свободы, т.е. свободой "от", а не свободой "для". Свобода в грехопадении не
была свободой для творчества, творческой свободой. Отпадение от Бога лишает
свободу содержания и цели, обедняет, обессиливает свободу. Отрицательная,
формальная, пустая, бессодержательная свобода перерождается в необходимость,
в ней бытие деградирует. Положительная, творческая цель и содержание свободы
и не могли быть еще сознаны на этой стадии творения, творения семидневного,
так как в творении не было еще откровения Абсолютного Человека - Сына
Божьего, откровения восьмого дня. В семидневном творении возможно было лишь
испытание свободой. Положение, которое занял Перво-Адам в раю, не было еще
высшим положением Человека, в нем не открывалось еще активно-творческое
назначение человека. Свобода всечеловека - Адама не была еще соединена с
свободой Абсолютного Человека - Христа, и в ней скрывалось семя падения и
греха. Для Адама был как бы выбор между абсолютным послушанием и абсолютным
произволом. Творческая свобода не открывается на этой стадии творения.
Свобода Адама была формальной, а не материальной. Материальная свобода есть
уже достижение иной эпохи творения, эпохи откровения Абсолютного Человека.
Это - свобода, рожденная от соединения человеческой природы Иисуса с
божественной природой Христа. Космическая мистерия искупления преодолевает и
формально-бессодержательную свободу, и необходимость, ею порожденную.
Человеческая природа, усыновленная Богу подымается до осознания материальной
свободы, наполненной творческой целью. Свобода проникается мировой любовью.
Свобода неотделима уже от своего мирового содержания. В грехе - свобода
"от"; в творчестве - свобода "для". Свобода Адама семидневного творения
иная, чем свобода Адама творения восьмого дня. Свобода нового Адама,
соединяющегося с Абсолютным Человеком, есть свобода творческая, свобода,
продолжающая дело Божьего творения, а не бунтующая против Бога в
отрицательном произволе.
Перво-Адама не могла быть диавольской свободой, потому что божественная
свобода в положительном своем содержании не могла быть еще открыта в
семидневном творении. Свобода Адама была первой печатью подобия человека
Творцу. И обессиливающий грех был все же знаком мощи человека. Падение
первочеловека Адама имело положительный смысл и оправдание как момент в
откровении творения, уготовляющий явление Абсолютного Человека106. Теодицея,
оправдание Бога и есть оправдание смысла зла. Зло как абсолютная бессмыслица
и утеря отрицает абсолютный смысл бытия и ведет к дуализму. Традиционное
христианское сознание в учении о зле приближается к дуалистическому
двубожию. Это учение о зле, отвергающее всякий имманентный смысл в изживании
зла, было педагогикой для несовершеннолетних. Не могла вместиться истина об
антиномичности зла. Исключительно трансцендентный взгляд на зло порождает
рабский страх. Этот рабский страх мешал постигнуть само отпадение от Бога
как трагический момент раскрытия и развития свободы человека от старой к
новой. Но невозможно всякое не антиномическое решение проблемы зля.
Одинаково истинно как то, что существует в мире темный источник зла, так и
то, что зла нет в последнем смысле. Свобода первого человека Адама должна
была быть истреблена в испытании познания добра и зла, т.е. поглощена
необходимостью, чтобы подлинная и высшая свобода была открыта через
Абсолютного Человека - Христа. Падение Перво-Адама - необходимый космический
момент в откровении нового Адама. Это - путь к высшей полноте через
расщепление. Переживание греха - периферично, экзотерично в христианстве.
Эзотерично, глубинно переживание богооставленности и богопротивления как
внутреннего пути расщепления и раздвоения в божественной жизни. Это знали
все мистики. Диавольская свобода народилась уже после явления нового Адама.
Окончательное зло возможно лишь после Христа. Диавольская свобода и есть
конечное и последнее противление Христу, т.е. истребление Человека и
избрание пути небытия. Диавольская свобода раскрывается лишь в восьмой день
творения как ложное подобие творческой свободы. Творчество диавола созидает
лишь небытие: оно крадет у Бога для создания карикатуры бытия, ложного его
подобия. Диавольская свобода и есть окончательная необходимость, последнее
порабощение. Необходимость есть лишь форма свободы. В падении Адама свобода
переродилась в необходимость, подчинилась падшему ангелу. Но то не было еще
окончательной утратой свободы. Окончательная утрата свободы и окончательное
рабство возможны лишь в ту эпоху творения, когда было уже откровение
Абсолютного Человека - Христа и когда Антихрист, ложное подобие Абсолютного
Человека, карикатура Его, соблазняет человека своим блаженством небытия. Тут
мы подходим к проблеме эсхатологической. Но пока важно было лишь установить,
что две свободы соответствуют двум эпохам творения и откровения. Падение
Адама не было еще решением судеб мира. Это было лишь испытание младенца.
Перво-Адам не был еще приобщен к тайне Божественной Троицы через Абсолютного
Человека и потому не знал еще творческой свободы, он есть лишь первая стадия
творения. Но последняя истина о зле скрыта в гениальных прозрениях Я.Беме.
Из Ungrund'a, из Бездны рождается свет, Бог, совершается теогонический
процесс и истекает тьма, зло как тень божественного света. Зло имеет
источник не в рожденном Боге, а в основе Бога, в Бездне, из которой течет и
свет, и тьма. Осмыслить зло можно лишь через внесение принципа развития в
божественную жизнь.
