Чтение 25–й страницы книги ~Окончательный диагноз~

Александер на пути в больницу - преждевременные роды. А вы до сих пор не
дали мне ее анализ крови. Пришлите немедленно!

- Хорошо, Чарли. - Бросив трубку на рычаг, Пирсон стал рыться в
бумагах на столе. Телеграммы он протянул Коулмену:

- Читайте, что они там пишут.

Отыскав наконец нужный анализ, он вызвал по телефону Баннистера. Тот
немедленно явился.

- Вы меня звали? - В голосе Баннистера все еще звучала обида.

- Звал, звал. Немедленно отнеси этот анализ доктору Дорнбергеру. У
жены лаборанта Александера преждевременные роды.

- Он знает об этом? - Тон и выражение лица Баннистера мгновенно
изменились.

- Иди! - нетерпеливо сказал Пирсон. Баннистер поспешно вышел.

Дэвид Коулмен едва ли видел все это, ибо пытался понять смысл двух
противоречивых телеграмм, которые держал в руках.

- Ну что там пишут? - повернулся к нему Пирсон. - С ногой или без
ноги останется наша больная?

"Вот где начинается и кончается патанатомия, - подумал Коулмен. - Мы
всегда должны помнить, как мало, в сущности, мы знаем".

- Доктор Коллингем из Бостона считает, что опухоль злокачественная, а
по мнению доктора Эрнхарта из Нью-Йорка, она доброкачественная, - тихо
произнес Коулмен.

В кабинете на мгновение воцарилась тишина. Затем Пирсон с горечью
произнес:

- Два светила медицинской науки! Один говорит - да, другой - нет. -
Он посмотрел на Коулмена. В голосе его не было ни прежней иронии, ни
враждебности. - Итак, мой юный друг патологоанатом, доктор Люси
Грэйнджер ждет нашего ответа. Она должна получить его сегодня же. И
ответ должен быть окончательным. Как вам нравится, подобно судьбе, брать
в свои руки жизнь человека, а? - спросил он с невеселой улыбкой.

Глава 16

На перекрестке главной улицы и улицы Свободы дежурный полицейский уже
за несколько кварталов услышал вой сирены. Взмахом палочки он тут же
остановил движение, и, когда появилась "скорая помощь", перекресток был
пуст, и машина беспрепятственно проследовала дальше. Пешеходы с испугом
и любопытством провожали ее взглядом.

Элизабет Александер лишь смутно сознавала, что происходит вокруг.
Жестокая боль отпускала ее лишь на секунду, чтобы обрушиться с новой
силой, жечь и терзать ее тело. Она судорожно вцепилась в чью-то
протянутую руку, чье-то лицо с жесткой короткой бородкой заботливо
склонилось над ней, и голос успокаивающе произнес:

- Держитесь за меня, вам будет легче.

На мгновение Элизабет показалось, что это ее отец, но ведь отца нет,
он давно умер. Когда боль немного отпустила ее, она увидела немолодого
санитара и поняла, что с бешеной скоростью мчится в машине по улицам
города. И тогда весь ужас свершившегося оглушил ее.

- Мой ребенок! О Боже, не дайте ему погибнуть. Нет, нет!..

***

В родильном отделении больницы Трех Графств доктор Дорнбергер
готовился к приему роженицы. Когда старшая сестра показала ему анализ
крови, только что полученный из лаборатории, старый акушер, взглянув на
него, облегченно вздохнул:

- Наконец-то. Кровь резус-отрицательная. Ну что ж, хотя бы здесь
можно не опасаться осложнений. Вы приготовили инкубатор?

- Да, доктор. Все готово.

В это время носилки с Элизабет Александер уже проносили по шумному
коридору первого этажа к лифту.

Быстрота, спокойствие и привычная четкость действий персонала
невольно успокоили Элизабет. Хотя боли не утихали, она уже почти
привыкла к ним, и состояние страха и отчаяния не было таким сильным, как
в первые минуты. Она понимала, что роды начались, и смирилась с
неизбежным. Еще немного, и она увидит доктора Дорнбергера.

***

Доктор Пирсон все еще не выпускал из рук телеграмм, словно не верил
тому, что в них написано.

- Злокачественная. Доброкачественная. И оба уверены в своей правоте.
А мы? Мы снова там, где были, - наконец промолвил он, кладя телеграммы
на стол.

- Нет, - тихо сказал Коулмен. - Мы потеряли два дня.

