черных букв с тремя восклицательными знаками:
пожимали плечами, ибо гастроли цирка еще не начались.
в классе кричат, а сам лишь улыбался. Строгая учительница с усами записала
его в классный журнал и для памяти раза два громко повторила:
классе будет временно, пока цирк не уедет.
от фугаски.
были дела поважней. После школы Олег с Ахметом вместе вышли на улицу и
остановились у афиши.
объяснял Ахмет, баланс. На плечах отца Ахметжанова стояла Ахметжанова-жена,
то есть мать Ахмета. У нее на плечах стоял мальчик -- новый друг Олега
Ахмет, который числился старшим сыном в труппе цирковых артистов
Ахметжановых. Два его меньших брата, близнецы Сурен и Булат, тоже бегали и
прыгали на арене, но на канат их допускали пока только на репетициях.
завидовали. Скоро он знал об Ахмете абсолютно все. Как тот жил в детском
приюте в Ташкенте, как его усыновил Ахметжанов-старший. Всех троих детей он
и его жена взяли из детских домов.
получал замечание. Сосед же его мог болтать так, что училка ничего не
слышала. Ахмет и Олега научил говорить, почти не шевеля губами. Таким
способом Ахметжановы переговаривались на арене, незаметно для зрителей.
прощались на улице.
вход", осторожно вошел и стал ждать у двери.
подошел к вахтеру и, положив руку Немцу на плечо, важно сказал:
лезли по винтовой лестнице и пробирались мимо ящиков, набитых реквизитом.
Олег вслед за Ахметом вскарабкался по железным ступенькам на узкий балкончик
и замер: в полутьме перед ним открылся купол -- цирковое небо, увешанное
канатами. Ахмет между тем солидно пожал руку осветителю и показал на Олега
глазами.
Олега, видно, привык, что к нему подсаживают зайцев. Ахмет хлопнул Немца по
плечу и исчез.
прохладно и полутемно. Униформисты в зеленых мундирах, перекликаясь,
раскатывали на арене ковер. Когда крики стихали, снизу доносилось рычание
тигров. Тех самых тигров, что красовались на афишах недалеко от Владана.
смотрел на арену. Зал постепенно заполнялся народом. Осветитель защелкал
выключателями. Толстый, гладко прилизанный человек в черном фраке, который
не сходился на животе, шагнул вперед и произнес красиво и громко слово,
знакомое и непонятное:
потух. Потом луч прожектора высветил под потолком ковер-самолет,
точь-в-точь, как на афише. На ковре сидел человек в черном плаще.
Ковер-самолет стремительно летел вниз. Теперь луч прожектора осветил пятно в
центре арены.
круг. Его черный плащ взметнулся и улетел в темноту вместе с ковром. Артист
остался в белой рубашке с бабочкой, узких брюках и -- босиком. Он застыл. Он
ждал, когда кончатся аплодисменты. Затем он прошел по краю круга,
раскланялся и уселся в кресло, будто устал после дальней прогулки.
выбежала женщина в белоснежном бальном платье. Она тоже раскланялась,
расставила перед Владаном мольберт и укрепила лист бумаги. Владан поднял
босые ноги, и только теперь стало видно, что рукава его рубашки висят по
бокам тела, и эти рукава пусты. Художник рисует ногами, потому что рук у
него нет.
был слышен скрип углей, которыми Владан рисовал. Делал он это быстро. Через
несколько секунд музыка заиграла снова. Женщина сняла с мольберта только что
созданный пейзаж и понесла вокруг арены. Олег сидел выше всех, но даже он
разглядел пальмы, море, дома на берегу.
набрасывал новый сюжет. Пока его помощница обходила круг, новый рисунок уже
был готов. В конце пути ассистентка вручала каждую картину зрителями, и лист
бумаги начинал свое путешествие из рук в руки вдоль ряда или наверх, до
самой галерки.
огней, с которыми орудовал осветитель, а может, еще от дыма и треска
вольтовых дуг в прожекторах у Олега кружилась голова.
арену опустился ковер-самолет. Он поднял Владана с его помощницей и унес в
темноту. Оркестр загромыхал марш, перекрывая шум аплодисментов. Зрители
захлопали неистово, требовали повторить. Владан не вышел.
жизни был в цирке. Но ни его друг Ахмет Ахметжанов, который, скинув бурку,
по тонкой трубе ловко взбирался на двадцатиметровую высоту и там делал
стойку на руках, ни силовые акробаты братья Чертановы, ни наездники, ни даже
тигры, которые ласково лизали щеки дрессировщицы,-- никто не поразил Олега
так, как художник без рук Владан.
номер Владана. Он спрятал руки в карманы, уселся на стул и пытался поднять с
пола босой ногой карандаш. Ничего не получалось. Тогда он рукой вставил
карандаш между пальцами ноги и начал рисовать на куске бумаги, прикрепленном
к стене. Получалась мазня: нога упорно не слушалась и не хотела создавать
шедевра. Люська сидела рядом и умирала со смеху. Мать узнала об эксперименте
и сказала, что Олег сходит с ума. Даже отец этого никогда не делал, а ведь
он художник. Олег ей отвечал, что если б она побывала в цирке, ей тоже
захотелось бы попробовать.
лучше сидеть за кулисами, чем слоняться по улицам неизвестно с кем. Олег
дома без конца повторял куплеты, которые пели клоуны: "Тут и там -- Гитлера
там-там! Там и тут -- Гитлеру капут", и другие гениальные стихи. Мог бы Олег
как шталмейстер объявлять номера, ничего не перепутав, не хватало ему только
такого же представительного живота, на котором не сходился фрак, не говоря
уж о самом фраке.
существом, прилетавшим на ковре-самолете из неведомого мира.
очень обрадовался, что сегодня не надо выступать, затащил Олега в пустую
артистическую, они стали рубиться в шахматы. Играл Ахмет так, что не успевал
Олег опомниться, как его королю угрожал мат. Немец не обижался, но скоро ему
надоело раз за разом беспросветно проигрывать, тем более что на арене в это
время шло представление.
Русанов Владислав
Корнев Павел
Буркатовский Сергей
Посняков Андрей
Каменистый Артем
Маккэфри Энн