Почерк был незнаком девушке; без особого любопытства она вскрыла конверт и
вытащила аккуратно сложенный листок. С каждым словом письма, отпечатанного
пишущей машинкой и не имевшего подписи, ее изумление возрастало и,
инстинктивно запахивая халат, теряясь от мыслей, Джесси начала сильно
вздыхать, чтобы опомниться и одолеть слабость, что ей несколько удалось.
Желая немедленно остаться одной, Джесси сказала сиделке, которая снова
удалилась на свое кресло:
сначала.
девушка, задрожав, перечитала письмо: "Ваша сестра отравила вас. Вы не
больны, вы отравлены. Этот яд убивает в течение 10-12 дней. Лечение
бесполезно, если даже врач знает об отравлении. Пока прямой опасности нет, а
завтра утром с вами будут говорить по телефону. Противоядие известно только
нам; оно может быть доставлено, если вы согласитесь уплатить 1000 фунтов".
Второе чтение еще больше напугало ее. Ни верить письму, ни опровергнуть его
девушка не могла; ее испуг перешел границу, перед которой еще можно стыдить
себя за потерю самообладания, имеющую значение подозрения; не в ее власти
было сдержать чувства, подобные ужасу при пробуждении в ярком свете пожара.
Никто среди ее знакомых не мог шутить так. Ничего не объясняя, зная лишь,
что должна немедленно спешить к сестре за объяснением и успокоением, - иначе
умрет до утра или лишится рассудка, - Джесси встала в кровати на колени и
начала прятать письмо в стол, под подушку, в книгу, вынимая и перемещая его
без цели, пока не опомнилась. Тогда, стиснув письмо, она покинула кровать и
надела туфли.
Джесси тихо открыла дверь и побежала одеться. От страха и торопливости ее
движения были бестолковы, неверны, и она не все время точно соображала, что
делает. Пробежав залу и часть коридора, Джесси повернула за угол и с
облегчением увидела ключ в замке: теперь, как и всегда, он заявлял о
честности служащих. Раскрыв шкапы, Джесси побросала на пол все, что сняла с
вешалок, но ее сознание не могло быстро управлять выбором. Она искала
подходящее платье. Прижав к груди ворох одежды, Джесси вытряхнула из него
коричневое платье, криво застегнув кнопки; окутала голову голубым шарфом;
крадучись, бегом вернулась к себе; натянула чулки, сунула ноги в какие
попало туфли, захватила деньги, письмо и выскочила, открыв окно, на тротуар
переулка.
меньше времени, чем это произошло в действительности. Сотрясение прыжка с
окна лишило ее дыхания; постояв у стены дома со слабым, нехорошим сердцем,
причем ладонями и лбом опиралась на стену, Джесси отошла на тротуар,
возбудив внимание немногочисленных прохожих, но, к ее облегчению, никто не
подошел спрашивать ее, что случилось. Едва передохнув, Джесси принялась
искать экипаж и, не пройдя половины квартала, увидела таксомотор. Шофер
взглянул на девушку в шарфе с благосклонной улыбкой. Так как Джесси не
улыбалась, а категорически предложила десять фунтов за полчаса быстрой езды,
он почтительно осведомился, куда ехать, и приступил к исполнению своих
обязанностей. Едва Джесси уселась, ее начало колыхать, мчать; южный ветер
перевернулся в ушах; стремясь в рот, в глаза, он прижал шарф к
разгоряченному лицу девушки; отсверкали полуночные огни города, сменясь
тьмой отлогих холмов, и Джесси стала спокойнее. Движение облегчало ее;
уверенность мелькающего в пространстве автомобиля заражала и ее
уверенностью, что скоро наступит отдых.,
в дверь, призывая на помощь, но не слыша утешающего движения. Иногда с
зеленой дороги выбегал страх, хватая ее руки, которые она тоскливо кутала в
шарф, и снова отлетая в холмы, подобно тени придорожной оливы, опрокинутой
светом фонарей. Слова "вы отравлены" не оставляли Джесси; они мчались среди
холмов, вздрагивали в ее дыхании; где-то в углу, возле ее ног, эти слова
стучали и торопились, как шарф, терлись о ее лицо, смешанные с ветром и
тьмой.
