обернувшись ко мне. - Не слишком-то давно, я полагаю, а, молодой человек?
настоящее, иначе бы оно смыло у него с лица хоть немного этой дьявольской
синевы.
филистимлянин регулярно посещает собрания диакона Девтерономии? Что-то я его
там ни разу не видел, а я хожу мимо каждое воскресенье.
я. - Знаю только, что Квикег рожден в лоне первой конгрегационалистской
церкви. Да он сам диакон, вот этот самый Квикег.
Объясни свои слова, ты, юный хеттеянин. Отвечай мне, о какой это церкви ты
говорил?
мы все, и вы, и я, и капитан Фалек, и Квикег, и всякий сын человеческий; о
великой и вечной Первой Конгрегации всего верующего мира; все мы принадлежим
к ней; правда, иных среди нас слишком волнуют сейчас разные мелочи великой
веры, но сама она связывает нас всех воедино.
тебе бы следовало поступить к нам миссионером, а не матросом. В жизни не
слыхивал я проповеди лучше! Диакон Девтерономия, да чего там, сам отец Мэппл
никогда не сможет тебя переплюнуть, а уж он-то чего-нибудь да стоит.
Полезайте, полезайте сюда, и к чертям все бумаги. Эй, скажи ты этому
Квебеку, - или как там ты его зовешь, - скажи Квебеку, чтобы шел сюда. Ого,
клянусь большим якорем, ну и гарпун же у него! Неплохая вещь, как я погляжу,
и обращается он с ним умело. Послушай, как тебя, Квебек, приходилось тебе
когда-нибудь стоять на носу вельбота? Случалось уже бить китов, а?
оттуда прыгнул на нос подвешенного за бортом вельбота и, выставив вперед
левое колено и занеся над головой гарпун, выкрикнул нечто подобное
нижеследующему:
глаз, а ну-ка! - Прицелившись хорошенько, он метнул гарпун, и тот,
просвистев возле самой шляпы старого Вилдада, перелетел над палубой корабля
и разбил на бесчисленное множество осколков маленькое блестящее пятнышко. -
Вот, - спокойно заключил Квикег, выбирая линь. - Пускай это у кита глаз,
твоя кит уже мертвый.
перепуганный непосредственной близостью пролетевшего гарпуна, удалился к
порогу капитанской каюты. - Быстрее, говорю, Вилдад, доставай корабельные
книги. Этого Любека, то есть Квебека, мы должны заполучить на один из наших
вельботов. Слушай, Квебек, мы тебе даем девяностую долю, а столько еще не
получал в Нантакете ни один гарпунщик.
занесен в списки той же самой команды, в какой уже числился и я.
Фалек обернулся ко мне и сказал:
тебя! Ты будешь подписывать свое имя или крест поставишь?
принимать участие в подобных процедурах, видимо, ничуть не растерялся, но,
взяв протянутое перо, изобразил на бумаге точную копию некоего загадочного
округлого знака, вытатуированного у него на руке; так что благодаря упорству
Фалека касательно Квикегова прозвища все это получило определенный вид.
торжественно поднялся и, порывшись в огромных карманах своего широкополого
коричневого сюртука, извлек оттуда целую пачку брошюр; выбрав одну из них,
озаглавленную "Последний день наступает, или Не теряйте времени", вложил ее
в руки Квикегу, а потом схватил их вместе с книгой обеими своими руками,
пристально посмотрел ему в глаза и проговорил:
отчасти принадлежит мне, и я не могу не заботиться об его экипаже. Ежели ты
все еще придерживаешься своих языческих обычаев - а я очень опасаюсь, что
это так, - то заклинаю тебя, не оставайся вечно рабом Вила. Отринь идола
Вила и мерзкого змия, беги грядущего гнева. Гляди в оба, говорю тебе. О, во
имя милосердного бога! Правь прочь от огненной бездны!
перемешанные с библейскими и местными выражениями.
вмешался Фалек. - Набожные гарпунщики никуда не годятся. У них от этого
пропадает вся хватка. А что проку в гарпунщике, если у него нет хватки?
Помнишь, какой был гарпунщик молодой Нат Свейн? На всем Нантакете и
Вайньярде не было храбрее. Но он стал посещать моления, и дело кончилось
худо. Он до того боялся за свою ничтожную душу, что начал обходить и
сторониться китов из опасения, как бы они не задели хвостом его вельбот и не
пришлось бы ему отправиться к черту в пекло.
и ты сам, как и я, изведал немало опасностей. Ведь ты знаешь, Фалек, что
означает страх смерти. Как же можешь ты прибегать к столь нечестивому
пустословию? Не возведи на себя напраслину, скажи, положа руку на сердце,
Фалек, разве тогда, у берегов Японии, когда вот этот самый "Пекод" потерял в
тайфуне все три мачты, - помнишь, ты как раз плавал помощником у Ахава? -
разве не думал ты тогда о смерти и божьей каре?
глубоко засунув руки в карманы. - Все слышали, а? Подумать только! Ведь
судно каждую минуту могло пойти ко дну! Что же, думать о смерти и божьей
каре? Когда все наши три мачты с таким адским грохотом колотились о борт, а
зыбь разбивалась над нами, и с кормы, и с носа! Думать в это время о смерти
и божьей каре? Нет, некогда нам было думать о смерти. Жизнь - вот о чем мы
думали с капитаном Ахавом. Как спасти команду, как поставить новые мачты,
как добраться до ближайшего порта - вот о чем я тогда думал.
прошествовал на палубу, и мы последовали за ним. Здесь он остановился и стал
спокойно наблюдать за работой парусных мастеров, которые на шкафуте чинили
грот-марсель. Время от времени он нагибался и подбирал обрезок парусины или
просмоленной бечевки, чтоб они, не дай бог, не пропали зря.
каждый погруженный в собственные мысли, когда какой-то незнакомец обратился
к нам с этими словами, остановившись прямо перед нами и наведя свой толстый
указательный палец на корпус упомянутого судна. Человек этот был облачен в
крайне ветхий, выцветший бушлат и заплатанные брюки, а шею его украшал
обрывок черного платка. Сливная оспа пролилась по его лицу во всех мыслимых
направлениях, и теперь оно напоминало замысловато изборожденное русло
пересохшего потока.
выиграть немного времени, чтобы получше его рассмотреть.
назад, а затем стремительно выбросив ее перед собой, так что вытянутый
палец, точно штык, вонзился в цель.
это не так уж важно. Я знаю многих, у кого нет души - им просто повезло.
Душа - это вроде пятого колеса у телеги.
всех других, - неожиданно заключил незнакомец, делая особое, тревожное
ударение на слове "он".
говорит о ком-то и о чем-то, нам с тобою неизвестном.
Старого Громобоя, верно?
безумного тона.
его еще не видели, верно?
будет совсем здоров.
смехом. - Капитан Ахав будет здоров тогда, когда опять будет здорова моя
левая рука, не раньше, слышите?
китобой и хороший капитан для своих матросов.
уж приходится поворачиваться. Ворчи не ворчи, вой не вой, а слово Ахава -
Орлов Алекс
Березин Федор
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий