Даровал король своему верному городу и блистательный герб: щит на
золотом поле, слева ярмо, а справа две каравеллы и горсть серых стрел.
Сверху Полярная звезда - светоч мореходства, а львы и башни двух
соединенных испанских королевств располагались вокруг щита. Воистину
Панама принадлежала к самым возвеличенным городам Мира!
посредине, на котором по вечерам играли музыканты. Жители города
прогуливались под музыку и доказывали свою значительность, тщательно
выбирая собеседников: купеческая аристократия была весьма надменной.
Днем человек мог торговаться из - за цены на муку, как последний еврей,
но вечером на городской площади он еле удостаивал поклона знакомых
менее богатых, чем он сам, и чуть заметно заискивал перед более
богатыми.
его оберегал океан, свободный от чужеземных кораблей, а с трех
остальных - крепкие стены и болота, которые с приближением опасности
можно было затопить, что превратило бы город в настоящий остров. К тому
же вражеской армии пришлось бы прорубить себе путь сквозь густые леса,
пробраться по узким горным проходам, которые с успехом мог бы оборонять
даже небольшой отряд. Так какому здравомыслящему военачальнику взбрело
бы в голову напасть на Панаму? А потому, когда Кампече, и Пуэрто -
Белло, и Маракайбо становились добычей флибустьеров, купцы Золотой Чаши
только пожимали плечами и возвращались к своим обычным делам.
Разумеется, весьма досадно, нет, даже очень печально, что их
соотечественников постигла такая беда и они лишились всего своего
добра, но чего еще им было ждать? Города - то их стояли не на том
берегу! Панама могла жалеть их, но тревожиться? Господь добр, а дела
идут... да - да, ужасно! Денег нет, а крестьяне заламывают разбойничья
цены.
вельможа, посвятивший жизнь тому, чтобы во всем являть себя истинным
дворянином - и только. Он муштровал свою небольшую армию, менял один
мундир на другой и заботливо устраивал браки своих родственников. Всю
свою жизнь он был военным - быть может, плохим начальником, но зато
весьма видным офицером. Приказы подчиненным он писал великолепные,
сдачи индейской деревушки требовал в безупречнейшем стиле. Панамцы
любили своего губернатора. Он одевался так изысканно! И был так горд!
Но обходителен. Каждый день, когда он скакал по улицам во главе конного
отряда, они оглушали его приветственными криками... Если кому - то в
душу и закрадывалась мысль о нападении врагов, она тут же исчезала,
стоило вспомнить бравую посадку дона Хуана. Кровь его была самой
благородной в городе, а его склады - самыми богатыми.
загородные поместья, а с наступлением сезона дождей возвращались в
город на балы и ассамблеи. Именно такой была Золотая Чаша, когда Генри
Морган задумал завладеть ею.
нее походом. Сначала жители только посмеивались, но вестники продолжали
прибывать, и город предался лихорадочной деятельности. Жители спешили в
церкви, исповедовались, прикладывались к мощам и бежали домой. Сотни
священнослужителей торжественной процессией обходили городские улицы,
неся чудотворные реликвии. Члены братства кающихся яростно бичевали
себя и таскали по улицам тяжелый крест, чтобы все могли видеть
истовость их покаяния. Проломы в стенах не чинились, проржавелые пушки
не заменялись новыми. Дон Хуан отстаивал на коленях мессу за мессой,
произносил речи перед обезумевшими от страха жителями и дал совет,
чтобы город обошла процессия из всех духовных лиц.
страшные звери с крокодильими головами и львиными когтями. Солидные
люди рассуждали об этом на улицах.
три руки и в каждой держит по сабле?
знает пределы, положенные Силам Зла? Рассуждать об этом - кощунство.
конечно, не стал бы вторить глупым побасенкам - человек с его - то
богатством!
своего пальца, что он изрыгает серное пламя. Дон Гуеррмо прямо так и
оказал.
Вспомнились известия об ужасах, творившихся в захваченных городах, и
купцы, которые тогда лишь пожимали плечами, теперь белели как полотно.
Они не могли поверить... но должны были поверить, потому что пираты уже
приближались к устью Чагреса и во всеуслышание объявили, что намерены
захватить и разграбить Золотую Чашу. В конце концов дон Хуан был
вынужден выйти из собора и отрядить пятьсот солдат в засаду у Дороги
через перешеек. Молодой офицер испросил аудиенцию.
диких быков! - вскричал офицер.
Целую тысячу! Но зачем они нам?
растопчут!
быков... Тысяча? Я пошутил! Пусть наловят десять тысяч самых диких
быков!
солдат, а затем вернулся в собор и упал на колени. Дон Хуан не
страшился битв, но, как благоразумный полководец, укреплял вторую линию
обороны. К тому же то, что стоило так дорого, как заказанные им мессы,
не могло не возыметь действия.
закапывать свои драгоценности. Церковники бросали чаши и подсвечники на
дно цистерн, а более ценные сокровища и реликвии замуровывали в
подвалах.
Писарро к этому времени была бы уже на полпути к морю и там преградила
бы путь флибустьерам. Но эти доблестные времена миновали. Панамские
купцы думали только о своем имуществе, своей жизни и своих душах - в
указанном порядке. Взяться за оружие? День и ночь заделывать проломы в
стенах? А королевские солдаты на что? Им ведь платят хорошие деньги,
чтобы они защищали город. Оборона? Пусть губернатор об этом заботится!
военачальник? Мундиры были выше всяких похвал, и его солдаты сделали бы
ему честь на любом европейском смотру. Ну, а тем временем не повредит
еще одна месса.
Маракайбо, Генри Морган с головой ушел в планы нового завоевания. Для
него требовалось много больше вольных бойцов, чем кому - либо удавалось
собрать в прошлом. И посланцы капитана Моргана отправились во все концы
флибустьерского моря. Весть достигла Плимута и Нового Амстердама. Даже
до лесистых островов, где люди жили по образу и подобию обезьян,
доходило его приглашение принять участие в неслыханном грабеже.
- Братство еще не наносило такого могучего удара. Мы оледеним ужасом
самое сердце Испании. Наш флот собирается к октябрю у южного берега
Тортуги".
суденышки. Огромные новые корабли с белыми парусами и резными
бушпритами, корабли, щетинящиеся бронзовыми пушками, гнилые посудины,
до того обросшие под водой водорослями, что плыли они не быстрее
носимых волнами стволов. Стекались туда шлюпы, и длинные каноэ, и
плоскодонки, которых гнали по воде сильные удары весел. Добирались туда
даже плоты под парусами, сплетенными из пальмового волокна.
опытные пираты из Гоава, французы, нидерландцы, англичане, португальцы
- бесшабашные изгои со всего света. Рабы, бежавшие из испанской неволи,
хотели принять участие в походе, потому что жаждали крови своих
недавних хозяев. Рабы были карибами, неграми и белыми с изнурительной
лихорадкой в крови. На пляжи лесистых островов выходили группы
охотников и с первым попутным кораблем отправлялись на южный берег
Тортуги.
былых схватках. Ко дню отплытия у капитана Моргана было под командой
тридцать семь кораблей и две тысячи бойцов, не считая матросов и юнг.
Среди разно - шерстных судов стояли в гавани и три стройных новых шлюпа
из Новой Англии. Они явились не сражаться, а торговать - порох за долю
в добыче, виски за золото. Порох и виски - два самых грозных орудия
наступления. И еще эти торговцы из Плимута покупали старые бесполезные
суда ради их железных частей и такелажа.
Суворов Виктор
Громыко Ольга
Конюшевский Владислав
Андреев Николай
Шилова Юлия
Вронский Константин