Чтение 25–й страницы книги ~Ярость~

Я начинал понемногу приходить в себя. В голову лезли неприятные мысли
о том, каким молодым и глупым я покажусь ребятам из колледжа. Я решил
держаться Джо, побольше молчать и делать безразличное лицо.

Как только мы вошли в помещение, в нос мне ударил запах марихуаны,
винных паров и потных тел. Вокруг было множество парней и девушек, и
каждый был либо пьян, либо накурен, либо то и другое вместе. Громко
звучала рокмузыка, и цветные огни прыгали по стенам, красные и синие.
Люди подходили друг к другу, разговаривали, смеялись. Откуда-то появился
Скрэг и стал махать нам рукой.

- Пит! - воскликнул кто-то прямо у меня над ухом. Я обернулся и едва
не проглотил язык.

Передо мной была невысокая девушка, очень симпатичная. Волосы ее были
обесцвечены. На ней было самое короткое платье, которое я когда-либо
видел в своей жизни. Яркая оранжевая ткань переливалась и блестела.

- Привет, Дана! - прокричал Пит. - Это мой брат Джо и его приятель
Чарли Деккер.

Дана поприветствовала нас.

- Не правда ли, крутая у меня вечеринка? - обратилась она ко мне.
Когда она двигалась и поворачивалась, из-под платья выглядывали трусики.

Я подтвердил, что вечеринка великолепна.

- Ты принес что-нибудь, Пит?

Пит усмехнулся и вытащил из кармана спичечный коробок с травой. У
Даны загорелись глаза. Она стояла так близко ко мне, что я чувствовал
тепло ее тела. Возбуждение мое нарастало.

- Пойдемте, покурим, - предложила она. Мы нашли укромное местечко в
углу за одной из колонок, и Дана достала лист плотной бумаги с книжной
полки, на которой были книги Гессе, Толкиена и кипа журналов "Ридерз
Дайджест". Мы забили косяк и пустили его по кругу. Я чувствовал себя
великолепно, голова моя была словно воздушный шар, наполненный гелием. К
нам постоянно подходил народ, не прекращались знакомства и рукопожатия.
Все имена я, конечно, тут же забывал. Но ситуация нравилась мне тем, что
Дана все время вскакивала с места, чтобы обнять какого-нибудь своего
приятеля или подругу, и тогда я мог отчетливо видеть ее самые интимные
места сквозь прозрачные нейлоновые трусики. Народ вокруг разговаривал о
Микеланджело, Курте Воннегуте и последних новинках рока. Какая-то
девушка спросила меня, читал ли я Сюзанн Браунмиллер. Я ответил, что не
читал. Она стала горячо убеждать меня, что это потрясающе, это
убийственно. Я смотрел на картинку, висящую на стене. На ней был
изображен парень у телевизора с огромной дебильной улыбкой и вылазящими
на лоб глазами. Надпись внизу гласила; "Черт! И как это я так
накурился!"

Я смотрел на Дану. Она то скрещивала ноги, то вновь раздвигала
колени. Несколько темных волосинок торчали из-под трусов. Я никогда не
чувствовал себя таким возбужденным. Не знаю, повторится ли это
когда-нибудь еще. Я был вне себя, и всерьез уже начинал беспокоиться, не
лопнут ли на мне штаны. Дана разговаривала с Питом и с каким-то типом,
которого, кажется, не представили. И вдруг, совершенно неожиданно, она
повернулась ко мне, и желудок мой сжался в комок. Она наклонилась к
моему уху, обдав его горячим дыханием, и прошептала:

- Сейчас выйдешь через заднюю дверь. Вот туда. - Она показала
пальцем. В это было невозможно поверить. Как во сне я смотрел на дверь.
Она была реальна. Дана тихонько рассмеялась и прошептала:

- Весь вечер ты заглядываешь мне под платье. К чему бы это?

И прежде чем я успел что-нибудь сказать, она поцеловала меня в щеку и
слегка подтолкнула к двери.

Я встал и оглянулся в поисках Джо, но его нигде не было. Ноги мои
затекли от долгого сидения, и мне захотелось пройтись по комнате,
размять их. Еще мне хотелось прокричать на всю комнату, что я не в своем
уме. А еще - прикрыть чем-нибудь огромную выпуклость ниже пояса, чтобы
никто не догадался о моем истинном состоянии.

Но ничего этого я не сделал, а просто пошел к двери.

Это был выход на пляж. Вниз вели ступеньки, я едва не упал и вынужден
был передвигаться медленно, старательно держась за перила. Музыка здесь
была едва слышна, ее заглушал шум волн, бьющихся о берег. Дул легкий
прохладный ветерок. Прямо передо мной простирался Атлантический океан, и
луна отбрасывала серебряные блики на темную водную гладь. Пейзаж был
великолепен, и на секунду мне показалось, что я нахожусь на картине, на
черно-белой открытке. Домик с музыкой, людьми, марихуаной казался
далеким сном. Вдали слева различался силуэт какого-то островка. На
верное, на всем побережье сейчас не было никого. Только легкий ветерок,
ритмичный звук набегающих волн, только я и океан... Не знаю, как долго
длилось мое ожидание. Часов у меня не было, и я был еще под воздействием
травы, так что понятия не имел о времени. Я чувствовал, как меня
захватывает и поглощает тихая печаль. Не знаю, то ли сплетение теней
деревьев на песке, то ли шум ветра, то ли легкий холодок, но что-то
сильно подействовало на меня. Может быть, безмерность океана. Но факт
остается фактом, настроение мое сильно изменилось. И еще... Проще
говоря, у меня пропала эрекция. Полностью пропала к тому времени, как
рука Даны легла на мое плечо.

