ся избежать схватки. Дьявол, сидевший в нем, бросал вызов дьяволу в Вол-
ке Ларсене. Стоило им только столкнуться на палубе, и поднималась драка.
Мне случалось видеть, как Лич кидался на Волка Ларсена без всякого пре-
дупреждения или внешнего повода. Однажды от метнул в капитана тяжелый
кортик и промахнулся всего на какой-нибудь дюйм, а еще как-то уронил на
него с салинга стальную свайку. Не простая это была задача - попасть в
цель при качке, с высоты семидесяти пяти футов, но острие инструмента,
просвистав в воздухе, мелькнуло почти у самой головы Волка Ларсена, ког-
да тот показался из люка, и вонзилось на целых два дюйма в толстые доски
палубы. В другой раз Лич пробрался в кубрик охотников, завладел чьим-то
заряженным дробовиком и уже хотел выскочить с ним на палубу, но тут его
перехватил и обезоружил Керфут.
положит этому конец. Но он только смеялся и, казалось, наслаждался опас-
ностью. В этой игре была для него особая прелесть; быть может, он
чувствовал себя в роли укротителя диких зверей.
волоске. Человек по природе игрок, а жизнь - самая крупная его ставка.
Чем больше риск, тем острее ощущение. Зачем мне отказывать себе в удо-
вольствии доводить Лича до белого каления? Этим я ему же оказываю услу-
гу. Мы оба испытываем весьма сильные ощущения. Его жизнь богаче, чем у
любого матроса на баке, хотя он этого и не сознает. Он имеет то, чего
нет у них, - цель, поглощающую его: он стремится убить меня и не теряет
надежды, что это ему удастся. Право, Хэмп, он живет полной, насыщенной
жизнью. Я сомневаюсь, чтобы когда-либо его жизнь протекала так напряжен-
но и остро, и порой искренне завидую ему, когда вижу его на вершине
страсти и исступления.
вашей стороне.
он. - Попадая в неприятное положение, вы вступаете в компромисс с вашей
совестью. Если бы вы действительно были на высоте и оставались верны се-
бе, вы должны были бы объединиться с Личем и Джонсоном. Но вы боитесь,
боитесь! Вы хотите жить. Жизнь в вас кричит, что она хочет жить, чего бы
это ни стоило. Вы влачите презренное существование, изменяете вашим иде-
алам, грешите против своей жалкой морали и, если есть ад, прямым путем
ведете туда свою душу. Я выбрал себе более достойную роль. Я не грешу,
так как остаюсь верен велениям жизни во мне. Я по крайней мере не посту-
паю против совести, чего вы не можете сказать о себе.
мом деле праздновал труса. Чем больше я размышлял об этом, тем яснее
сознавал, что мой долг перед самим собой - сделать то, к чему Ларсен
подстрекает меня, то есть примкнуть к Джонсону и Личу и вместе с ними
постараться убить его. В этом, мне кажется, сказалось наследие моих су-
ровых предков пуритан, оправдывавших даже убийство, если оно совершается
для благой цели. Я не мог отделаться от этих мыслей. Освободить мир от
такого чудовища казалось мне актом высшей морали. Человечество станет от
этого только лучше и счастливее, а жизнь чище и приятнее.
чи, и снова и снова перебирал в уме все события. Во время ночных вахт,
когда Волк Ларсен был внизу, я беседовал с Джонсоном и Личем. Оба они
потеряли всякую надежду: Джонсон - по мрачному складу своего характера,
а Лич - потому, что истощил силы в тщетной борьбе. Однажды он взволно-
ванно схватил мою руку и сказал:
те и помалкивайте. Наша песенка спета, я знаю. И все-таки в трудную ми-
нуту вы, может, сумеете помочь нам.
рос остров Уэнрайт, Волк Ларсен изрек пророческие слова. Он только что
поколотил Джонсона, а заодно и Лича, который пришел товарищу на подмогу.
бросишься за борт, не ожидая, чтобы я тебя прикончил. Помяни мое слово!
ше месячное жалованье, что он так и сделает.
наполнять водой бочонки, но Волк Ларсен хорошо выбрал место, где бросить
якорь. "Призрак" лег в дрейф в полумиле за линией прибоя, окаймлявшей
пустынный берег. Здесь открывалось глубокое ущелье, окруженное отвесными
скалами вулканического происхождения, по которым невозможно было вска-
рабкаться наверх. И здесь, под непосредственным наблюдением самого капи-
тана, съехавшего на берег, Лич и Джонсон наполняли пресной водой бочонки
и скатывали их к берегу. Удрать на шлюпке у них не было никакой возмож-
ности.
