формулы необходимо постоянно помнить при чтении сочинений Достоевского.
Детальное изложение их см. в Приложениях.]. Ибо потребность всемирного
соединения есть третье и последнее мучение людей [Нужно различать это
"соединение" от "всеобщего преклонения" перед чем-нибудь человеческой
совести, о котором говорилось раньше. То было внутреннее, душевное
соединение людей, здесь говорится об их внешнем соединении, о согласной
общественно-исторической жизни. Между этими двумя понятиями есть
соотношение, но не тождество; соответствуя друг другу, как душа и тело, они
суть части одного третьего -- всемирной гармонии человеческой жизни.].
Всегда человечество в целом своем стремилось устроиться непременно
всемирно. Много было великих народов с великою историею, но чем выше были
эти народы, тем были и несчастнее, ибо сильнее других сознавали потребность
всемирности соединения людей. Великие завоеватели, Тимуры и Чингисханы,
пролетели как вихрь по земле, стремясь завоевать вселенную; но и те, хотя и
бессознательно, выразили ту же самую великую потребность человечества ко
всемирному и всеобщему единению. Приняв мир и порфиру Кесаря, Ты основал бы
всемирное царство и дал всемирный покой. Ибо кому же владеть людьми, как не
тем, которые владеют их совестью и в чьих руках хлебы их. Мы и взяли меч
Кесаря, а, взяв его, конечно, -- отвергли Тебя и пошли за Ним". Таким
образом, в советах "могучего и умного Духа", искушавшего в пустыне Иисуса,
заключалась тайна всемирной истории и ответ на глубочайшие требования
человеческой природы; советы эти были преступны, но это потому, что самая
природа человека уже извращена. И нет средства иначе как через преступление
ответить на ее требования, нет возможности другим способом устроить,
сберечь и пожалеть племя извращенных существ, как приняв это самое
извращение в основу; собрать их рассыпавшееся стадо извращенною мыслью,
ложь которой ответила бы лжи их природы.
опровержимую идею, никогда не было. Можно сказать, что это -- самая
грустная мысль, когда-либо проходившая через человеческое сознание, и
приведенная страница -- самая тяжелая в целой всемирной литературе. Полным
отчаянием она и кончается -- падением лжи, за которою не стоит никакой
правды, разрушением обмана, которым еще только и могут жить люди. Это
высказано как толкование на таинственные слова XII, XVII и XVIII глав
Откровения Св. Иоанна, в которых, по толкованиям богословов, аллегорически
представлены, под образом "Жены", судьбы Ветхозаветной и Новозаветной
Церкви на земле. Вот эти слова: "И явилось на небе великое знамение: "Жена,
облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати
звезд. Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения. И другое
знамение явилось на небе: вот большой красный Дракон с седмью головами и
десятью рогами, и на головах его седмь диадем; хвост его увлек с неба
третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал перед Женою,
которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца. И
родила она младенца мужского пола, которому надлежит пасти все народы
жезлом железным, и восхищено было дитя ее к Богу и Престолу Его. А Жена
убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы
питать ее там тысячу двести шестьдесят дней..." Далее описывается судьба
Дракона. "И низвержен был великий Дракон, древний Змей, называемый Диаволом
и Сатаною, обольщающий всю вселенную... И услышал я громкий голос,
говорящий на небе: ныне настало спасение и сила и царство Бога нашего и
власть Христа Его; потому что низвержен клеветник братии наших, клеветавший
на них пред Богом нашим день и ночь. Они победили его кровию Агнца и словом
свидетельства своего и не возлюбили души своей, даже до смерти... Когда же
Дракон увидел, что он низвержен на землю, то начал преследовать Жену,
которая родила младенца мужского пола. И даны были Жене два крыла большого
орла, чтоб она летела в пустыню, в свое место, от лица Змея, и там питалась
в течение времени, времен и полвремени. И пустил Змей из пасти своей вслед
Жены воду как реку, дабы увлечь ее рекою. Но земля помогла Жене, и
разверзла земля уста свои, и поглотила реку, которую пустил Дракон из пасти
своей. И рассвирепел Дракон на Жену, и пошел, чтобы вступить в брань с
прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божий и имеющими свидетельство
Иисуса Христа". Затем образы меняются; является новое видение, о котором
было говорено уже выше: из вод морских выходит Зверь, которому Дракон
передает свою силу и власть. Очевидно, именно через него он восстает на
брань с "сохраняющими заповеди Божий". Вся земля следит за ним с
удивлением; народы преклоняются перед его чудною мощью, потому что он
творит всякие знамения и даже низводит с небес огонь. Он кладет свою печать
на людей, и ее принимают все, "имена которых не написаны в книге Агнца".