Она повернула меня к себе и поцеловала. Я ощущал ее нежную кожу,
тепло ее бедер, но уже не мог возбудиться.

- Я видела, как ты на меня смотришь. Ты такой милый. Все будет
хорошо, да?

- Я попытаюсь, - ответил я, ощущая себя полным кретином. Я
притронулся к ее груди, погладил шею. Бесполезно.

- Только не говори Питу, он убьет меня, - произнесла Дана.

Она взяла меня за руку, и мы отошли на несколько шагов вверх, к
соснам. Трава блестела в лунном свете. Тело Даны казалось неестественно
прекрасным, словно сошедшим с фламандских полотен, когда она снимала
платье...

- Это так чудно, - произнесла она, и по голосу я понял, что она
возбуждена.

Она подошла ко мне и, пока я расстегивал негнущимися пальцами
пуговицы рубашки, запустила руки в ширинку. Я сжался от страха: никакого
возбуждения, никаких признаков эрекции. Сейчас она обманется в своих
ожиданиях. Рука ее казалась мне словно неживой, прохладной, она не
вызывала у меня никаких эмоций.

- Давай, - шептала она, - ну что же ты.

Я пытался подумать о чем-нибудь сексуальном. Вспомнил, как я смотрел
однажды под платье Дарлин Эндрайсен, и она, кажется, знала это и
позволяла мне смотреть. О французских порнографических открытках. Я
представил себе Сандру Кросс в сексуальнейшем черном белье, и уже было
появилась надежда, но тут... Это было сильнее меня. Ни с того ни с сего
в памяти моей всплыл отец со своим рассказом об обычаях ирокезов. (- О
каких таких обычаях? - недоуменно спросил Корки. Я рассказал ему, что
ирокезы делают с женщинами.) Это меня добило. Теперь все попытки были
бесполезны. Абсолютно ничего. И снова. И снова. Я уже лежал на ней,
сбросив и джинсы, и трусы. Ощущал ее гибкое трепещущее тело. Я взялся
рукой за свой член, словно спрашивая его, что случилось, и отчего он
вдруг решил меня опозорить. Но ответа не последовало.

Я коснулся рукой ее лобка, затем провел пальцем по клитору. "Вот то
самое место, о котором люди, подобные моему отцу, ведут бесконечные
разговоры и отпускают шутки. И я должен сейчас... Должен..."

- Ну что же ты... - шептала Дана. - Давай, что ты медлишь, что
случилось?

Я честно пытался. Но результатов никаких. И все это время мягкий звук
волн звучал у меня в ушах, поглощал мое внимание.

Наконец я откатился от нее и неожиданно громко произнес:

- Извини.

Она вздохнула:

- Ничего, это бывает со всеми.

- Но не со мной, - ответил я, как будто это была первая неудача на
десятки тысяч грандиозных сексуальных подвигов, когда орудие мое
работало безотказно. Я чувствовал себя разбитым и опустошенным.
Наверное, я извращенец. Эта мысль бросила меня в холодный пот. Я читал,
что вовсе необязательно иметь гомосексуальные контакты или что-нибудь
вроде этого, просто если ты извращенец, то однажды это всплывет и
как-нибудь проявится. - Все нормально, не расстраивайся, - сказала Дана.

- Мне правда очень жаль.

Она улыбнулась, но мне ее улыбка показалась неестественной. Я
обеспокоился и несколько мгновений внимательно присматривался к Дане.
Хотелось верить, что она улыбалась не затем, чтобы успокоить меня.

- Это трава, - продолжала Дана. - Могу спорить, что когда ты отойдешь
после травы, у тебя все будет о'кей. Ты чудный парень.

- Черт возьми.

- Сейчас я вернусь к своим. Подожди некоторое время, прежде чем
подняться туда.

Мне хотелось попросить ее остаться, позволить мне еще одну попытку,
но я понимал, что обречен на неудачу. Дана одела платье, застегнулась и
пошла по ступеням. Я остался один. Низко нависшая луна заглядывала мне в
лицо, будто интересуясь, стану ли я плакать. Но я не собирался. Я собрал
разбросанную одежду, отряхнул ее от песка и травы, оделся и пошел в дом.
Пита и Даны не было. Джо уже успел подцепить чудную девчонку, и теперь
они сидели в уголке, обнявшись. Я сел в другом углу и стал ждать, пока
закончится вечеринка.

Наконец мы втроем сели в машину и отправились домой. Уже светало,
первые лучи восходящего солнца окрашивали нежно-розовым облака. Мы
молчали. Я не чувствовал в себе сил что-либо рассказывать. Сегодняшний
вечер был слишком богат впечатлениями, и не самого приятного свойства. Я
смертельно устал.