ни что сказала сама. Они как будто уже расстались, и Джесси возвращалась в
город. Как только она это представила, никакими усилиями сознания Джесси не
могла вызвать представления, что едет из города. Направление перевернулось.
Лишь когда мелькнули сияющие дома Каменного подъема и дорога, при новом
возбуждении машины, пошла вверх, истинное направление стало в ее уме на свое
место. Через несколько минут по обрыву, огражденному стеной, автомобиль
выехал на ровное место и устремился к единственному огню дома, тотчас
пропавшему за крышей жилища Гобсона. "Огонь есть, Моргиана еще не спит", -
подумала Джесси.
еще мчалась - внутри себя - по инерции чувств движения. Она сошла, уплатила
деньги и, сказав: "Возвращайтесь, я более не поеду", позвонила у ворот. Уже
лаяла подбежавшая из глубины двора собака. Шум у ворот, лай и звонок
разбудили Гобсона. Он открыл окно, выглянул и, увидев женскую фигуру, не
сразу узнал Джесси.
удивлением поняв, что приехала Джесси, Гобсон кинулся со всех ног открывать.
Он едва успел надеть туфли и пальто, но и в пальто чувствовал свежесть ночи;
еще более удивился он легкой одежде Джесси и ее плохому виду. Не решаясь
ничего спрашивать, он впустил девушку и пошел сзади ее к подъезду, твердя:
скорее, а то простудитесь; воздух здесь резкий.
постучал в окно горничной. За стеклом начала кидаться белая тень; скоро, с
переполохом в лице, Нетти открыла дверь; приветствуемая ее тревожными
восклицаниями, Джесси вступила в переднюю.
комнату, откуда наверх шла лестница.
отступила, - сверху спускалась Моргиана, вполне одетая и еще не ложившаяся.
Она слышала, как рокотал и остановился автомобиль; не узнала, а потом, с
озлоблением и трусливой дурнотой в сердце, узнала голос Джесси, и все
метнулось в ней, так как она почувствовала занесенный удар; не зная, ни в
чем он, ни что случилось, Моргиана обмерла, когда, приоткрыв дверь,
расслышала слова Джесси "разбудите {ее}" внутри дома. Тогда только, крепко
зажмурясь и с болью вздохнув несколько раз так глубоко, что смирила
отчаянное сердцебиение, она пошла вниз, готовая принять всякий удар.
сестры. Джесси бросилась к ней; не удержав слез и смеясь со страхом в
глазах, она схватила ее руки, слабо таща сестру вниз и твердя:
меня! Я буду у тебя ночевать!
Джесси, ты помешалась? - спросила она, когда горничная закрыла за собой
дверь.
догадываясь уже о том, что предстоит ей.
вид ужасен. Кто отпустил тебя?
меня! О, как я измучилась как настрадалась я за эти часы! На письмо, на,
возьми и прочти, и догадайся, кто мог написать так!
приподнялась и подперла рукой голову. Моргиана прочитала письмо, медленно
ходя перед глазами сестры, и поняла, что Гервак жива. "Да, лгать", - сказала
она себе, но ее лицо отказалось лгать в эту минуту; оно стало белым и диким.
Не владея собой, Моргиана скомкала письмо; растерявшись, она стала
перекладывать его из руки в руку; наконец, сунула в карман юбки. В этот
момент, по ее лживым и упорным глазам, девушка узнала всю правду. Зная ее
теперь, она не могла верить; знала и не верила.
Моргиана! Я должна умереть с ним!
изверг. А! Ты не разорвала с негодованием злое письмо; ты поверила, спешила
оскорбить меня?! Письмо написал подлец; кто он? как я могу знать?!
позволю тебе кричать.
Говори просто и ласково, как с сестрой!
поговорим с доброй душой! Кто же мог так подшутить?
веришь?
жестоко; мне страшно от твоих слов!
на мелкие клочки, которые кинула за решетку камина.
сделаешь лучше, если немедленно покинешь мой дом. Я дам тебе свой
автомобиль.
Андреев Николай
Прозоров Александр
Лукьяненко Сергей
Беляев Александр
Чернецов Андрей
Куликов Роман