read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



поддавалась таким настроениям, чтоб детей нам народила целый воз!
Инна наклонилась к миске, щеки у нее горели, но Чередниченко не обращал
на это ни малейшего внимания.
- В Казахстане, куда едут вон наши гвардейцы, да и по всей Средней
Азии, там детей в каждой семье, как маковин в маковой головке,
позавидовать можно, а Украина в этом отношении отстает... Дело ли это? -
Чувствовалось, что, кроме всего прочего, мысли и об этом занимают Сапву
Даниловича всерьез.
- Мало не только детей, но и дедов,-отозвалась стряпуха, которая до
этого молча стояла и сторонке, сложив руки под белым фартуком.- Хату нe на
кого кинуть, седой бороды в селе не увидишь...
- Один бродячий аксакал у пас пришвартовался, да и тот безбородый,- в
своей иронической манере пошутил Славка-моторист,- бороду, наверно, в
залог "Ориону"
оставил...
Инну как током ударило. Какой развязный, неуважительный тон!.. И всем
остальным, видно, тоже стало неловко.
- Ум не в бороде, а в голове.- Чередниченко метнул острый взгляд в
сторону незадачливого шутника.- Таким, как ты, парень, и во сне не
привелось видеть того, что этот орионец наяву видел. Кто в море не бывал,
тот и горя не видал - говорили раньше, и говорили сущую правду...
И мой тебе совет, хлопче: поразмысли, прежде чем острить... Ты вот себя
несовершеннолетним все считаешь, а он в твои годы уж ответственные
поручения Коминтерна выполнял...
- Да что я такого сказал? - искренне не понимал своей вины хлопец.-
Аксакал, разве ж это бранное слово?
Иннин отец сердито прогудел в тарелку:
- У них аксакал - значит самый уважаемый, а у тебя - вроде в насмешку.
Парень искал глазами поддержки у других обедавших, но никому, видно, не
пришлась но вкусу его грубая шутка.
- Побольше бы на свете таких, как дед Ягнич...
- Не шубы-нейлоны, а чистую совесть человек с "Ори она" принес...
Хлопец не сдавался:
- Но ведь и вы, Савва Данилович, любите иной раз пошутить над
"Орионом"...
- Что ты со мной равняешься, сморчок? - осерчал вдруг Чередниченко,- Я
могу и над "Орионом" и над ориопцем сколько хочу пошутить, и он надо мною
тоже - у нас свои на это права! На правах старой дружбы да еще по праву
трудных, вместе пережитых лет можем позволить себе друг над другом
посмеяться, выпалить даже и крепкую шутку. Право возраста, право дружбы -
ясно? А у тебя пока ни того, ни другого...
И, дав понять, что об этом распространяться больше ни к чему,
Чередниченко заговорил с комбайнерами о делах практических, начал
выяснять, все ли у них в порядке перед отъездом, все ли здоровы да не
предъявила ли кому-нибудь из них жона ультиматум на почве ревности к
красавицам Востока...
Оказалось, что никаких неполадок, все были в состоянии полной боевой
готовности.
- Нам, чай, не впервой!
- Дорога знакомая...
Старые комбайнеры на целинных землях бывали не раз, теперешняя поездка
для них - дело привычное, а вот штурманец собирается туда впервые, и хоть
сам вызвался поехать в такую даль, но, когда приспел час, заволновался
хлопец, от зоркоокой сестры этого не скроешь; сидя рядом с нею, Петро то и
дело как-то нервно поеживался, втягивал голову в плечи. Когда же и к нему
обратился председатель, справляясь о самочувствии юного механизатора, о
том, не оробел ли парень перед дальней дорогой, не заблудится ли без лоций
со своим "Колосом" среди безбрежных целинных просторов, хлопец, к
удивлению Инны, ответил не мямля.
четко, со спокойным достоинством:
- Покажем класс,- и твердо посмотрел через стол на кураевского Зевса.-
Как возьмем свой ряд - от форта Шевченко и до самого Байконура прошьем ту
пшеничную целину!
- Ответ мужа,- похвалил Чередниченко.- И какое же вам, хлопцы, после
этого напутственное слово?.. Передавайте братьям-целинникам наш кураевский
салам и возвращайтесь с победой да с честью!..
Когда встали из-за стола и Чередниченко уже собирался направиться к
машине, Инна отважилась задержать его:
- Савва Данилович!
- Ну я Савва Данилович,- отозвался он вроде бы даже недовольно.- Что
там у тебя? Не знаешь, как в село перекочевать? Не беспокойся: сегодня
твой медсанбат будет уже в Кураевке.
- Я не об этом... Вы извините, что задерживаю...
- Ничего. Там пожарники областные понаехали, подождут... Когда хлеб
горел, так их не было, а за бумагами...
Ну, что там у тебя?
- Скажите, это правда, что собираются сносить... Хлебодаровку? -
Почему-то до сих пор Хлебодаровка эта по давала ей покоя.
- Ах, ты вон о чем... Кто у тебя там, в Хлебодаровке?
Еще один поклонник?
- Нет, не угадали...
- Откуда же такая заботливость... Ты хоть раз бывала там?..
- Никогда... Говорят, на редкость живописное соло...
Чередниченко враз переменился: загорелое, лоснящееся лицо его, перед
этим какое-то застывшее, лишенное живости, в один миг осветилось вроде бы
далеким отблеском и потеплело.
- Село, Инка,- как в песне!.. Нигде, кажется, такой красоты не видел...
- И неужели снесут? Это же... Это же преступление!
- Есть, к сожалению, люди, которые любят разглагольствовать о так
называемых неперспективных селах...
Ну, да с такими головотяпами мы еще повоюем... Ты, доченька. побывай
как-нибудь в этой Хлебодаровке, полсотни километров - это ведь по
теперешним временам не рассто^янио. Может, еще одну песню напишешь...
Только весной поезжай, а еще лучше - ранним лотом, когда хлеба коло^сятся.
Когда-то меня именно в такую пору туда случай занес... Сельцо невеликое,
по в самом деле такое живописное, природа таким роскошным венком его
украсила, куда там нашей Кураевке!.. Глянешь, будто и проезда в
Хлебодаровку нет - со всех сторон село сплошь окружено полями пшеницы,
пшеница вплотную подступает к беленьким хатам, к самым окнам, колосья
тянутся до самь1Х крыш! Вышел из машины и стою, онемел: рай. Земной рай,
филиал рая... Ничего лишнего, все только самое необходимое: жилье людское
и колос... Да еще тишина первозданная, да еще пчела звенит в воздухе, в
мудрой его тишине...
Такая-то она, беленькая эта Хлебодаровка, по окна утонувшая в
колосьях... Тихо-тихо. Нигде никого. Сияет небо.
Нива в безмолвии дозревает. Жаворонок в небе - серебряным дальним
звоночком. Не видать его, где-то высоко, у самого солнца... А колосья
могучие, вровень с тобой, к щеке прикасаются, щекочут. Ах, Инка, Инка,
если бы я родился поэтом!..
- Вы и так поэт,- сказала она искренне.
- Какой я, Инка, поэт. Хозяйственник я, землепашец, и только. Дядька
твой, орионец,- вот тот поэт!.. Ты послушай его, когда он в ударе...
- Оба вы для меня поэты, настоящие, не книжные, не выдуманные. Поэты
жизни...
- Ну, дзенькус... - И, мягко улыбнувшись ей, Чередниченко направился к
своей помятой, облезшей на грунтовых дорогах и бездорожьях, истерзанной
"Волге".


