Чтение 25–й страницы книги ~Голубое сало~

чужую квартиру - и трогать, трогать, трогать книги. Сказал, что это помогает при
туберкулезе легких. А Сол - человек доверчивый и впечатлительный - поверил. И
трогал чужие книги всю свою долгую жизнь - до семидесяти восьми лет. Трогал
всегда правой рукой. Поэтому, когда его перед казнью дактилоскопировали, с
правой руки отпечатков пальцев снять не удалось - кожа стерлась о книги. А с
левой все было в полном порядке. Поэтому именно ее сначала высушили в горячем
песке, а потом залили вареным сахаром. Вон она. В книжном шкафу. Между Бабелем и
Борхесом. Я же давал тебе лизать ее, мерзавец. Забыл? Нет, свинья. Такое не
забывается...
Он помолчал, словно вслушиваясь в слабые стоны Ванюты, потом кивнул стоящему в
дверях Ашоту:
- Убери этого слизняка.
Ашот схватил Ванюту за шиворот и поволок к двери.
- Отец Зигон... Там еще диктофон... - простонал Ванюта, шаря у себя на груди.
Диктофон упал на пол. Ашот выволок Ванюту за дверь квартиры и захлопнул ее.
Слышно было, как Ванюту поволокли по каменному полу прохода.
Зигон поднял диктофон, сунул в карман пиджака.
- Отец Зигон, подавать полдник? - спросил вернувшийся Ашот.
- А что сегодня? - рассеянно спросил Зигон.
- Овсяный кисель с постным маслом и клюквенный морс.
- Нет... Потом... - Зигон осмотрелся, ища что-то. - Где чемодан?
- Какой? - осторожно спросил Ашот.
- Тот самый, - Зигон угрюмо посмотрел на Ашота. Ашот вышел и вернулся с
небольшим старым чемоданом из свиной кожи. Зигон открыл чемодан, сложил в него
голубое сало. В гостиной сразу стало темно. Зигон вышел с чемоданом в руке,
прошел в свой кабинет и запер дверь на ключ.
Кабинет был небольшой, но уютный: обитые зеленым сукном стены, мягкая мебель,
стол красного дерева. Зигон подошел к столу, вставил ключ в бронзовые часы без
стрелок, повернул. Затрещала пружина, послышалось гудение, и стол отъехал в
сторону, открывая проход вниз. Зигон шагнул туда и стал спускаться по деревянной
винтовой лестнице. Спуск был недолгим - лестница вела в большой полутемный зал с
мраморным полом и мраморными стенами. В зале стояли десять мраморных столов, за
которыми сидели лысые люди в черных костюмах. На столах горели зеленые лампы. На
стене висел подсвеченный зеленым светом герб из горного хрусталя, яшмы и
гранита: человек, совокупляющийся с землей.
- А! Господин Зигон! - воскликнул один из сидящих. - Ну, наконец-то! Мы ждем вас
с утра! Господа! Сидящие встали и сдержанно склонили лысые головы.
- Как хорошо, что вы пришли! Вы не представляете - как это хорошо! - человек
подбежал к Зигону и с силой сжал ему руку - Андреев! Скажите сразу - все
нормально, или нет? Только - да, или - нет! Два слова!
- Да, - произнес Зигон.
Андреев в восторге закрыл глаза и потряс маленькой головой:
- Великолепно... Господа! Господа! Все получилось! Поприветствуем же
бесстрашного и решительного господина Зигона!
Лысые зааплодировали. Андреев нажал ногой на мраморную педаль, и у фронтальной
стены зала, прямо под гербом, из пола выдвинулась мраморная трибуна.
- Просим вас, господин Зигон! С чемоданом в руке Зигон прошел на трибуну и
встал, прижав чемодан к груди. В зале наступила полная тишина.
- Мне трудно говорить, господа, - заговорил Зигон. - Трудно как человеку, трудно
как члену нашего ордена. В этом чемодане находится то, ради чего мы... мы...
нет...
Он замолчал, бледнея. Голова его стала мелко вздрагивать, по лицу прошла
судорога, побелевшие руки вцепились в чемодан. Зигон шумно выдохнул, набрал в
легкие воздуха и вдруг запел низким, замечательного тембра басом:
- Нееет! Нет! Нееееет! Неет! Неееееееееет! Нет! Нет! Нееет! Нееееет! Нет!
Нееееееееееееееееееееет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нееет! Нет!
Нееееееееееееееееееееееееееееееееееееееет! Нет! Нет! Неееет! Нееет! Неееет!
Нееееееееееееееет! Нет! Нет! Нет! Неееет! Нет! Нееет! Нет! Нет! Нееееет!
Неееееееееееееееет! Нееееееет! Нет! Нет! Нет! Неееееееет! Неееееееееееет! Нет!
Нет! Неееееет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Неееееет! Нет! Нет! Нееееееееет!
Нееееет! Нет! Нет!
Его слушали затаив дыхание. Лицо Зигона покраснело от напряжения, пот выступил
на лбу и крупными каплями закапал на потертую кожу чемодана. Он пел с
невероятным воодушевлением, сочный бас его заполнял гулкое пространство зала.
Прошел час, Потом второй. Лицо Зигона стало бледнеть, пот, лившийся градом,
высох, голос стал слабеть, в нем появились первые признаки хрипа.Прошел еще час.
