Чтение 25–й страницы книги ~Прощай, оружие!~

[130]

- Вы не думаете?

- Не думаю.

- Вы когда-нибудь болели желтухой, мисс Ван-Кампен?

- Нет, но я не раз наблюдала эту болезнь.

- Вы заметили, какое удовольствие она доставляет больным?

- Вероятно, это все же лучше, чем фронт.

- Мисс Ван-Кампен, - сказал я, - вы когда-нибудь видели человека,
который, чтобы избавиться от воинской повинности, лягнул бы самого себя в
мошонку?

Мисс Ван-Кампен пропустила вопрос мимо ушей. Она должна была или
пропустить его мимо ушей, или уйти из моей комнаты. Уходить ей не хотелось,
потому что она невзлюбила меня уже давно и теперь готовилась свести со мной
счеты.

- Я видела много людей, которые спасались от фронта умышленным
членовредительством.

- Вопрос не в том. Умышленное членовредительство я и сам видел. Я
спросил, видели ли вы когда-нибудь человека, который, чтобы избавиться от
воинской повинности, лягнул бы себя ногой в мошонку? Потому что это ощущение
ближе всего к желтухе, и я думаю, что не многим женщинам оно знакомо. Вот я
и спросил, была ли у вас когда-нибудь желтуха, мисс Ван-Кампен, потому
что...

Мисс Ван-Кампен вышла из комнаты. Немного спустя вошла мисс Гэйдж.

- Что вы такое сказали Ван-Кампен? Она взбешена.

- Мы сравнивали различные ощущения. Я высказал предположение, что ей
никогда не случалось рожать...

- Вы сумасшедший, - сказала Гэйдж. - Она готова содрать с вас кожу
живьем.

- Она уже ее содрала, - сказал я. - Она провалила мой отпуск, а теперь,
пожалуй, захочет подвести меня под полевой суд. С нее станется.

- Она всегда вас недолюбливала, - сказала Гэйдж. - А из-за чего вышел
разговор?

- Она говорит, что я нарочно допился до желтухи, чтобы не возвращаться на
фронт. [131]

- Пфф, - сказала Гэйдж. - Да я присягну, что вы никогда капли в рот не
брали. Все присягнут, что вы никогда капли в рот не брали.

- Она нашла бутылки.

- Сто раз я вам говорила: нужно убирать эти бутылки. Где они?

- В гардеробе.

- У вас есть чемодан?

- Нет. Суньте в этот рюкзак.

Мисс Гэйдж упаковала бутылки в рюкзак.

- Я их отдам швейцару, - сказала она, направляясь к двери.

- Одну минуту, - сказала мисс Ван-Кампен. - Эти бутылки я захвачу. - С
ней был швейцар. - Возьмите это, пожалуйста, - сказала она. - Я хочу
показать их доктору, когда буду докладывать ему.

Она пошла по коридору. Швейцар понес рюкзак. Он знал, что в нем.

Ничего не случилось, только мой отпуск пропал.

Глава двадцать третья

В тот вечер, когда я должен был ехать на фронт, я послал швейцара на вокзал занять для меня место в вагоне, как только поезд придет из Турина. Поезд уходил в полночь. Состав формировался в Турине и около половины одиннадцатого прибывал в Милан и стоял у перрона до самого отправления. Чтоб получить место, нужно было попасть на вокзал раньше, чем придет поезд. Швейцар взял с собой приятеля, пулеметчика в отпуску, работавшего в портняжной мастерской, и был уверен, что вдвоем им удастся занять для меня место. Я дал им денег на перронные билеты и велел захватить мой багаж. У меня был большой рюкзак и две походные сумки.

Около пяти часов я распрощался в госпитале и вышел. Швейцар уже снес мой
багаж к себе в швейцарскую, и я сказал, что буду на вокзале незадолго до
полуночи. Его жена назвала меня "signorino" и заплакала. Потом вытерла
глаза, потрясла мою руку и заплакала снова. Я потрепал ее по плечу, и она
[132] заплакала еще раз. Это была низенькая, пухлая, седая женщина с добрым
лицом. Она всегда штопала мне носки. Когда она плакала, у нее все лицо точно
расползалось. Я пошел в бар на углу и там стал дожидаться, глядя в окно. На
улице было темно, и холодно, и туманно. Я уплатил за стакан кофе с граппой и
смотрел, как люди идут мимо в полосе света от окна. Я увидел Кэтрин и
постучал в окно. Она глянула, увидела меня и улыбнулась, и я вышел ей
навстречу. На ней был темно-синий плащ и мягкая фетровая шляпа. Мы вместе
пошли по тротуару мимо винных погребков, потом через рыночную площадь и
дальше по улице и, пройдя под аркой, вышли на соборную площадь. Ее
пересекали трамвайные рельсы, а за ними был собор. Он был белый и мокрый в
тумане. Мы перешли рельсы. Слева от нас были магазины с освещенными
витринами и вход в Galleria. Над площадью туман сгущался, и собор вблизи был
очень большой, а камень стен мокрый.

