больше таких нет нигде.
- А с художниками потом что было? - заинтересовался Сигизмунд.
- Не знаю...
Сигизмунд резко затормозил у светофора, и почти тотчас же к нему подошел
гаишник. Вторая фигура в бронежилете угрюмо маячила на небольшом расстоянии.
Гаишник отсалютовал, неразборчиво представился. Сигизмунд сунул ему права.
И почти тотчас же, матерясь через слово, принялся крыть городские власти. До
чего дошло! Во дворе кабель замочило, приходится за сантехником как за министром
к нему на дом ехать... Гаишник изучил права, не нашел повода оштрафовать хозяина
потертой "единички" и, отсалютовав вторично, нехотя отступился.
Сигизмунд тронулся с места.
- Молодец, - вполголоса похвалил его Федор Никифорович.
Сигизмунду почему-то стало очень приятно.
* * *
Федор Никифорович осмотрел гараж, покружил на том месте, где исчезла Лантхильда.
Затем они вдвоем поднялись к Сигизмунду.
- Давненько я здесь не был, - проговорил Федор Никифорович, входя в квартиру. -
Изменилось все как...
Наталья действительно настояла в свое время на том, чтобы избавиться от многих
вещей деда. От них и вправду тянуло ощутимым "сталинским душком".
Кобелю Федор Никифорович очень не понравился. Долго и настороженно рычал на
гостя, то подкрадываясь сзади, то отскакивая и разражаясь оглушительным
гавканьем.
Глянув на "пацифик", старик и вовсе поджал губы. Не одобрил.
- Может, чайку, Федор Никифорович?
- Да нет, спасибо. Напились уж. Давайте, ищите какую-нибудь робу. А материальные
свидетельства у вас сохранились?
- Какие свидетельства?
- Ну, вещи после вашей подопечной какие-нибудь... характерные. Ведь вы меня тоже
поймите - сколько работаю, ни разу НАСТОЯЩЕГО результата толком и не видел...
Разве что Марусю... Ведь всю жизнь на это, можно сказать, положил...
Да. Жаль, конечно, дедка. Всю жизнь на "это" положил... Вот на этом самом
подоконнике Лантхильда сидела, тоскливо глядела в окно - бедная, растерялась.
Страху натерпелась. От аттилы с айзи и брозаром ее оторвали - а за что, не
объяснили. Оказывается, это и был НАСТОЯЩИЙ результат. Чья-то цель жизни.
Сплошной бред!
Ладно, хочет старик материальных свидетельств - будут ему материальные
свидетельства! А что еще предъявлять? "Чуйства"?
Пошел, молча вытащил рубаху, золотую лунницу, монетки - и вывалил перед дедком
на стол: нате!
Федор Никифорович по луннице пальцами провел легонько, глянул странно и молвил,
усмехаясь непонятно чему:
- Эх, жаль, партайгеноссе Шутце не видит... Его бы удар хватил от восторга!
- Это еще кто такой? Он тоже к "беспокойному хозяйству" приписан?
- Да нет, это, по некоторым косвенным данным, был визави Аспида в Германии...
Сигизмунд вдруг заинтересовался. А что, может еще одного старичка осчастливить?
- А он жив, этот Шутце? Давайте ему телеграмму дадим!
- В пятидесятые годы просматривался, вроде, смутный след в Боливии... Но я давно
уже от дел отошел. Что вы о ней узнали? Кто она была?
Сигизмунд вовремя сообразил, что Вику к этой истории приплетать не следует.
- Понятия не имею. Выучил кое-какие слова из ее языка.
Произнес несколько. Федору Никифоровичу они ничего не сказали.
- Значит, не славянка, - подытожил Федор Никифорович.
- Да какая уж славянка, если свастики!
- У вас мышление, молодой человек, такое, будто вас геббельсовская пропаганда
вскормила. Свастика - солнечный знак. Она у всех примитивных народов была.
Должно быть, финка эта ваша подопечная. В тех краях, по нашим данным, финны
водились...
- По каким данным?
- По оперативным, - неожиданно ядовито сострил Федор Никифорович.
Зазвонил телефон. Сигизмунд дернулся было снять трубку, но тут услышал в
автоответчике голос Вики:
- Сигизмунд, вы дома? Снимите же трубку! О Господи, что же мне делать...
Сигизмунд!
- Что вы стоите? - сказал Федор Никифорович. - Снимите трубку, поговорите с
барышней. Только быстрее, у нас еще много дел.
Сигизмунд послушно снял трубку.
- Алло, Вика!
- Наконец-то! Я вам целый день звоню.
- Нашлась Аська?
- Да нет, нет ее!
