подчинялись.
которая выходила в порт. Сановники пали на колени. Базилевс осенил всех
знамением креста.
диадеме. Юстиниан так хотел. Сам он ограничился шерстяной тогой патрикия и
десмойлентой для волос. Он сказал:
Остаться ли Нам в Палатии? Или отбыть, дабы укротить охлос извне?
слушал не без внимания. Но не было тонкого Трибониана. Не хватало едкости
ручного Носорога. Их робкие заместители, Фока и Василид, не сумели ничего
лучшего найти, кроме отъезда. Один предложил Гераклею Европейскую, другой
- Пафлагонийскую на Понте. Они солидно поспорили. Ничтожные люди, которые
считают себя не ромеями, а римлянами на старый образец. Носорог в своей
берлоге нашел ли способ подслушать? Он - внизу.
гунн, ловко сыграл словом "охлос". Этот настоящий ромей. Но его мнение не
имеет цены: ему было указано готовиться к погрузке на корабли.
Тоже ромей, но более тактичный, чем Гермоген. Ему известно больше, чем
многим.
Мунд, перебьет всех мятежников, коль они полезут в Палатий. Но, да не
гневается Божественный, сил мало, чтобы пойти в город. Увлекшись и забыв
изысканное начало своей речи, Мунд сорвался:
пальцами на дурачка с мечом, изрекшего глупость, почти преступную: будь
Мунд базилевсом!
сановники высказывались.
разноплеменность Юстиниановых слуг. Базилевс вспомнил, что вредный
предрассудок наций родился в грехе вавилонского столпотворения.
Разогнанные богом, одни почернели и пожелтели на солнце. Кто долго смотрел
на синеву моря, стал синеглазым. Северяне - белокожими, как снег... В речи
отразился шум волн, лесов, степного ветра. Наследники Адама перестали
считаться родством. Но в Палатии Юстиниана они сделались равно ромеями.
подверг своих светлейших острому испытанию.
Каждый из них бессознательно, подчиняясь инстинкту самосохранения, воздвиг
внутри себя некое здание любви и верности базилевсу. Так моллюск строит
себе раковину. Благодетельный самообман срастался с кожей, от
неосторожного прикосновения струпья добровольного рабства ныли,
кровоточили. Поэтому даже случайное слово сомнения, высказанное
посторонним, вызывало ярость: скорлупа требовала защиты. Нельзя
безнаказанно играть роль в жизни, это не сцена, где слова означают
действие и действие ограничено словом.
никчемной затеей, чего Юстиниан не знал, ибо познавший эту истину
перестает быть автократором.
Божественного, умели развить ее - в предугаданном желании Повелителя.
Умели хорошо, непреклонно исполнить, в исполнении были смелы, решительны.
Самые умные ощущали намерения Божественного без его слов, умели спешить
действовать. Им даже казалось, что они действуют
с а м о с т о я т е л ь н о, и они получали удовлетворение творчества. Но
дать совет, настоящий, нужный? Для этого требуется внутренняя свобода,
условие, при котором нельзя быть светлейшим.
смелость и уверенность в себе, насколько позволял этикет. Но внутренне они
были смятенны, остановленны, как колеса телеги, когда заел слишком низко
опущенный башмак тормоза. Как, как угадать волю Единственного в столь
необычайных обстоятельствах?
табуне лучшего скакуна?
оборвал Фоку и Василида. Как! И Велизарий за бегство? Юстиниан считал его
своим лучшим полководцем, чего никогда не высказывал.
присягу: никогда не мечтать о престоле. Клятвы! Они годны лишь для слабых
душ, таких, как у Ипатия, у Велизария. Жена полководца Антонина, фаворитка
Феодоры, отличалась распущенностью. Юстиниан не был свободен от мужского
презрения к влюбленному мужу. Итак, этот храбрый и удачливый воин,
рогоносец в красивых латах на красивом теле, хочет уплыть. Куда же? В
Никею. Конечно, конечно, Никея сильная крепость. Смельчак не трусил на
полях сражений, но испугался охлоса. Солдат... Не стоило тревожить его
клятвой... Его душа мельче тела. Пора поставить все на свое место.
Юстиниан коснулся руки Феодоры.
пристойно или непристойно женщине быть храброй, когда мужчины находятся в
нерешительности, когда мужчины, как я вижу, не знают, что им делать и чего
не делать...
театральных масок: от Удивления с открытым ртом и выпученными глазами до
Восторга с медовой улыбкой и массой морщинок у прищуренных глаз.
"Подождите, вы еще услышите, как Любимейшая поднесет вам Наше мнение!"
выход не из Палатия, Мунд, но из опасного положения империи? - С каждым
вопросом базилисса заставляла свой голос звучать все громче. - Многие
говорили здесь: отъезд, отбытие, временная отлучка... - Феодора понизила
голос и бросила: - Я скажу прямо - бегство! А я думаю, - она улыбнулась, -
бегство Нам наиболее вредно. Пусть оно и поведет к временному спасению
жизни. Впрочем, нельзя избежать общей участи смертных. Но тому, кто
однажды властвовал, невыносимо скитаться изгнанником. Да не даст мне бог
лишиться этого пурпура, дожить до дня, когда меня не будут больше
приветствовать базилиссой!
когда он готовил речь Феодоры. Молва разнесет слова Любимейшей, века
поймут, что она была достойна диадемы. Внимание! Она должна обратиться к
нему.
Феодора указала в сторону порта, - ждут корабли. Море открыто всем ветрам.
Но после, - в голосе Феодоры звучала высокая трагедия, - не пришлось бы
тебе предпочесть смерть ТАКОМУ спасению. А я остаюсь. Пурпур Власти есть
лучший саван!
сам был маска Восторга.
разрешенье мучительной неясности. - Смерть охлосу, смерть лжебазилевсу!
Чтобы защититься от нападения по линии: площадь Августеи - море, должно
было хватить ипаспистов Велизария. Оставляя в запасе схолу Рикилы Павла,
спафариев и остатки одиннадцатого легиона, Юстиниан поручил Велизарию
отправиться в казармы екскубиторов и приказать им выступить.
наглухо, изнутри. Велизарий велел звать, стучать. И сам он именем
базилевса требовал, чтобы екскубиторы открыли двери и готовились к походу.
Палатия высотой в четыре человеческих роста казалась низкой по сравнению с
каменной горой ипподрома. Ипасписты переговаривались между собой: они
презирали золотую гвардию. Телята с мечами, скворцы в латах, каплуны -
такие клички были еще наиболее нежными.
венчающей галереи, поднялись, как в дни бегов. Испуганные птицы уходили в
небо по спиралям невидимых лестниц.
кличку горожан.
тщетно стучал их вождь. Один смуглый, другой белокожий, оба в одинаковых
доспехах, черненных горной смолой-асфалиосом, рослые. Смуглый махнул
топором, дверь треснула сверху донизу.
Из казармы закричали:
- евнухами, но Велизарий не собирался тратить ипаспистов на бессмысленную
драку. Полководец бегом вернулся к Юстиниану. Красноречие базилиссы не
убедило Велизария, из фракийского солдата не получался сановник.
Екскубиторы могут ударить с тыла. Нельзя нападать на ипподром.
Посняков Андрей
Акунин Борис
Каменистый Артем
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Курылев Олег