Чтение 25–й страницы книги ~Возвращение в Ахен~

Гатала, прокладывая дорогу. Так они миновали луг и через некоторое время
снова спустились к реке, продолжая пробираться вперед по упавшим в воду
камням.

Солнце отражалось от вод Элизабет, и блики бегали по красным стенам
скал, изрезанным трещинами. Это было красиво, и Аэйт, залюбовавшись, едва
не упал в воду. Мела оглянулся, сердито посмотрел на него, но ничего не
сказал.

Братья перешли заросший густым ивняком ручей и уселись на камнях
передохнуть. Несмотря на утренний час, солнце уже припекало, и Мела с
наслаждением плеснул себе в лицо водой.

Аэйт грустно смотрел на него. Ему подумалось, что теперь брат уже
никогда не станет прежним. Стриженый, бледный до синевы, с выступившими
скулами, брат казался почти незнакомым. Неожиданно Аэйту пришло на ум, что
Мела стал похож на зумпфа. Вместо короткого акинака морастов старший брат
носил теперь длинный меч. На плечах у него лежала волчья шкура, служившая
недавно плащом Гаталу.

Но дело было даже не в одежде, не в коротких волосах, не в оружии.
Выражение лица Мелы тоже изменилось, стало жестким, суровым. Он повернул
голову, посмотрел на реку, потом оглянулся назад, на тот путь, что они уже
прошли. Такие глаза вполне могли быть и у Каноба - он держал Аэйта за
волосы перед вождем - и у того пленного, которого Асантао заставила
послать свой голос Гаталу, чтобы прочесть мысли вражеского вождя...

Аэйт вздохнул.

- Ну что, пошли дальше? - сказал Мела.

Скалы то подступали к воде, и тогда им приходилось пробираться
вплавь, то отходили, оставляя скользкую от водорослей каменную тропу.
Иногда сверху сыпались камешки и, звонко булькнув, исчезали в реке. Синий
лес стеной ломился к воде, продираясь сквозь красные скалы.

Аэйт потянул носом. Резко пахнуло звериным потом, и Аэйт сказал,
кивнув на русло ручья, размывшего скалы и густой зеленой полосой
вбегающего в реку:

- Лоси.

Они обогнули водопой. Здесь Мела остановился. Он так долго
всматривался в берег, расстилавшийся перед ними до следующего поворота
реки, что Аэйт даже испугался.

- Что ты там увидел, Мела? - тихонько спросил он.

- Ничего. - Старший брат прищурился. - Просто не узнаю эти места. Тут
за поворотом должен быть ручей, а его не видно. И водопоя здесь отродясь
не было.

Стараясь унять тревогу, они прошли еще с милю. Река по-прежнему
спокойно текла среди скал, то темная и тихая, то светлая, торопливая. Но в
ее облике произошли неуловимые перемены. Аэйт не мог выразить словами, в
чем они заключались. То ли свет падал иначе, то ли солнце, непостижимым
образом переместившись всего за несколько часов с востока на запад, стало
более красным и менее теплым, то ли цвет воды изменился... Необъяснимые,
едва заметные, но оттого не менее разительные, эти странности
настораживали и пугали.

Лиственный лес сменился хвойным. Не было здесь хвойного леса, да еще
такого старого! Девять лет назад возле ручья Косой Путь, о котором говорил
Мела, случился большой пожар, уничтоживший немало деревьев. И эти высокие
сосны не могли вырасти здесь за такой короткий срок. Молодой березняк -
вот что на самом деле росло в этих местах. Но сколько братья ни
вглядывались вперед, никакого березняка они не видели.

- Мела, - пробормотал Аэйт, совершенно сбитый с толку, - мы ведь не
могли заблудиться?

Мела покачал головой.

Аэйту стало страшно, и он закричал:

- Как мы могли заблудиться, если все время шли по берегу?

Он перевел дыхание и сел, обхватив колени и уткнувшись в них
подбородком. Постояв немного, Мела осторожно присел рядом. Наконец, он
сказал:

- Давай вернемся назад и попробуем понять, в чем дело. Может быть, мы
заплутали и свернули по какому-нибудь притоку?

Оба хорошо знали, что никаких больших притоков у Элизабет в этих
краях нет. Они не могли заблудиться. Но это было хоть какое-то объяснение.
Они пошли назад.

Становилось темнее. Солнце садилось, и бесконечный закат освещал им
путь. Край неба, озаренный тихим сиянием, еще не погас, когда показалась
луна, красноватая, низкая. И - как с ужасом понял вдруг Аэйт - какая-то
незнакомая.

Они добрались до песчаной косы.

- Ну вот, - с облегчением проговорил Мела, - сейчас пойдем по нашим
следам и посмотрим, где мы свернули не туда.

Он замер, не успев договорить.