направленной свободы, свободы отпадения. Свобода не есть сознанная
необходимость, как учили германские идеалисты. Необходимость есть дурная,
бессознательная свобода, свобода, не просветленная Логосом. Принудительная
необходимость есть лишь обратная сторона мирового распада и мировой
отчужденности. Те субстанции или существа мировой иерархии, которые
отчуждены взаимно и пребывают в раздоре и вражде, т.е. внутренно и свободно
не соединены, неизбежно внешне и принудительно связаны и скованы. Можно быть
в рабстве лишь у того, что чуждо и враждебно. То, что близко и мило, то не
принуждает. Любящие и соединенные - свободны, лишь враждующие и
разъединенные находятся в рабстве и знают принуждение. Материализация мира,
его отяжеление и принудительность одной его части для другой - все это
порождение отчужденности и вражды, т.е. падения Адама - всечеловека.
Необходимость есть падшая свобода, свобода вражды и распада, свобода хаоса и
анархии. Принудительная необходимость всегда есть обратная сторона
внутреннего хаоса и анархии, сдвига в иерархическом строе вселенной.
Подлинная свобода есть выражение космического (в противоположность
хаотическому) состояния вселенной, ее иерархической гармонии, внутренней
соединенности всех ее частей. Космическое всегда есть свободное, в нем нет
принудительной необходимости, нет тяжести и давления, нет материализации
одной части для другой. В космосе все живо, ничто не инертно, не отяжелено,
не принуждает своей материальностью. Каждый раз, когда живой дух человека
наталкивается на сопротивление тяжелых и для него мертвых материальных тел,
он чувствует падение всечеловека и порожденный им раздор и отчужденность.
Омертвели, отяжелели, материализировались низшие иерархические ступени бытия
от падения всечеловека и от внесенного этим падением раздора и вражды.
Принуждающая материальность бытия порождена самим человеком. Она явилась
результатом утери им своего иерархического места во вселенной, внутреннего
отчуждения от низших ступеней космической иерархии, раздвоения бытия.
Степень принудительной материальности прямо пропорциональна степени
внутренней отчужденности. Камни наиболее для нас принудительны, и мы
наименее их чувствуем живыми, потому что мы наиболее от них отчуждены.
Близкие по духу люди наименее для нас принудительны, и мы наиболее чувствуем
их живыми, т.е. наименее материально тяжелыми, потому что они наиболее нам
близки, соединены с нами, любимы. Любовь сжигает всякую необходимость и дает
свободу. Любовь есть содержание свободы, любовь - свобода нового Адама,
свобода восьмого дня творения. Мир заколдован злобой и может быть
расколдован лишь любовью. Необходимость мира есть колдовство, материальная
принудительность мира есть наваждение злобы, призрачное бытие, порожденное
раздором. Инертная, тяжелая, давящая материя мира может быть расколдована,
раскована, оживлена лишь силой соединяющей любви, которую несет с собой в
мир Абсолютный Человек, Новый Адам. Любовь есть творчество. Человек
ответствен за материализованность мира, за царящую в нем необходимость и
принудительность, потому что человек - призванный царь вселенной, от него
мертвеет и оживает мир. Мертвеет мир от падения человека и оживает от
восхождения человека. Но всеоживляющий и одухотворяющий подъем падшего
человека возможен лишь через явление Абсолютного Человека, приобщающего
природу человека к природе божественной. Искупитель и Спаситель мира
расколдовывает и расковывает необходимость. Он - Освободитель. Без
Христа-Освободителя мир навеки веков оскалил бы заколдованным в
необходимости и детерминизм навеки был бы прав. Окончательно преодолевается
детерминизм лишь в Христе-Освободителе. И всякая философия, не принимающая
Христа-Освободителя, не просветленная Христом-Логосом, неизбежно в большей
или меньшей степени заключает в себе нерастворенный остаток детерминизма.
Без Христа-Освободителя сама свобода должна казаться результатом
необходимости. Свобода без Христа-Освободителя есть свобода старого Адама,
свобода без любви, свобода семидневного творения. Свобода со Христом и во
Христе есть свобода нового Адама, свобода, любовью расколдовывающая мир,
свобода восьмого дня творения. Человек после Христа есть уже новая тварь,
ведающая новую свободу. Для детерминизма существует лишь ветхая тварь,
заколдованная в необходимости. Натуралистический взгляд на человека и мир
есть ветхий взгляд, порождение ветхого сознания, соответствующего эпохе
незаконченного, семидневного творения. Детерминизм и натурализм - всегда до
приобщения человеческой природы к природе божественной через Абсолютного
Человека. Индивидуализм пытался вести трагическую, но бессильную борьбу
против власти детерминизма и натурализма. Индивидуализм есть лишь показатель
кризиса натурализма и детерминизма, не есть еще преодоление.
природного и социального порядка над человеческой индивидуальностью.
Индивидуализм есть судорога свободы старого Адама, ветхой свободы. Поэтому
свобода в индивидуализме не творит космоса, а противится космосу. Свобода в
индивидуализме есть свобода отъединенная, отчужденная от мира. А всякая
отъединенность, отчужденность от мира ведет к рабству у мира, ибо все чуждое
и далекое нам есть для нас принудительная необходимость. Для индивидуалиста
Громыко Ольга
Шилова Юлия
Корнев Павел
Куликов Роман
Журавлев Владимир
Орловский Гай Юлий