* * *

Сидит Ягнич-узловяз, "зачищает концы", вяжет узлом памяти далекое и
близкое, переплавляет воедино прошлое с настоящим.
В полосатой тельняшке покуривает на ступеньках веранды, а перед пим,
посреди двора, старая колючая груша.
Железное дерево, не поддающееся никаким ветрам. Колючки на ней, как
петушиные большие шипы, редко найдется какой-нибудь маленький грушетряс,
который захотел бы познакомиться с этими шипами. Когда-то все-таки лазили,
мог и он вскарабкаться до самой верхушки, а теперь и у ребятишек пропал
интерес. Одичала груша.
Родятся на ней мелкие, терпкие плоды, и даже те, которые сами на землю
упадут, никто но подберет: в колхозных садах слаще. А когда-то, в пору
твоего детства, это было знатное лакомстпо. Породистую же, сортовую
грушу-дулю можно было отведать только на спас, когда исклеванный оспой
крымский татарин заедет в Кураевку для крупной торговой сделки:
- Ведро груш за ведро пшеницы!
Скрипит/движется арба по улице, отовсюду слышится гортанный голос,
призывающий кураовских жителей на торжище - ведро на ведро... Дети бегут,
канючат у родителей, чтобы те выменяли "дулю", однако далеко не каждый мог
позволить себе такую роскошь...
Многое повидала на своем долгом веку Ягничева груша.
Сама она - чуть ли не единственное, что осталось от предков, и тем-то
еще дороже орионцу. Под грушей на днях появилась обнова - лавка из свежего
дерева, еще не окрашенная, зато с большим запасом прочности - можно будет
теперь посидеть в одиночестве или с кем-нибудь из приятелей. Сам плотничал
и остался доволен работой. Тут, под грушевым шатром, находится и ночное
гнездо Ягнича.
Неплохо тут. Звезды сквозь листья видны. Иногда, бывает, грушка упадет,
по лбу стукнет. А под утро, когда подымется зоревой ветерок, слегка
зашумят над тобои зеленые грушевые паруса...



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 [ 25 ] 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.