Однако, Мона по его поводу больше ничего не говорила. Она сидела на другом
конце комнаты, тоже читала, жевала яблоко. Открылась входная дверь. Мать
вернулась от дяди Фрэнка. И первым делом заметила перевязку на пальце.
взгляды на мою перевязку. Она слишком волновалась, слишком боялась открыть
кошелек. Он упал на пол. Она подняла его, колени потрескивали, руки
шарили, нащупывая замочек.
сил и волнуясь за мой палец, мать рухнула в кресло. Я знал, что сердце у
нее бешено колотится. Переведя дух, она снова спросила о перевязке. Но я
читал. Я не ответил.
нравятся точные ответы.
волосам, убирая их со лба. Пальцы у нее были горячими, а тальком она так
напудрилась, что от нее воняло, как от младенца - как от пожилого
младенца. Я немедленно встал.
раскаешься в такой наглости.
говорю - я уже почти достиг апогея собственной стойкости. В любую минуту
сейчас я готов бежать из этого рабства.
сейчас - сегодня же? Все только счастливы будут.
взад-вперед, так ничего и не выяснив про мой палец. Весь вечер голос ее
звучал у меня в ушах очень смутно.
заражение крови.
Повкалываешь на фабрике в антисанитарных условиях - еще и не то возможно
будет. А может, там уже и есть заражение. Я, пацан из бедной семьи,
впахиваю на этой каторге, и вот что в награду - заражение крови! Бедный
паренек, горбачусь тут на двух теток, потому что должен. Бедный паренек,
никогда и не пикну; и вот теперь умереть от заражения крови из-за тех
условий, в которых зарабатывал хлеб, чтобы прокормить эти два рта. Мне
хотелось разрыдаться. Я развернулся к ней и заорал:
правду узнаешь. Теперь ее можно открыть. Ты узнаешь всю демоническую
правду. Я поранил его в машине! Я поранил его, тратя свои молодые годы в
рабстве на этих консервных галерах! Я поранил его, потому что рты-присоски
двух паразиток зависят от меня. Я поранил его из-за идиосинкразий
природной сообразительности.
судьба мне в догматизме не откажет! Я поранил его, потому что метаболизм
моих дней не откажет мне ни в каком рецидиве! Я поранил его из-за
бробдиньягского благородства цели!
чувствуя, что я пытался сказать, опустив глаза, плотно сжав губы, невинно
уставясь на собственные руки. Мона вернулась к своей книжке, жевала яблоко
и не обращала на меня никакого внимания. Я повернулся к ней.
меня - ты, монашка! Благородство цели! Но теперь я утомлен всем и
всяческим благородством.
сотоварищей по этим галерам. Я вижу медовую землю с молочными реками. Я
прозреваю ее и говорю:
монахиня!
повернулась ко мне спиной. И тут я впервые обратил внимание на то, что она
читала.
кто питает твои мозги.
меня сам собой распахнулся, и я ахнул, шокированный всей явившейся мне
ситуацией. Так вот как обстоят дела в моем собственном доме! Пока я
кровавым потом исхожу, руки до костей срабатываю на консервной фабрике,
питая ее тело, вот, вот чем она питает свои мозги! Катлин Норрис. И это в
современной Америке! Не удивительно, что Запад закатывается! Не
удивительно, что современный мир в отчаяньи. Так вот оно, значит, как! Я,
бедный паренек, пальцы до кости стираю, лишь бы только подарить им
достойную семейную жизнь, - и вот, вот моя награда! Я покачнулся, измеряя
расстояние до стены, шатаясь, добрел до нее и наклонился, опираясь и
толчками втягивая в себя воздух.
Господи всемогущий! Ох Господи, спаси и помилуй ее душу! Подумать только:
я всю жизнь вкалываю, пальцы до кости сдираю, а она сидит тут и читает эту
свинячью блевотину. О Боже, дай мне силы! Укрепи мою стойкость! Удержи
меня, чтобы я ее не задушил!
Я плевал на них, сморкался, кашлял и рычал на них. Затем собрал их все,
вынес на кухню и швырнул в мусорное ведро.
платить.
Шломо Вульф
Акунин Борис
Шилова Юлия
Белов Вольф
Суворов Виктор
Суворов Виктор