Чтение 25–й страницы книги ~Бегущий~

оставить машину без присмотра, как через 15 минут вокруг нее собиралась
кучка тощих голубоглазых ребят. Через полчаса они изготавливали ломы,
гаечные ключи и отвертки, начинали постукивать ими, сравнивать их,
вертеть, устраивать шпажные бои, глубокомысленно поднимать их к небу,
как бы определяя погоду или принимая таинственные радиосигналы. Через
час от машины оставался только обглоданный каркас - от шин и цилиндров
до самого рулевого колеса.

Маленький мальчик подбежал к Ричардсу, когда тот пристраивал под себя
костыли. Шрамы превратили одну половину лица мальчика в лысую копию
Франкенштейна.

- Героин, мистер? Хорошего качества. Доставит вас на Луну, - он
заговорщически хихикнул, подпрыгивая и юля.

- Пошел на., - коротко ответил Ричардс. Мальчик попытался выбить
из-под Ричардса один костыль, но сам получил под зад и скрылся.

Осторожно и медленно Ричардс поднялся по изрытым ямками каменным
ступеням, не отрывая глаз от двери. Дверь была синяя, но краска
облупилась и выцвела, имитируя теперь унылое небо пустыни. Дверной
колокольчик тоже присутствовал, но о нем позаботились какие-то вандалы.

Ричардс постучал и подождал. Ничего. Постучал снова. Дело шло к
вечеру, и холод заполнял улицу. Со стороны Парка доносился слабый шелест
октябрьских веток, терявших листья. Никого нет. Пора уходить.

Все-таки он постучал снова, уверенный, что кто-то там есть. Тут же он
различил легкий шорох домашних тапочек. Пауза за дверью.

- Кто там? Ничего не покупаю. Убирайтесь.

- Я предупредил о визите.

Открылся глазок, и карий глаз изучил Ричардса. Затем глазок с треском
захлопнулся.

- Я вас не знаю, - грубый отказ.

- Мне нужен Элтон Парракис.

- Так вы один из этих... - ответили неохотно. За дверью один за
другим начали открываться замки и развинчиваться болты. Упали цепочки.
Прокружились тумблеры одного йельского замка, другого. Был выдернут
полицейский засов и, наконец, всенепременный болт. Ловушка.

Дверь открылась, и на пороге появилась костлявая женщина с большими
узловатыми руками. Невзрачное, почти ангельское лицо, выглядело, однако,
так, как будто получило тысячу невиданных пинков, боксерских ударов
слева и снизу. Она была почти шести футов ростом даже в стоптанных
неуклюжих тапках. Колени распухли от артрита. Волосы были завернуты в
тюрбан после ванны. Ее глубоко посаженные карие глаза (брови походили на
кусты, цеплявшиеся за черный обрыв, боровшиеся с сухостью и высотой)
любопытствовали и были полны страха или злости. Позднее он понял, что
женщина была просто смертельно напугана, сбита с толку и дрожала на
грани помешательства.

- Я Вирджиния Парракис, - сказала она, - я - мать Элтона. Входите.

...Минус 051
Счет продолжается...

Она не узнавала его.

Дом был старый, осыпавшийся и темный. Обстановка показалась Ричардсу
знакомой - современная лавка старьевщика.

- Элтона нет дома, - сказала она, ставя мятый алюминиевый чайник на
газ. В кухне было светлее, и Ричардс заметил коричневые разводы на
обоях, дохлых мух - воспоминания о прошедшем лете, - валяющихся между
оконными рамами, старый линолеум, испещренный черными полосами, ворох
влажных салфеток под протекавшей трубой. Пахло дезинфекцией, что
напоминало Ричардсу ночи, проведенные в больничных палатах.

Она пересекла комнату и порылась опухшими пальцами в хламе на другом
конце комнаты, пока не обнаружила два пакетика чая, один из них - уже
использованный. Его и взял Ричардс. Он был нисколько не удивлен.

- Он годится, - заметила женщина, сделав ударение на первом слове, с
легким оттенком обвинения, - вы от того бостонского приятеля, который
писал Элти о загрязнении, не так ли?

- Да, миссис Парракис.

- Они встретились в Бостоне. Мой Элтон обслуживает торговые автоматы,
- она поправила волосы и начала медленное движение назад, через
линолеумные дюны, к плите. - Я говорила Элти, что все, что делает
Брэдли, противозаконно. Я сказала ему, что это кончится тюрьмой или
чем-то худшим. Он меня не слушает. Не слушает свою старую мамочку, - она
слащаво улыбнулась этой неправде. - Элтон всегда что-нибудь мастерил, вы
знаете... Он построил дом в деревне с четырьмя комнатами, когда был
мальчиком. Это было до того, как они спилили вяз, вы знаете. И вот эта
чернокожая идея построить очистительную станцию в Портленде.

Она бросила пакетики в чашки и постояла спиной к Ричардсу, плавно
грея руки над газом.

- Они писали друг другу. Я сказала ему, что это небезопасно. Я
сказала: "Ты залетишь в тюрьму или того хуже". Он ответил: "Мама, мы же
используем код". Я сказала: "Элти, ты думаешь, они не могут вычислить,
что секретный шпион ведет ложную игру?" Он не слушает. Я пыталась быть
ему лучшим другом. Но все изменилось. С тех пор, как он повзрослел, все
изменилось. Сальные журнальчики под кроватью и все такое. Теперь этот
черномазый. Думаю, они засекли вас, когда вы замеряли выбросы
канцерогенов или чего-то еще, и теперь вы в бегах.

- Я...

- Это не имеет значения! - свирепо сказала она в окно.

Окно выходило во двор, заваленный ржавым хламом, ободами от колес, и
на детскую песочницу, которая уже давно превратилась в свалку и теперь
была завалена грязными октябрьскими ветками.

- Это не имеет значения, - повторила она, - это все черномазые.

Она повернулась к Ричардсу, ее глаза были злы и растерянны.

- Мне 64, но я была 19-летней девушкой, когда это началось. Это было
в 1979-м, и черномазые были повсюду. Везде! - она почти кричала, как
будто Ричардс с ней спорил. - Повсюду! Они посылали своих детей в школы
вместе с белыми. Они проводили черномазых в правительство. Радикалы,
дрянь, баламуты. Я не... - она осеклась, словно слова разбились у нее во
рту. Она уставилась на Ричардса, впервые его разглядев.

- Помилуй, Боже, - прошептала она. - Миссис Парракис...

- Нет, - сказала она испуганно, - нет, нет, о нет! Она начала
приближаться к Ричардсу, выхватив из груды хлама длинный мясной нож:
"Вон! вон! вон!"

Он вскочил и начал медленно пятиться назад, сначала по короткому
холлу между кухней и тенистой гостиной, затем через саму гостиную.

Он заметил старый платный телефон, висевший на стене с тех- пор,
когда здесь была добропорядочная гостиница. Синяя дверь, постояльцы.
Когда это было? 20 лет назад? Сорок? - гадал Ричардс. До того, как
черномазые вышли из повиновения, или после?

Он уже начал пересекать холл между гостиной и входной дверью, когда в
замке зацарапал ключ. И Ричардс, и Вирджиния застыли, словно кто-то
остановил фильм, гадая, что будет дальше.

Дверь открылась, и вошел Элтон Парракис. Он был очень толст, и его
тусклые белые волосы были зачесаны назад, открывая круглое детское лицо
с выражением постоянного смущения. Он был одет в золотисто-голубую
униформу компании "Вендо-Спендо". Задумчиво он посмотрел на Вирджинию
Парракис.

- Опусти нож, мамочка.

- Нет, - закричала она, хотя по лицу ее уже пробежала тень поражения.

Парракис закрыл дверь и направился, покачиваясь, к матери. Она
метнулась в сторону.

- Ты должен выгнать его, сынок. Он - этот негодяй... тот самый
Ричардс. Это кончится тюрьмой или чем-то похуже.

Элтон обнял ее и начал нежно убаюкивать. - Я не иду в тюрьму, не
плачь, мамочка, пожалуйста, не плачь. - Он улыбнулся Ричардсу через ее
подрагивающее плечо застенчивой виноватой улыбкой. Ричардс ждал.

- Слушай, - сказал Парракис, когда рыдания стихли, - мистер Ричардс -
добрый друг Брэдли Фронкмортона, и он останется у нас на несколько дней.

Она начала было пронзительно кричать, но тут же прикрыла рот рукой,
содрогнувшись от того, что сделала.

- Да, мамочка. Да, это он. Я отгоню его машину в парк и поставлю на
стоянку. А ты завтра утром отправишь посылку в Кливленд.

- Бостон, - автоматически поправил Ричардс, - пленки отправляются в
Бостон.

- Теперь они идут в Кливленд, - сказал Парракис с терпеливой улыбкой,
- Брэдли в бегах.

- О, Боже.

- Ты тоже будешь в бегах, - взвыла миссис Парракис, обращаясь к сыну,
-и тебя они тоже поймают, ты слишком толстый!

- Пойду отведу мистера Ричардса наверх и покажу ему комнату, мамочка.

- Мистер Ричардс? Мистер Ричардс? Почему ты не называешь его
настоящее имя? Отрава!

Элтон мягко отстранил мать, и Ричардс пошел за ним вверх по темной
лестнице.

- Наверху много комнат, - сказал Парракис с легкой одышкой, - его
ягодицы усиленно двигались, - эти комнаты сдавались давно, когда я был
ребенком. Отсюда вы сможете видеть улицу.

- Может, мне лучше уйти, - сказал Ричардс, - если Брэдли
проболтается, твоя мать окажется права.

- Вот ваша комната, - сказал он, распахнув дверь в грязную и сырую
комнату, видавшую виды.

Он как будто не слышал замечания Ричардса.

- Не особенно уютно, конечно... Боюсь.., - он обернулся к Ричардсу с