- Да, да! - воскликнул доктор Пирсон, в сердцах ударив кулаком по
ладони. - Я и без вас это прекрасно знаю. - В голосе его была
несвойственная ему растерянность. - Если опухоль злокачественная,
необходимо срочно оперировать, иначе будет поздно. - Он повернулся и в
упор посмотрел на Коулмена. - Больной всего девятнадцать лет, вы
понимаете? Если бы ей было пятьдесят! Но в девятнадцать лет остаться без
ноги!

Несмотря на отсутствие особой симпатии к доктору Пирсону и свою почти
полную уверенность в том, что опухоль доброкачественная, Коулмен
проникся к нему сочувствием. В этой нелегкой ситуации вся
ответственность за окончательный диагноз ложилась на старого
патологоанатома.

- Надо иметь мужество, чтобы в таком сложном случае взять на себя
ответственность... - нерешительно начал было он, чтобы успокоить старого
врача, но это было подобно зажженной спичке, брошенной в бак с бензином.
Пирсон буквально взвился.

- Мне не нужны избитые, ничего не значащие фразы! Брать
ответственность! А что я делаю все эти тридцать лет? В эту минуту
зазвонил телефон.

- Да? - схватив трубку, резко сказал Пирсон, а затем лицо его
смягчилось. - Люси, пожалуй, вам следует спуститься к нам. Я вас жду. -
Положив трубку, не глядя на Коулмена, он сказал:

- Сейчас сюда придет доктор Люси Грэйнджер. Если хотите, можете
остаться.

Словно не слыша этих слов, Коулмен вдруг медленно произнес, как бы
повторяя вслух свои мысли:

- Пожалуй, есть еще один выход... Пирсон резко вскинул голову.

- Что?

- Рентгеновский снимок был сделан две недели назад. - Коулмен говорил
все так же медленно, как бы размышляя вслух. - Если опухоль
злокачественная и она растет, новый снимок покажет изменения...

Пирсон без слов взял трубку и тут же попросил соединить его с
доктором Беллом, рентгенологом. Затем посмотрел на Коулмена острым,
оценивающим взглядом и одобрительно произнес:

- Что-что, но мыслить вы умеете - это уже хорошо.

***

Джон Александер нервно погасил окурок о край пепельницы и, поднявшись
с кресла, подошел к окну комнаты ожидания, шутливо именуемой "чистилищем
для будущих папаш". Двор больницы, простирающиеся за ним улицы и крыши
домов, а еще дальше - длинные крыши сталеплавильных заводов тускло
поблескивали от недавно прошедшего дождя. Значит, подумал Джон, за то
время, что он здесь, прошел дождь, а он этого даже не заметил. Сообщение
о том, что Элизабет доставлена в больницу, застало его в кухне. Туда
послал его доктор Пирсон взять пробы на анализ. Сестра Строуган опять
жаловалась на антисанитарию в кухне, виной чему были старые
посудомоечные аппараты. Джон смотрел на серый асфальт в лужах и мокрые
крыши, и никогда еще Берлингтон не казался ему таким безотрадным и
унылым местом.

Стайка ребятишек резвилась, прыгая через лужи. Вот какой-то подросток
умышленно толкнул девочку, и она угодила прямо в лужу. Плача, она
неловко выжимала ручонками мокрый подол платья.

- Дети, все они одинаковы, - вдруг произнес голос рядом. Джон
Александер только тогда осознал, что он не один в комнате. Произнесший
эти слова сутулый худой мужчина отвернулся от окна и, порывшись в
кармане, достал кисет и стал сворачивать папиросу. - Ждете первенца? -
спросил он, бросив быстрый взгляд на Джона.

- Нет. Второго. Первый умер.

- Мы тоже потеряли одного. Между нашим четвертым и пятым. У вас не
найдется огонька?

Джон вынул зажигалку.

- Значит, вы ждете уже шестого? - из вежливости спросил он худого
мужчину.

- Если бы шестого. Этот будет уже наш восьмой... - Мужчина задымил
папиросой. - Вы очень хотите ребенка?

- Да, конечно, - ответил Джон, немного удивившись странному вопросу.

- А вот мы уже нет. С нас хватило бы одного. И отец многочисленного
семейства так горестно вздохнул, что Джон с трудом сдержал улыбку.
Мужчина отошел в дальний угол комнаты и, порывшись в газетах,
разложенных на столике, уткнулся в одну из них.

Джон посмотрел на часы. Он здесь почти два часа. Очевидно, скоро все
решится. И действительно в эту минуту отворилась дверь и вошел доктор
Дорнбергер, Джон испуганно посмотрел на него.

- Вы Джон Александер?