У Вики в голосе появились истеричные нотки. Только этого сейчас не хватало: под
пристальным взглядом партийного старца утешать по телефону Викторию.
- Вика, я вам вечером перезвоню. Мне сейчас очень некогда.
Вика швырнула трубку.
- Все? - нетерпеливо спросил Федор Никифорович.
- Все, - сказал Сигизмунд.
- Переодевайтесь.
- Во что?
- Ну, в робу, в ватник - что у вас там?
- А куда мы идем-то?
- В оперу. "Жизелю" слушать.
Сигизмунд облачился в ватник, в котором возился в гараже, натянул старые джинсы,
говнодавы. Никифорович придирчиво оглядел его, остался доволен.
- Ломик у вас есть?
- В гараже.
- Возьмите.
Сигизмунд с Никифоровичем вышли из квартиры. Дедок остался во дворе курить, а
Сигизмунд отправился в гараж. Взял ломик, выгрузил из машины заграждения.
- Боец Морж для дальнейшего несения воинской службы прибыл! - отрапортовал
Сигизмунд.
Никифорович усмехнулся. А затем проговорил серьезно:
- Пойдемте, Стрыйковский. Сегодня самый важный день в вашей жизни.
* * *
Обремененный заграждениями Сигизмунд покорно тащился за Никифоровичем по каналу
Грибоедова. Миновали несколько подворотен. Свернули в одну из них.
Оглядев двор, Никифорович вполне искренне выругался.
Снегоуборочные машины навалили в углу двора большую неопрятную кучу снега. По
закону подлости, именно под ней и находился заветный люк.
Никифорович торжественно вручил Сигизмунду ломик.
- Давайте, Стрыйковский. Это где-то здесь.
Ощущая себя декабристом в Сибири, Сигизмунд продолбился к крышке люка. Та
ответила гулко и глухо. "Так вот ты какой, самый важный день в моей жизни!" -
думал Сигизмунд, счищая наледь.
Никифорович установил ограждения, кивнул на люк.
- Поднимайте.
В арку вошла тетка с сумками. Сигизмунд поддел крышку ломиком. С пятой попытки
крышка поддалась. Никифорович, искоса глянув на тетку, деловито заматерился.
Тетка миновала "работяг", поджав губы, и скрылась в подъезде.
- Спускайтесь первый, - велел Никифорович. И видя, что Сигизмунд нерешительно
топчется на месте, прикрикнул: - Да не бойтесь вы!
- Да кто, бля, боится-то? - сказал Сигизмунд и бойко прибавил матерную фразу.
Спустился. Корсук - следом. В свои годы Федор Никифорович лазил на удивление
ловко.
Они оказались в помещении примерно два на два метра со стенами, выложенными
кирпичом. Кирпич заиндевел. Сигизмунд задрал голову. В круглом проеме на фоне
вечереющего неба мотались под ветром голые ветки деревьев.
Никифорович вытащил из кармана фонарик и посветил в самый темный угол, куда не
доставал свет из люка.
- Встаньте туда.
- Куда?
Никифорович повел лучом фонарика.
- Вон туда. На ту плиту.
Старик прижался к стене, чтобы Сигизмунд мог протиснуться мимо него. Луч
поднялся по кирпичной кладке.
- Видите третий кирпич от потолка? Со щербиной?
- Вижу.
- Упритесь в него рукой. Сильнее! Толкайте! Ногой на плиту, рукой в кирпич!
- Поддается, - сказал Сигизмунд.
- Теперь быстро отойдите.
Сигизмунд отскочил назад. Часть кладки повернулась вокруг вертикальной оси,
открыв зияющее чрево подземного хода.
- Чего встали? Идите туда, быстро. Держите фонарик. Будете светить.
Они ступили в ход. Никифорович показал, как закрывается дверь с обратной
стороны. Закрывалась незамысловато - железным рычагом, уходившим в стену.
- Хитрая механика, - с уважением сказал Сигизмунд.
- Примитивная механика, - возразил Федор Никифорович. - Зато безотказная.
Дверь наглухо закрылась за их спиной. У Сигизмунда мурашки пробежали между
лопаток.
- Идите смело, - подбодрил его старик. - Под ногами все ровно, бетон. Не
споткнетесь. Привыкайте. Теперь это ваше.
- Подарочек от Аспида внучку, - пробормотал Сигизмунд. - Аспид-младший и
компания.
- Что? - не расслышал Никифорович.
- Далеко идти-то?
Голоса в подземелье звучали странно.
- До вашего двора.
Тоннель шел под уклон и привел наконец в большое помещение, где имелась
массивная металлическая дверь, отпиравшаяся, видимо, рычагом, торчащим из стены.
Вид рычага подействовал на Сигизмунда угнетающе. Видимо, своей оголенной