения.
землю или разбежались.
местечко не из веселых. Уж не наше ли приближение превращает все вокруг в
пустыню?
и притронулся к груди, к тому месту, где под плащом висела связка амулетов и
реликвий... Он вспомнил о проклятии тамплиеров.
сначала притворился, что принимает их за простых путешественников, желающих
исповедаться, и даже провел в ризницу. Он был глух или прикидывался таковым.
Гуччо боялся западни, опасался за судьбу своих ларцов, опасался за свою
собственную шкуру: он грозно двинулся на старика, судорожно сжимая рукоятку
кинжала, готовый при первых признаках тревоги уложить на месте дряхлого
каноника. А старичок, который заставлял повторять один и тот же вопрос чуть
ли не по десять раз подряд, окончательно умолк, отряхнул свою обтрепанную
сутану и только после этой операции поведал пришельцам, что кардиналы, мол,
перебрались в Оранж. А его, старика, бросили здесь одного.
прелаты, а просто какие-то перекати-поле! Вы хоть твердо уверены, что они в
Оранже?
упоминании имени черта, да еще в святой ризнице. - Уверен! В чем можно быть
уверенным на нашей бренной земле, кроме как в существовании Всевышнего!
Думаю все же, что они в Оранже - итальянцы, во всяком случае, там.
сболтнул лишнее. Чувствовалось, что на сердце у него накипело, но он не
осмеливается высказать все, что ему известно.
город почему-то не внушал ему доверия, и он всячески торопил Бувилля с
отъездом.
обогнали два всадника. Теперь уже не оставалось сомнения, что всадники эти
усердствуют неспроста.
незнакомцев, но Гуччо сердито заметил:
мы их не догоним, а я вовсе не желаю покидать на произвол судьбы свои ларцы.