- Хочешь, войдем?

- Нет, - сказала Кэтрин.

Мы пошли дальше. В тени одного из каменных контрфорсов стоял солдат с
девушкой, и мы прошли мимо них. Они стояли, вплотную прижавшись к стене, и
он укрыл ее своим плащом.

- Они похожи на нас, - сказал я.

- Никто не похож на нас, - сказала Кэтрин. Она думала не о радостном.

- Им даже пойти некуда.

- Может быть, так для них лучше.

- Не знаю. Все-таки нужно, чтоб у каждого было куда пойти.

- У них есть собор, - сказала Кэтрин.

Мы уже миновали его. Мы перешли на другую сторону и оглянулись на собор.
Он был красивый в тумане. Мы стояли перед магазином кожаных изделий. В
витрине были сапоги для верховой езды, рюкзак и пьексы. Все это было
разложено отдельно: рюкзак посредине, сапоги с одной стороны, пьексы - с
другой. Кожа была темная, гладкая и лоснилась, точно на потертом седле.
Электрический свет бросал длинные блики на тускло лоснившуюся кожу.

- Когда-нибудь мы с тобой походим на лыжах. [133]

- Через два месяца начинается лыжный сезон в Мюррене, - сказала Кэтрин.

- Давай поедем туда.

- Давай, - сказала она. Мы прошли вдоль других витрин и свернули в
переулок.

- Я здесь ни разу не была.

- Этой дорогой я всегда ходил в Ospedale Maggiore, - сказал я.

Переулок был узкий, и мы держались правой стороны. В густом тумане
встречалось много прохожих. Во всех лавках, мимо которых мы проходили, были
освещены окна. Мы загляделись на пирамиду сыра в одном окне. Перед оружейной
лавкой я остановился.

- Зайдем на минутку. Мне нужно кое-что купить.

- А что?

- Пистолет.

Мы вошли, и я отстегнул свой пояс и вместе с пустой кобурой положил его
на прилавок. За прилавком стояли две женщины. Они показали мне несколько
пистолетов.

- Мне нужно, чтоб он пришелся по размеру, - сказал я, открывая кобуру.
Кобура была серая, кожаная, я купил ее по случаю, чтобы носить в городе.

- А это хорошие пистолеты? - спросила Кэтрин.

- Все они примерно одинаковы. Можно испытать вот этот? - спросил я у
женщины.

- Здесь у нас теперь негде стрелять, - сказала она. - Но он очень
хороший. Вы не пожалеете.

Я спустил курок и оттянул затвор. Пружина была довольно тугая, но
действовала исправно. Я прицелился и снова спустил курок.

- Он не новый, - сказала женщина. - Он принадлежал одному офицеру,
первоклассному стрелку.

- А куплен был у вас?

- Да.

- Как он попал к вам опять?

- Через вестового этого офицера.

- Может быть, и мой у вас, - сказал я. - Сколько?

- Пятьдесят лир. Это очень дешево.

- Хорошо. Дайте мне еще две запасных обоймы и коробку патронов.

Она достала обоймы и патроны из-под прилавка. [134]

- Может быть, вам нужна сабля? - спросила женщина. - У меня есть
подержанные сабли, очень дешево.

- Я еду на фронт.

- А, ну тогда вам не нужна сабля, - сказала она. Я заплатил за патроны и
пистолет, зарядил обойму и вставил ее на место, вложил пистолет в пустую
кобуру, набил патронами обе запасные обоймы и спрятал их в кожаные кармашки
кобуры, потом надел пояс и застегнул его. Тяжесть пистолета оттягивала пояс.
Все-таки, подумал я, оружие форменного образца лучше. Всегда можно достать
патроны.

- Теперь мы в полном вооружении, - сказал я. - Это единственное, что мне
нужно было сделать до отъезда. Кто-то взял мой старый, когда меня отправляли
в госпиталь.

- Только бы он был хороший, - сказала Кэтрин.

- Может быть, вам еще что-нибудь угодно? - спросила женщина.

- Как будто нет.

- Пистолет со шнуром, - сказала она.

- Да, я заметил.

Женщине хотелось продать еще что-нибудь.

- Может, вам нужен свисток?

- Как будто нет.

Женщина сказала "до свидания", и мы вышли на улицу. Кэтрин посмотрела в
окно. Женщина выглянула и поклонилась нам.

- Что это за зеркальце в деревянной оправе?

- Это чтобы приманивать птиц. С таким зеркальцем выходят в поле,
жаворонки летят на блеск, тут их и убивают.

- Изобретательный народ итальянцы, - сказала Кэтрин. - У вас, в Америке,