тарахтел, что сделает вместо чердака мансарду, застекленную на все четыре
стороны и сверху, чтоб, как он выразился, "спать в окружении неба и звезд".
На сейнеры, рыбу ловить. Заработки хорошие, говорят.
хоть и не старуха полная еще, а в возрасте серьезном. Как же он уедет от
нее? А - заболеет? На старшего брата не оставишь, он даже ей не рассказал о
нем, чтобы не расстраивать. Как же быть? С собой - не возьмешь. Вопрос
получается - неразрешимый!
потом, надеясь, что они сами как-то разрешатся. А главное - Углов услышал
голоса и заулыбался. Он ведь фуршет созвал!
стулья старые, скамьи, столы дощатые, там часто собираются местные алкаши,
вот их, родимых, он и созвал, обегав всю улицу, и заранее радовался: он
всегда радуется, когда имеет возможность угостить товарищей. Послал гонцов
купить водки и пива, хлеба, консервов...
не ждут. Не те традиции. И тем, кто именно виновник торжества, не особо
интересуются, поэтому появление Змея обошлось без фурора. Шумели умеренно -
по местным же традициям. Люди все-таки городские, обтесанные, зачем песни
горланить или скандалить, когда можно по душам потолковать?
вдруг, что любит эту малую свою родину, он любит эти до сучочков и царапин
знакомые серые доски, любит эти шаткие перила лестницы, которые однажды
обрушились под его неверной рукой, и пришлось ему с переломом ребра в
больнице полежать, любит это тощее дерево с десятком последних желтых
листьев, а главное, он любит этих людей: и Андрюшу Немизерова, голубоглазого
блондина, имеющего обыкновение после полубутылки водки заводить
обличительные речи, исполненные гражданского негодования, и Сережу
Боровкова, статного румяного мужчину, который славится умением бутылку водки
поровну на восемнадцать человек разлить, и Андрюшу Дмитровского, у которого
была когда-то редчайшая профессия "воскобой", и он вот уже лет семь про эту
профессию рассказывает, этим и живет, и Аню Сарафанову, вечно не сидящую без
работы, но зато имеющую столько ухажеров, что ее пятеро детей с голода не
пропадают, и при этом никто из ухажеров не сумел похвастаться победой над
Аней, и двоюродную сестру Ани Веру Лавлову, которую однажды приезжали
снимать из центрального журнала, потому что она оказалась по внешности лица
точной копией поэтессы Марины Цветаевой; сняться-то Вера снялась (о
Цветаевой досель не зная), но когда съемщики собрались уезжать, не дав денег
и даже "фунфырика" не поставив, разъяренная Вера разбила их аппараты, их
морды, а также и машину, на которой они приехали, вот что значит довести
человека: ведь тишайшая женщина и прекрасная мать, готовая за двух своих
сыночков любого убить; а вот громогласная и вечно веселая Надюша Сероедова,
которая если уж ругает кого, то лучше тому человеку сразу под землю
провалиться, но если кого полюбит и начнет хвалить, то уему ей нет, сутками
она полюбившегося человека славословит, несмотря на упреки соседей и
предупреждения милиции о соблюдении тишины; а вот Леша Антипенко, бывший
актер с рыкающим голосом (и рост - два метра с кепкой), умеющий за столом
одной рукой одну женщину по коленке гладить, другой рукой другой женщине
поясницу голубить, а ногой под столом еще и третьей женщины ножку ласкать -
и никто на него не в обиде, зная почти детскую его простоту и доброту,
несмотря на бывшую жестокую актерскую профессию; а вот пенсионер Роман
Братман, любящий по-нашенски клюкнуть и закусить солененьким и
заслушивающийся сладострастно богатством русской речи, ценя ее переливы и ее
мощную грусть; а вот Эдик Бойков, пьющий ежедневно и обладающий при этом
феноменальной способностью говорить гладко, даже падая и засыпая, встает же
он таким, что соседи сбегаются смотреть: брюки со стрелочкой, рубашечка
чистая, словно не на полу человек спал, а в воздусях обретался, - и никто не
знает этому объяснения; а вот Валера Володько, человек, после бутылки водки
начинающий стискивать зубы и обводить всех тяжелым взглядом, тут важно
вовремя крикнуть ему в ухо: "Вперед!" - и он почему-то от этого слова
светлеет, обаятельнейшим образом улыбается, спрыгивает с веранды и бежит по
улицам города, счастливый, с одной ему известной целью, и бегает так час или
два и возвращается уже спокойный; а вот Игорь Букварев, в квартире которого
живут три собаки, пять кошек, две канарейки и черепаха - и всех он кормит,
отказывая себе в последнем, кроме вина, ибо без вина у него что-то вроде
паралича: еле ходит и двух слов не может связать; а вот Владик Горьков,
человек огромного мужества: сам себе плоскогубцами три больных зуба выдрал -
и теперь к стоматологам никто не ходит, пользуясь его услугами (сто грамм -
зуб); а вот Михаил Петухов, справедливейший человек, всегда строго следящий
за ходом застолья и безобидно покрикивающий: "Саньке налить полста!.. Ваське
двойную!.. Нинке не наливать до следующих указаний!" - и таким образом
режиссирующий питье так, что оно течет ровно и благородно; а вот Ольга
Дмитрук, бывший бухгалтер, знаменитая способностью, посмотрев в течение трех
секунд на любой стол, определить с точностью до рубля стоимость всех
напитков и кушаний; уважая этот талант, ее даже на свадьбы с этим
аттракционом приглашают; а вот Саша Филинов, бывший подводник, то и дело
восклицающий: "Идем на погружение!" - при этом никто никогда не видел его в
состоянии полного погружения; а вот Витя Шушаков, известный тем, что
предсказывает политические события в стране на полгода вперед, перед его
домом регулярно останавливаются черные машины, и выходят таинственные люди в
черном, другой бы на своем даре капиталы нажил, а Витя довольствуется за
любой прогноз одним и тем же гонораром, который он, не уважая свой легкий
труд, называет - "пузырь"... И это только собравшиеся здесь, а сколько не
сумевших прийти - милых, славных, близких, - аж слезы подступают....
пути передумал и велел нанятому шоферу поехать на улицу Окосечную, что у
Волги.
овраг, поросший бурьяном, а посреди вечно грязная дорога, зато вдали чудный
вид на Волгу. Может, за этот колорит и облюбовали улицу художники, которые
здесь селятся.
верхний деревянный полуэтаж, который следовало бы мансардой назвать, но
неудобно. Эти-то полуэтажи и снимают художники под свои мастерские, а часто
там и живут, потому что с семьями у них вечная неразбериха.
Мила, бывшая любимая женщина Парфенова.
дверь.
голос.
читала журнал "Огонек" за 1989 год.
кучами и где попало - краски, кисти, холсты, рамы, чудовищно намалеванные
картины, разрисованные стены, на столе - грязные тарелки, в банке из-под
кофе - окурки.
Заедят.
год. Он подумал, что жизнь с этой девочкой, которая вскружила ему голову
оптимистичным своим цинизмом и молодой телесной страстностью, была бы
ужасной, а ведь он, дурак, подумывал о такой жизни! И не просто так
подумывал, ему казалось, что Мила привязалась к нему и даже по-своему -
любит.
Круз Андрей
Сертаков Виталий
Контровский Владимир
Контровский Владимир
Орлов Алекс
Прозоров Александр