курсировать на своей шлюпке между шхуной и берегом, перевозя каждый раз
по одному бочонку. Перед самым обедом, двинувшись с пустым бочонком к
берегу, они внезапно изменили курс и отклонились влево, стремясь обог-
нуть мыс, далеко выступавший в море и отделявший их от свободы. Там, за
белыми пенистыми бурунами, раскинулись живописные деревушки японских ко-
лонистов и приветливые долины, уходящие в глубь острова. Если бы матро-
сам удалось скрыться туда. Волк Ларсен был бы им уже не страшен.
с какой целью. Достав винтовки, они неторопливо открыли огонь по бегле-
цам. Это была хладнокровная демонстрация меткой стрельбы. Сначала их пу-
ли, не нанося вреда, шлепались в воду по обеим сторонам шлюпки. Но мат-
росы продолжали грести изо всех сил, и тогда пули начали ложиться все
ближе и ближе.
прицелился более тщательно.
проделал то же самое с правым веслом Гаррисона. Шлюпку завертело на мес-
те. Два остальных весла быстро подверглись той же участи. Матросы пыта-
лись грести обломками, но и те были выбиты у них из рук. Тогда Келли
оторвал доску от дна шлюпки и начал было грести этой доской, но тут же
выронил ее, вскрикнув от боли: пуля расщепила доску, и заноза вонзилась
ему в руку. Тогда беглецы покорились своей доле, и шлюпку носило по вол-
нам, пока вторая шлюпка, посланная Волком Ларсеном, не взяла ее на бук-
сир и не доставила беглецов на борт.
тыре месяца охотиться на котиков. Мрачная перспектива, и я с тяжелым
сердцем занимался своим делом. На "Призраке" царило похоронное настрое-
ние. Волк Ларсен валялся на койке: у него опять был один из этих стран-
ных мучительных приступов головной боли. Гаррисон с унылым видом стоял у
штурвала, навалившись на него всем телом, словно ноги не держали его.
Остальные хранили угрюмое молчание. Я наткнулся на Келли: он сидел с
подветренной стороны у люка матросского кубрика в позе безысходного от-
чаяния, уронив голову в колени и охватив ее руками.
тевня. Я с ужасом вспомнил пророчество Волка Ларсена, и у меня мелькнула
мысль, что его внушение начинает действовать. Мне захотелось отвлечь
Джонсона от его дум, и я окликнул его, но он только грустно улыбнулся
мне и не тронулся с места.
Если вам повезет и вы вернетесь во Фриско, не откажите разыскать Матта
Мак-Карти. Это мой старик. Он сапожник, живет на горе, за пекарней Мей-
фера. Его там все знают, и вам не трудно будет его найти. Скажите стари-
ку, что не хотел огорчать его и жалею о том, что я наделал, и... и ска-
жите ему еще так от меня: "Да хранит тебя бог".
дать Матта Мак-Карти.
это. Волк Ларсен прикончит меня, я знаю. Да пусть бы уж поскорее!
случится поскорее. Общая подавленность передалась и мне. Гибель казалась
неотвратимой. И час за часом шагая по палубе, я чувствовал все отчетли-
вее, что начинаю поддаваться отвратительным идеям Волка Ларсена. К чему
ведет все на свете? Где величие жизни, раз она допускает такое разруше-
ние человеческих душ по какому-то бессмысленному капризу? Жизнь - деше-
вая и скверная штука, и чем скорее придет ей конец, тем лучше. Покончить
с ней, и баста! По примеру Джонсона я перегнулся через борт и не отрывал
глаз от моря, испытывая глубокую уверенность в том, что рано или поздно
буду опускаться вниз, вниз, вниз, в холодные зеленые пучины забвения.
ми, на "Призраке" пока никаких особенных событий еще не произошло. Мы
плыли на северо-запад, пока не достигли берегов Японии и не наткнулись
на большое стадо котиков. Явившись сюда откуда-то из безграничных Прос-
торов Тихого океана, они совершали свое ежегодное переселение на север,
к лежбищам у берегов Берингова моря. Повернули за ними к северу и мы,
свирепствуя и истребляя, бросая ободранные туши акулам и засаливая шку-
ры, которые впоследствии должны были украсить прелестные плечи горожа-
нок.
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Куликов Роман
Контровский Владимир
Вронский Константин