участники смотра и расположившиеся где-то после десятого ряда
за столом, покрытым красным сукном, семь человек - жюри
смотра. На сцене время от времени появлялся ведущий да
выступали те, чья очередь подошла.
Кольке, не хуже многих профессиональных певиц. Особенно здорово
получалось исполнение припева: "Ну, звончей, звончей,
бубенчики, заливные голоса..."
глядя на него, что он почти слепой. Кольке казалось, что это не
Боря, а он сам читает, даже не читает, а находится там, в
далекой по времени, голодной и холодной Москве.
сцену спокойно. Читал звонко, как учили. По окончании,
поклонившись, ушел за кулисы.
волноваться, ходил одиноко по обширному фойе "Промки", к нему
подошел один из членов жюри. По виду это был типичный актер.
Высокоий, стройный, седой, с густыми, нависшими над
проницательными глазами, бровями. Пальцы его были длинны, как у
музыканта, суставы покрыты белыми волосиками. Голос -
бархатный баритон.
Кольке. - И тут же:
Колька
самодеятельности давно? У
с шести
руководителей драмкружков, у которых занимался.
телефона. Спросил, где живет Колька. Тот рассказал о Даче
Долгорукова.
смотра художественной самодеятельности. "Обмывали" там же, в
буфете.
благородного Константина Ивановича. Бумажку с его адресом и
телефоном он куда-то надежно засунул. Ехать к артисту он и не
собирался, так как считал, что тот просто из вежливости
приглашал Кольку заходить. К тому же, куда-то выехать из Дачи
Долгорукова, пусть даже недалеко, на Третью Советскую, где жил
Константин Иванович, было проблематично. Особенно для учащегося
рабочего в возрасте, который более других возрастов "покорен
любви".
в двух. Был, правда, телефон на железнодорожной станции, но
туда посторонних вообще не пускали.
пятьдесят шесть лет. Он прекрасно помнил Шаляпина. Родился Котя
(так его звали
шесть девочек. Он был самым младшим. Его отец выбился в мастера
на одном из заводов Петербурга. Колька потом видел портрет
этого мастера в комнате актера. Как он был не похож на мастеров
"Прогресса" или "Приборстроя". Эти мастера напоминали
карикатуры в газетах на американских рабочих во время кризиса
- замученные люди в спецовках. А тот - как хозяин,
величественен и горд. Мать Коти занималась воспитанием детей.
Все двенадцать получили высшее образование: часть стали
инженерами, другая - актерами. Любовь к технике и театру
прививали им с детства. Константин Иванович был учеником
Вивьена и Акимова. Работал в Новгородском драматическом театре,
потом в Ленинграде, снимался в кино в эпизодических ролях.
прибыть на Дачу Долгорукова.
патефон. Детали его лежали на газете, расстеленной на диване.
Вдруг в дверь раздался осторожный стук. Это у них было не
принято.
из-за него месил грязь до дачинских бараков.
заходить домой к Константину Ивановичу. Их встречи с тех пор
стали частыми.
Ивановнами. Они занимали две комнаты в коммунальной квартире.
Дом был угловой. Окна выходили на Греческий проспект.
матерью, а позднее - с женой и детьми. Константин Иванович
тоже не раз бывал в гостях у Кольки, но не на Даче Долгорукова,
а в Саперной у дедушки с бабушкой, затем на улице Маршала
Говорова. С дедушкой они сошлись довольно быстро, и вообще
старый актер стал другом Колькиной семьи.
ездил. Какие уж тут разъезды. Работа, учеба... Впрочем, к
Кармен иногда ездил, за счет учебы, за что от Кармен же и
получал нахлобучку.
зимним днем выходили они с ребятами на лыжах аж до Кудровского
леса, куда пацанами ходили за елками перед Новым годом.
пострелять. С ружьем выходил или Леша Дмитриев, или Виктор
Казакевич, Нинки Клеповой жених. Он жил в семье
железнодорожников, в домике, расположенном рядом со станцией
"Дача Долгорукова", а от барачного поселка - через железную
дорогу. Виктор был неплохим гармонистом, хорошо фотографировал
и страстно любил охоту. Прозвища у него не было. Можно было бы
звать Казаком, по фамилии, но Казак уже был, только не по
фамилии, а по натуре - Валера Куприянов из Яблоновки. Они с
Колькой учились в одном классе и дружили.
пострелять. Причем, стрелял он, несмотря на отсутствие правой
кисти и правого глаза, прекрасно, не в пример остальным местным
охотникам, за исключением может быть Ефремова, признанного на
Даче Долгорукова охотника. Боряна и снежком попадал в нужную
точку с тридцати метров.
Домой возвращались поздно. Голодные, усталые, счастливые. Жаль
только дней таких было мало.
светло. Иногда ребята, в основном, той же компанией, что и
зимой, собирались на полянках за поселком. Только не с ружьями,
а с гармошкой. С ними обычно ходила Витькина Нинка с подругами
Анной и Зинкой. Они плясали и пели под гармонь, Витька всех
фотографировал.
встречам с Наумом. Весело проводились вечера с Толиком
Беленьким, когда он возвращался домой из рейса на своем "ЗИЛе".
Ребята стали взрослыми, и от этого было радостно и немного
грустно.
Ленинградской области, а конкретнее - Всеволожского района.
Потом вошла в состав Калининского района Ленинграда. Так что на
воинскую приписку Кольку вызвали во Всеволожский райвоенкомат,
добраться до которого было непросто. Автобусом до трамвая,
трамваем до вокзала, затем на пригородном поезде до Всеволожска
и там пешком минут двадцать. Одна дорога в оба конца занимала
балее четырех часов. Во Всеволожске проходили медкомиссию,
слушали лекции, ходили на лыжах, стреляли из мелкашек, учились
ходить строем.
и корпусов. С Дачи Долгорукова, кроме Кольки , было двое: Генка
Чудак и Семен (Леха, Архип) Лавринович.
случалось. Анекдотичный случай с Чудаком произошел на
медкомиссии. Невропатолог водил молоточком перед Генкиными
глазами, ударял им по колену, проводил рукоятью крест-накрест
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Корнев Павел
Орлов Алекс
Белогорский Евгений
Курылев Олег