Лицо Зигона посерело, под глазами обозначились синие круги, бесцветные губы
раскрывались и изо рта исторгался уже не раскатистый бас, а глухой клокочущий
клекот. Прошел еще один час, затем еще и еще один. Зигон стоял на трибуне с
окаменевшим лицом серо-зеленого цвета, глаза его закатились, белки сверкали в
полумраке. Рот его открывался как бы сам, отдельно от тела, изо рта вылетали
странные нечеловеческие звуки. Они звучали долго, очень долго - мраморная
минутная стрелка еще три раза описала круг. Наконец из раскрывающегося рта
Зигона не вылетело ни звука. Пошатываясь, Андреев подошел к своему столу,
выдвинул ящик, достал золотой пистолет с мраморной рукояткой, тщательно
прицелился и выстрелил.
Мраморная пуля попала Зигону в рот. Он дернулся и, не закрывая рта, рухнул.
- Садитесь, господа, - опустил пистолет Андреев, и все с облегчением опустились
на мраморные, с подушками зеленого бархата, стулья.
Андреев убрал пистолет в стол, подошел к трупу, все еще сжимающему чемодан,
вынул из кармана убитого диктофон, взял чемодан и нетвердой походкой заспешил к
выходу.
- Арсений, а как же декларация? - спросил один из сидящих.
- Две минуты, господа. И мы продолжим, - проговорил на ходу Андреев, потянул за
ручку массивную мраморную дверь и вышел из зала в коридор. Здесь было светло,
горели матовые плафоны, на блестящем от лака полу лежала зеленая ковровая
дорожка. Андреев пошел по ней, свернул за угол, остановился перед резной дубовой
дверью и постучал.
Дверь открыл лысый человек в черном костюме:
- Прошу вас, Арсений. Магистр ждет вас.
Андреев вошел в прихожую кабинета. Секретарь отворил дверь и проводил Андреева в
кабинет. За огромным пустым столом сидел магистр - полноватый широкоплечий
человек в белом костюме, с гладко выбритыми головой и лицом.
- Ваше Соответствие, - склонил голову Андреев.
- Сколько? - спросил магистр.
- Еще не взвешивали, господин магистр, - поспешно ответил Андреев.
- Есть повод приобщиться к точным наукам, - магистр тяжело приподнялся, тронул
инкрустацию на стенной деревянной панели. Панель сдвинулась в сторону, открыв
проход.
- Идите за мной, - шагнул в проход магистр.
Андреев двинулся следом.
Проход вел в лабораторию. Семнадцать человек в красных халатах работали над
Машиной, не обращая внимания на вошедших. Магистр подошел к эталонным весам,
надел резиновые перчатки, снял стеклянный колпак, открыл коробку с набором
платиновых гирь.
- Откройте, - скомандовал он Андрееву Андреев открыл чемодан. Магистр стал
вынимать куски голубого сала и аккуратно класть на платиновую чашу весов. Когда
все двенадцать кусков оказались сложенными на чаше в форме голубого брикета,
магистр выбрал десятикилограммовую платиновую гирю и поставил на вторую чашу.
Весы не двигались. Он добавил килограммовую гирю. Чаши ожили и закачались.
Магистр взял горсть мелких гирь и ставил их на чашу, пока весы не замерли.
- Одиннадцать тысяч двести пятьдесят восемь платиновых граммов, - подытожил
магистр и громко позвал. - Борух!
Один из работников отложил инструменты и подошел к магистру
- Готовь форму, - приказал магистр, Работник отошел.
- Ваше Соответствие, еще диктофон с записью, - Андреев подал магистру диктофон,
- Они по-русски говорят? - спросил магистр.
- Блядь говорит на новорусском. Но все понятно.
- И это важно?
- Очень, ваше Соответствие.
Магистр взял диктофон, посмотрел, подошел к прессу, положил на станину и нажал
красную кнопку. Пресс опустился, диктофон затрещал. Когда пресс поднялся,
магистр снял со станины расплющенный в пластину диктофон, подошел к
измельчителю, бросил в заборник пластину, включил мотор и поставил регулятор
измельчения на минимальный размер. Измельчитель заработал с оглушительным шумом,
и вскоре под его барабаном на поддоне выросла кучка серебристо-серых опилок.
- Это не пыль, конечно. Но почти, - рассеянно произнес магистр, ища что-то
глазами. - Подожди... а где теперь сахарница?
- Возле расточного станка, господин магистр, - ответил один из работников.
Магистр подошел к сахарнице, зачерпнул из заборника горсть сахара, бросил на
поддон измельчителя и пальцем перемешал с опилками:
- Обыкновенная ложка найдется в нашей славной лаборатории?
Работник подал стеклянную ложку.
Магистр вытер ее о борт своего белого пиджака и передал Андрееву:
- Ешь.
Андреев зачерпнул с поддона и стал жевать. Появился работник с формой - плоским
ящиком из золота. Магистр сложил в ящик куски голубого сала, поставил на подиум
сахарницы, дернул рычаг Загудел нагреватель, запахло леденцами, и вязкая струя
жженого сахара потекла в ящик.
- Все уверены, что человек - это альфа и омега всего сущего! - засмеялся магистр
и покосился на Андреева. Андреев черпал ложкой с поддона, жевал и глотал. Жидкий
сахар заполнил ящик. Куски голубого сала светились сквозь желтоватую вязкую
субстанцию.
Магистр подождал пока сахар остынет, затем вставил ящик в черный кейс и вышел из
основного входа лаборатории. Широкий коридор вел к лифту. Магистр подошел, отпер
лифт ключом, вошел, нажал единственную кнопку. Лифт поехал вниз и вскоре
остановился. Двери разошлись. Магистр шагнул из лифта в тесное, неправильной
формы помещение с грязным кафельным полом, сплошь заставленное стеллажами с
множеством небольших банок. В банках хранилась русская земля. Все банки были с
подробными этикетками и располагались по алфавиту Слой пыли покрывал стеллажи.