Видение снова меняется: показывается Агнец, "закланный от создания мира", и
с ним сто сорок четыре тысячи, искупленных его кровью, которые не
осквернились земною скверною. Пролетает Ангел, в руках которого Вечное
Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле, и всякому племени, и
колену, и языку, и народу. За ним следует другой Ангел, восклицая: "Пал,
пал Вавилон, город великий, потому что он яростным вином блуда своего
напоил все народы". Это первое предвозвестие великого падения, изображение
которого еще впереди, но оно уже надвигается. Появляется светлое облако, и
на нем "подобный Сыну Человеческому", держащий острый серп. Ангел говорит
ему: "Пусти серп твой и пожни, потому что пришло время жатвы, -- ибо жатва
на земле созрела". И великая жатва совершается. Потом открывается новое
видение: победившие Зверя и образ его и начертание его и число имени его
стоят, держа гусли Божий, и поют песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца,
говоря: "Велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель! Праведны и
истинны пути Твои, Царь святых! Кто не убоится Тебя, Господи, и не
прославит имени Твоего? Ибо Ты един свят. Все народы прийдут и поклонятся
пред Тобою, -- ибо открылись суды Твои!" Вслед за этим выходят семь
Ангелов, держащих семь фиалов гнева Божия, и изливают их на землю. Муки
постигают людей, поклонившихся Образу Звериному и принявших начертание его,
вся природа извращается в свойствах своих, и страдания все возрастают. "И
они хулили имя Бога, имеющего власть над сими язвами, и не вразумились,
чтобы воздать Ему славу". Когда пятый Ангел излил свой фиал, -- "Царство
Зверя стало мрачно, и люди кусали языки свои от страдания, и хулили Бога
небесного от страданий своих; и не раскаялись в делах своих". Когда излился
на землю последний фиал гнева Божия, из таинственного храма на небесах, где
стоит Престол Бога, послышался голос, говорящий: "Свершилось", и вслед за
тем открывается видение суда над блудницею: "И пришел один из седьми
Ангелов, имевших фиалы, и сказал мне: "Подойди, я покажу тебе суд над
великою блудницею, сидящею на водах многих. С нею блудодействовали цари
земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле". "И повел меня в
духе в пустыню; и я увидел Жену, сидящею на Звере багряном, преисполненном
именами богохульными, с седьмью головами и десятью рогами. И Жена облечена
была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и
жемчугом и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостью и
нечистотою блудодейства ее. И на челе ее написано имя: Тайна, Вавилон
Великий, Мать блудницам и мерзостям земным. Я видел, что Жена упоена была
кровию святых и кровию свидетелей Иисусовых, -- и, видя ее, дивился
удивлением великим". Видя его удивляющимся. Ангел делает ему пояснения:
"Воды, которые ты видел, где сидит блудница, -- суть люди и народы, и
племена, и языки. И десять рогов, которые ты видел на Звере, сии
возненавидят Блудницу, и разорят ее, и обнажат, и плоть ее съедят, и сожгут
ее в огне. Потому что Бог положил им на сердце исполнить волю Его. Жена же,
которую ты видел, -- есть великий город, царствующий над земными царями".
Вслед за этим наступает видение и самого суда торжествующей блудницы,
"введшей волшебством своим в заблуждение все народы" (XVIII, 23) и
"растлившей землю своим блудодейством" (XIX, 2). Цари земные, которые с нею
блудодействовали, и торговцы, обогатившиеся от нее, "стоят вдали, от страха
мучений ее плача и рыдая", и, ударяя в груди свои, восклицают горестно и
изумленно: "Какой великий город был подобен этому!" Чтобы стал более
понятен смысл всех этих слов, заметим, что после суда над блудницею сходит
на последнюю брань со Зверем и с народами, которые поклонились ему,
поражены были язвами, но еще не побеждены, "Господь господствующих и царь
царствующих", и о Нем повторяются (XIX, 15) слова, сказанные о младенце,
рожденном Женою, которого хотел поглотить Дракон, но он был взят к Богу.
Теперь мы будем продолжать речь Инквизитора уже без перерывов. Сказав, что
он и с ним единомышленные, отвергнув Христа и приняв советы Дьявола,
овладеют совестью людей, и мечом и царством Кесаря, он так представляет
отношение к себе человечества, для которого все это сделано: "Пройдут еще
века бесчинства свободного ума их, их науки и антропофагии, -- потому что,
начав возводить свою Вавилонскую башню без нас, они кончат антропофагией".
Наука, как точное познание действительности, не заключает в себе никаких
неодолимо сдерживающих нравственных начал, -- и, возводя, при помощи ее,
окончательное здание человеческой жизни, никак нельзя отрицать, что, когда
потребуется, не будет употреблено и чего-нибудь жестокого и преступного.
Идея Мальтуса (разделяемая даже таким мыслителем, как Д. С. Милль), что
единственное средство для рабочих классов удержать на известной высоте
заработную плату заключается в воздержании рабочих от брака и семьи, чтобы
не размножать свое число, другими словами, -- в низведении громадной массы
женщин на степень только придатка к известной мужской функции, может
служить примером жестокости и безнравственности, до которой может доходить
теоретическая мысль, когда ей не закрывает уста незыблемый религиозный
закон. И в самом деле, так как наукою же найдены безболезненные способы
умирать (увеличенные дозы анестезирующих средств), то почему не явиться
второму Мальтусу, так же одушевляемому "любовью к ближнему", как и первый,
который скажет, что "пусть браки будут, но дети от них пусть поедаются", --
что может делаться "не непременно родителями", не будет стоить никакого
страдания и станет "выгодным для всего человечества". "Но тогда-то и
Нортон Андрэ
Лукьяненко Сергей
Мичурин Артем
Контровский Владимир
Василенко Иван
Журавлев Владимир