кузена, но и постараюсь внушить ему, чтобы он никогда больше вас не
беспокоил.
корсара.
внеся окончательное успокоение в растревоженную душу вице-губернатора.
парня. На этих условиях я дарю его вам.
VII
присутствие будет лишним, капитан Блад тактично поспешил откланяться и
удалиться.
повиновался, так ничего и не поняв в этом чудесном избавлении.
Моденской", на шкафуте которой два брата заключили друг друга в объятия, в
то время как капитан Блад, созерцая их, испытывал чувство всемогущего
благодетеля.
объяснить, как ему удалось освободить брата так быстро, не прибегнув к
насилию.
Напротив, без насилия не обошлось. Но оно было чисто эмоциональным. Кое-что
в этом роде еще предстоит сделать, но это уже относится к мистеру Корту. --
И он повернулся к стоящему рядом боцману. -- Свистать всех наверх, Джейк. Мы
тотчас же снимаемся с якоря.
часового, он открыл дверь и вошел. Гнев заключенного за это время ни в коей
мере не утих.
Блад.
берег, как тебе отлично известно.
Джеймса -- книга стихов и устное сообщение.
и, побледнев, опустился на койку.
Невис. Очевидно, вы уже начинаете понимать, что Вест-Индия -- не совсем
здоровое место для флирта. Ревность в тропиках подобна климату -- она
чревата ударом. Думаю, что вы благоразумно предпочтете разыскать корабль,
который доставит вас обратно в Англию целым и невредимым.
цепи. Капитан Блад жестом привлек внимание собеседника к этим звукам.
СВЯТОТАТСТВО
I
считал печальной иронией судьбы то, что он, воспитанный в традициях
каталической церкви, был вынужден покинуть Англию изза обвинения в участии в
протестантском мятеже и рассматривался испанцами как еретик, вполне
достойный сожжения на костре.
Ибервилем, своим французским компаньоном, в тот день, когда Блад, из-за
врожденной щепетильности отказался от заманчивой перспективы легкого и
богатого грабежа, для свершения которого пришлось бы пойти на небольшое
святотатство.
который был посвящен в низший духовный сан[1] перед тем, как обстоятельства
забросили его за океан и превратили в флибустьера, нашел эту щепетильность
нелепой, а слова Блада его одновременно рассердили и развеселили. Веселье в
конце концов взяло верх, так как этот высокий и энергичный парень, уже
немного начинающий полнеть, обладал легким и общительным характером, о чем
свидетельствовали смешливые искорки в его карих глазах и постоянно
улыбающийся рот. Несомненно, в нем погиб подлинный светоч церкви, хотя он
сам это яростно опротестовывал, возбуждая всеобщий смех.
на берег в надежде узнать новости, достойные внимания. Ибо в это время
"Арабелла" плавала, так сказать, наудачу без определенной цели. Баск по
национальности, проведший несколько лет в Испании, Ибервиль говорил на
безупречном кастильском наречии. что позволяло ему сходить за испанца в
любой момент, когда это требовалось, и, таким образом, снабжало его
необходимыми данными для разведки в испанском поселении.
рейде с испанским флагом, дерзко развивающимся на гротмачте, с новостями,
которые, по его мнению, указывали на возможность заманчивого предприятия.
Ему удалось узнать, что дон Игнасио де ла Фуэнте, бывший прежде великим
инквизитором Кастилии, а ныне назначенный кардиналом-архиепископом Новой
Испании, направлялся в Мексику на восьмидесятипушечном галеоне
"Санта-Вероника" и по пути посещал подотчетные ему епархии. Его
высокопреосвященство уже побывал на Сан-Сальвадоре, сейчас, очевидно,
находился на пути в Сан-Хуан-де-Пуэрто-Рико, после чего его ожидали в
Сан-Доминго, возможно, в Сантьяго-де-Куба и наверняка в Гаване, куда он
нанесет визит перед окончательным отплытием на Мэйн.
извлечь из этих обстоятельств.
Филиппа или по крайней мере за великого инквизитора, кардинала-архиепископа
Севильи, можно было бы получить более солидный выкуп, нежели за этого
примаса Новой Испании.
освещенной лучами ноябрьского солнца -- яркими и теплыми в этой стране
вечного лета, -- внезапно остановился. Высокая, стройная фигура Ибервиля все
еще была облачена в роскошный костюм из лилового сатина; его длинные
каштановые локоны покрывал пурпурный берет. Впереди у кабестана и брасов[1]
кипела работа по подготовке к отплытию; стоящий у носовых цепей боцман
Снелл, сверкая лысой макушкой в окружении седых волос, отборной кастильской
руганью разгонял столпившиеся вокруг корабля шлюпки торговцев.
груз любого корабля, когда-либо покидавшего Мексику, -- рассмеялся Ибервиль.
судно на абордаж и захватить архиепископа?
северу от Саоны. Там мы поймаем его высокопреосвященство на пути в
Сан-Доминго без особого труда.
грешник, но все-таки надеюсь, что я остался истинным сыном церкви.
Ибервиль. -- Полагаю, что могу сказать о себе то же самое, но не думаю, что
это должно помешать мне взять выкуп с великого инквизитора.
в семинарии, а это, по-видимому, дает право на некоторые вольности по
отношению к духовным лицам.
испанец с его инквизицией и аутодафе[1] в моих глазах почти еретик.
бы то ни было, я не софист, Ибервиль, и мы лучше воздержимся от