переложил в свой карман. Оставалось только пристегнуть терминал и ввести
давно знакомый код доступа.
"порадовал" дядя Витя.
коды движения кабины, загнал два других подъемника на последний этаж. Он
вложил в быструю память системы модуль "кукушка" и остался доволен
операцией. Теперь эти лифты каждый шестнадцать миллисекунд посылались
наверх, и буфер обращений к ним заполнился на ближайшие полчаса.
управлять единственным оставшимся на ходу экипажем. Всякий раз, когда лифт
тормозил на каком-нибудь этаже и в кабину заглядывали посторонние люди,
дядя Витя их быстро отваживал. Кому плюнет в рот, кому пригрозит "козой" в
глаза. Люди отшатывались в позорном испуге, женщины визжали, а лифт с
пассажирами, нанеся травму нервной системе, следовал намеченным курсом.
Внезапно кабина замерла, "штурман" дал полный вперед, но по молчанию
машины понял - приплыли:
внезапно ставший узником.
все больше расстраиваясь.
высунулся, смотрит.
стенки кабины и сказал для передышки. - Говорят, сейчас в моде просторные
гробы. Заставляем ждать катафалк, нехорошо, Виктор Васильевич.
догадался ему пятки прижечь, - с готовностью поддержал тему дядя Витя.
Освальд. Он выдернул несколько листиков из записной книжки, свернул в
трубочку и, запалив, поднес к пожарному датчику. Сразу заблестела надпись
на потолке: "Аварийный выход".
Сигнал с обратным адресом кабины уже возбудил в гостиничной кибероболочке
блок борьбы с огнем. Но это пока не тянуло на изображение всенародного
бедствия. Агент пытался наскрести еще хоть пару адресов, а дядя Витя тем
временем понимающе теребил усы. Потом вдруг стал махать руками и
вертеться, как балерун. Он и хрипел, и радостно вскрикивал. Уже несколько
раз Освальд собирался вырубить своего попутчика, вернее, беса, который в
нем сидел, ударом по основанию черепа. Но делал все-таки скидку на то, что
дядя Витя особенный. Наконец, тот закончил свой танец и утих в углу
кабины.
проник в печенку. На головы полилась пенистая жидкость с резким запахом.
несколько смущаясь, агент Фалько. На экранчике его карманного терминала
баловался со спичками "Кулибин". - А приятель твой тут как тут, спорый на
дурное дело.
поинтересовался. - Что это, шампуня течет? Банный день?
давала ему возможности нести околесицу. Освальду все никак было не выбить
аварийный люк.
или закручено на десять болтов, - пытался философствовать он для
успокоения.
выпрыгивая из пены, которая была ему уже выше кепки.
Витя постарался. Освальд выскочил на крышу лифта, потом с трудом выудил
напарника из мокрой могилы, умоляя его не дрыгать ногами в помощь
движению: "Останови пропеллер, по-хорошему останови".
скобам, прихваченным к бетонной стене шахты, - лишь в порядке исключения.
отжал дверь и открыл выход к людям. А люди бегали, причем во всех
направлениях, "пахло" адреналином. Изо всех сил старались системы пено-,
паро- и порошкового тушения. Мгла застила воздух, как при Бородино.
Неупорядоченное стадо сотрясало пол. Руки людей устали цепляться за чужие
пиджаки и платья. Пока Освальд разбирался, куда бежит большинство,
послышался возмущенный голос дяди Вити.
вас понос навеки пробрал. - Освальд обернулся и понял, что дядю Витю
замели. Двое крепких ребят работали над ним с ответственными
сосредоточенными лицами: выламывали назад руки, били кулаком по шее.
Освальд знаком показал дяде Вите, чтобы он не очень пялился на него, а
набирался мужества. Пока тот пытался выполнить указание, Освальд для
маскировки опустился на четвереньки и обогнул с фланга сцену грубого
насилия над представителем трудового крестьянства. По дороге агент задел
низко идущим носом использованный огнетушитель и прихватил его с собой.
Того, кто преимущественно ломал руки, Освальд сбил с пола подсечкой; кто
специализировался на ударах по шее, получил локтем в печень и по затылку,
отчего ноги у него совсем разъехались. Освальд еще тюкнул обоих групзахов
баллоном, и дядя Витя освободился от них окончательно. После этого он
гордо прошелся по телам поверженных врагов к пожарному спуску, куда и
стремились наиболее сознательные, слабо подверженные обалдению постояльцы
гостиницы. Но даже такие граждане застывали в робости там, где надо было
наоборот активничать. Пожарный спуск представлял собой балку до земли. За
эту балку предстояло зацепиться страховочным поясом и с соловьиными
трелями несмазанного самохвата заскользить вниз, чуть медленнее, чем при
обычном падении. При этом наблюдать, чтобы скользящий сверху не наступил
тебе грязными башмаками на голову. Несколько отчаянных доверились такому
вот спуску и упали вниз с ревом подбитого самолета. Это не ободрило
оставшихся наверху, напротив, некоторые лишились чувств и теперь их
валяющиеся тела мешали броуновскому движению постояльцев. Даже у Освальда
немножко защемило где-то внутри. Единственное, к чему он относился с
недоверием, так это к высоте. Эх, если бы нырять надо было, подумалось
ему. Но дядя Витя потянул его за рукав.
такой завал, что бульдозером не разровнять.
ему и себе хлипкие страховочные пояса, защелкнуть самохваты.
рядом не было, донесся только вопль: "Иду на ты!" Пришлось и Освальду
сделать шаг в пропасть.
белые укладывали соскользнувших с высоты. Судачили бабы и мужики,
рассказывали об ужасах огненного ада спустившиеся с нижних этажей. Кто-то
липкий опять хотел зацепить дядю Витю, но селянин своевременно обратился к
публике, указывая пальцем на групзаха.
чтоб поделикатнее приступить к линчеванию.
и утащить с места происшествия.
поспевают. Хотя воздушная стихия тебе всегда подвластна, это есть. Ты,
случаем, не пилотировал ли когда-нибудь летательный аппарат? Не прыгал ли
с парашютом?
- хихикнул дядя Витя.
троны, дворцы? Меня небось Серым Волком кличешь. Кто ты с такими делами:
кладезь непреходящей дурости, народный мудрец или чемодан с двойным дном,
набитый дрянными кодами? Не мумукай, а членораздельно изъясняйся.
Я как в художественной самодеятельности, надел ходули на ноги и стал вдвое
выше. Врубаешься? Вроде умным-то выглядишь на большом расстоянии.
понятности и чтоб не так страшно было. Ладно, не дворец Кощея, а спица,
острием упирающаяся в небо и высасывающая из него силу. Не кощеево
воинство, а хищные камни, которые вертятся вокруг спицы и глотают людей и
всякую такую живность.
силы не доберется. А что такое камень? Это то, как нас - людей, улицы,
дома - представляет дворец. Какие мы должны быть. Когда мы в камень, в
кристалл упорядоченный забиты - тогда порядок в полку. Может, тут вообще
оболочки замешаны, но теорию развести не могу, потому как учился понемногу
и незнамо чему.
небо в единообразном узоре, и дворец огороженный.
проскочил. Скоро в небо стучаться буду, - в порядке самоутешения произнес
дядя Витя.
Шилова Юлия
Березин Федор
Буркатовский Сергей
Маккарти Кормак
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий