представлюсь снова. Я - Эраст Петрович Фандорин, чиновник особых поручений
при московском генерал-губернаторе, и не большой любитель дерзких шуток. А
сие мой п-помощник, Анисий Тюльпанов.
что самое напряженное позади, и позволил себе расслабиться - украдкой
взглянул на Мими.
мечтательно повторила:
развязнейшим образом подмигнул Анисию и высунул широкий, как лопата, и
удивительно красный язык.
Петрович, наблюдая, как Мими вытирает соучастнику лоб, покрытый мелкими
капельками пота. - По закону или по с-справедливости?
впервые, а уже имели бы некоторый опыт знакомства, я, разумеется, целиком и
полностью положился бы на ваше милосердие, ибо сразу видно человека
чувствительного и благородного. Вы, несомненно, учли бы перенесенные мною
нравственные и физические терзания, а также неаппетитный облик субъекта, над
которым я столь неудачно подшутил. Однако же обстоятельства сложились так,
что я могу не злоупотреблять вашей человечностью. Сдается мне, что суровых
объятий закона я могу не опасаться. Вряд ли его свинячье превосходительство
Самсон Харитоныч станет подавать на меня в суд за эту невинную шалость. Не в
его интересах.
ответил Эраст Петрович. - Или вы, мсье Валет, всерьез верите в независимость
судебных инстанций? П-позвольте вам напомнить, что генерал-губернатора вы
жестоко оскорбили. Да и как быть с англичанином? Город ему должен вернуть
сто тысяч.
говорите, - развел руками спасенный. - А к его сиятельству я отношусь с
искренним почтением. Глубоко чту его крашеные седины. Если же Москве нужны
деньги, то вон сколько я их добыл для городской казны - целый мешок. Это
Еропкин от жадности ляпнул, что денежки его, а когда поостынет - отопрется.
происхождения на московские нужды. По-хорошему, так мне процентик полагался
бы.
же вещи Ариадне Аркадьевне вы вернули. Да и о четках моих не забыли...
Ладно.
пренебрегли?
полагаться.
- Можете к-катиться к черту.
боясь, что чиновник передумает.
отечество православное мне порядком прискучило. Идем, Мими, не будем
надоедать господину Фандорину.
На ней - афера с лотереей. Есть пострадавшие, есть свидетели. Тут уж встречи
с судьей не избежать.
защемило. - Момчик, я не хочу в тюрьму!
бессердечный мошенник, потихоньку отступая к двери. - Ты не бойся, я о тебе
позабочусь. Пришлю самого дорогого адвоката, вот увидишь. Так я пойду, Эраст
Петрович?
в газетах, что там снова переворот. Надоела гватемальцам республика, ищут
немецкого принца на престол. Может, и я пригожусь?
петербургских театров, обвиняемой в мошенничестве, преступном сговоре и
бегстве из-под ареста, состоялся в самом конце апреля, в ту блаженную
послепасхальную пору, когда ветки пузырятся сочными почками, а по обочинам
еще нестойких, но уже начавших подсыхать дорог нестройно лезет свежая
травка.
крупных, однако в зале заседаний все ж таки сидело с полдюжины репортеров -
ходили смутные, но упорные слухи о том, что неудавшаяся лотерейная афера
каким-то образом связана со знаменитыми "Пиковыми валетами", вот редакции на
всякий случай и прислали своих представителей.
подсудимых.
думал о веселой барышне Мими и ее несчастной судьбе. А теперь, стало быть,
подошла и развязка.
того, как Эраст Петрович отпустил Валета на все четыре стороны, было
неприятное объяснение у губернатора. Князь пришел в неописуемую ярость, не
желал ничего слушать и даже накричал на надворного советника, обозвав его
"мальчишкой" и "самоуправцем". Шеф немедленно написал прошение об оставке,
однако оной не получил, потому что Владимир Андреевич, охолонув, понял, от
какого конфуза спасла его предусмотрительность чиновника для особых
поручений. Показания Пикового валета по делу о лорде Питсбруке выставили бы
князя в неприличном свете не только перед москвичами, но и перед Сферами,
где у строптивого наместника имелось немало врагов, только дожидавшихся
какого-нибудь промаха с его стороны. А попасть в смешное положение - это еще
хуже, чем промах, особенно если тебе семьдесят шестой год, и есть охотники
занять твое место.
Эраста Петровича прощения и даже представил его к очередному Владимиру - не
за Пикового валета, конечно, а за "отлично-усердную службу и особые труды".
От князевых щедрот перепало и Анисию - получил он нешуточные наградные.
Хватило и обустроиться на новой квартире, и Соньку побаловать, и полный
комплект обмундирования справить. Был просто Анисий, а стал его благородие,
коллежский регистратор Анисий Питиримович Тюльпанов.
летнем вицмундире. До лета было еще далековато, но очень уж эффектно
смотрелся Анисий в белом кителе с золотым кантиком на петлицах.
печально так улыбнулась, как старому знакомому, и села, потупив голову.
были собраны на затылке в маленький немудрящий узел. Оделась обвиняемая в
простое коричневое платье и была похожа на маленькую гимназистку, угодившую
на строгий педагогический совет.
Анисий немного воспрял духом. Может, приговор будет не так уж суров?
розовощекий честолюбец, безжалостный карьерист - обрисовал личность Мимочки
в самых безобразных красках, подробно описал всю циничную омерзительность
"благотворительной лотереи" и потребовал для девицы Масленниковой трех лет
каторжных работ и плюс к тому еще пяти лет поселения в не столь отдаленных
местах Сибири.
освобожден за малостью вины и выступал свидетелем обвинения. Похоже было,
что Мимочке суждено отдуваться одной за всех. Она уронила золотую головку на
скрещенные руки, беззвучно заплакала.
какое-нибудь место и станет духовно укреплять бедняжку своей верностью и
любовью. Потом, когда ее досрочно выпустят, они поженятся, и тогда... И
тогда все будет очень хорошо.
никому не нужную инвалидку?
благородный человек, он поймет.
грудастая Палаша, прикипела сердцем к убогой. Ухаживала за ней,
присматривала, заплетала ей косы. Сонька даже слова стала выговаривать:
"лента" и "гребешок". Авось, не покинет шеф сироту, а после Анисий ее к себе
заберет, как обустроится...
отошел, воззрился с надеждой на присяжного поверенного.
носом, сутулый. Говорили, нанят неизвестным лицом в знаменитой петербургской
фирме "Рубинштейн и Рубинштейн" и будто бы даже слывет докой по уголовным
делам. Однако внешность защитника к себе не располагала.
Анисия охватило недоброе предчувствие. Ох, поскупился подлый Момус на
хорошего адвоката, прислал какого-то замухрышку, да еще еврея евреевича.
поверят.