В лунном свете река и берег были очень хорошо видны. Мела смотрел на
мокрый песок, по которому они с братом прошли всего несколько часов назад,
и изо всех сил стискивал зубы, чтобы не закричать.

Следов не было.

Пузан возился с кресалом, бормоча себе под нос проклятия. От жары и
усердия физиономия великана побагровела, пот стекал по ней градом. Комары
липли к его мокрой спине. Великан пытался приготовить завтрак для
господина Синяки, а для этого необходимо разжечь костер, раз печка
разобрана.

Они трудились над восстановлением ларсовой хибары, как называл ее про
себя великан. Целыми днями таскали бревна, носили с берега Элизабет глину,
а для побелки Синяка задумал взять гипс. В одном из миров Элизабет он
видел в красных скалах белые жилы. Но когда он сказал об этом Пузану,
великан в ужасе замахал руками.

- Господин Синяка, всем вы хороши, но разумом боги вас обделили, уж
не в обиду вам будет сказано. Красные Скалы - логово скальных хэнов. Да
кто ж вам позволит там что-то брать? Туда и ходить-то опасно.

- Про болотных людей ты тоже говорил, что они пьют кровь и все такое,
- напомнил ему Синяка.

- А я и не отказываюсь! - с жаром заявил Пузан. - Зачем я буду
отказываться? Я же не трепло какое-нибудь. И если они оказались приличными
людьми, особенно тот, с конопушками, то я тут не при чем.

Синяка повесил над огнем котелок с рыбой.

- Вот приведем в порядок печь, будем варить настоящие щи, -
мечтательно сказал он.

Пузан вздохнул.

- Как скажете, господин Синяка.

Он помолчал, глядя, как булькает кипящая вода, а потом произнес
задумчиво:

- Вот бы поглядеть, что они там сейчас поделывают?

- Кто?

- Ну - кто... Эти, мелкие... - Великан смутился. - Морасты.

- Можно и поглядеть, - сказал Синяка просто.

Великан посмотрел на своего хозяина с недоверием. Он знал, что после
случившегося у черной речки Синяка испытывает жгучее отвращение к любого
рода магии. Втайне великан даже задавался вопросом - уж не вздумал ли
господин Синяка вообще отказаться от своей силы? Его утешала мысль о том,
что это невозможно. Но в любом случае, раз господин Синяка колдовать
отказывается, значит, "посмотреть" в его устах означает сняться с
насиженного места и опять куда-то топать...

- Да ладно уж, - пробубнил великан, - не так уж интересно.

- Нет, правда, Пузан, если ты так хочешь их увидеть, мне нетрудно
тебе помочь. У нас же есть кристалл.

Пузан на мгновение расцвел, но тут же снова омрачился.

- Кристалл, как же... Он на Ахен настроен, забыли?

Он посмотрел на Синяку исподлобья, как бы подозревая его в коварстве.
Но Синяка и не думал насмехаться.

- Тащи его сюда, - сказал он. - Я его перенастрою.

Окончательно убедившись в том, что над ним не издеваются, великан
ушел в дом и скоро вернулся, зажав кристалл в кулаке. Синяка сидел возле
костра, у порога своего дома, подставляя лицо солнцу. Ему было хорошо и
спокойно. Раскрыв глаза, он увидел Пузана, растроганно глядевшего на него
сверху вниз. Казалось, еще немного - и великан с умудренным вздохом
погладит его по волосам.

- Принес? - сказал Синяка. - Давай сюда.

Он взял кристалл с корявой пузановой ладони, положил себе на колени и
склонился, вглядываясь в камень. Изображение ахенских башен помутнело,
заволоклось дымкой и исчезло совсем. Некоторое время в кристалле клубился
туман, сперва белый, потом голубоватый. Затем он постепенно рассеялся, и
Синяка увидел Золотого Лося - око Хорса.

Ощутив притяжение волшебства, Лось вспыхнул алым, и Синяка поспешно
перевел взгляд магического кристалла на деревенскую улицу. Ребятишки
гонялись по пыли друг за другом, размахивая ветками, - должно быть, играли
в войну. За ними надзирала девочка лет десяти. Синяку позабавил ее
серьезный вид. Прошли две женщины, занятые оживленной беседой.

Потом Синяка увидел Фрат. Она сидела, скрестив ноги в ременных
сандалиях, возле дома Асантао. Хмуря длинные черные брови, девушка
наносила кисточкой спиральный узор на древко стрелы. Синяка заметил, что
она больше не носит красных стрел в волосах. Теперь они были просто
заплетены в две косы.

Пузан, которому смертельно хотелось поглядеть, что же, в конце
концов, происходит, переминался с ноги на ногу, сопел, пыхтел и
расстроенно моргал, однако высказываться напрямую не решался. Ждал, пока
господин Синяка о нем вспомнит.