Гард, известный как не самый последний кретин, просчитает и догадается
тоже. Что тогда? Тогда и они рано или поздно сменят тактику и выкинут
нечто из ряда вон выходящее. Что?
Работает ли городской телефон? Да, гудит, провод не перерезан. А как
аппарат прямой связи с дежурным по управлению? Квакает. Трубку опускать на
рычаг не следует: дежурному пойдет сигнал, по которому, если в течение
двух минут комиссар ничего не скажет, оперативная группа должна рвануть к
нему на квартиру. Теперь нужно взять из ящика пистолет, а взвести его
можно и по дороге к двери. Идти надо бесшумно. В передней снять с вешалки
зонтик и встать к стене, вжавшись в угол. Теперь кончиком зонта...
секунду, что за дверью? Тихо? Ни одного звука? Прекрасно. Если
когда-нибудь кто-нибудь спросит комиссара, что такое профессия сыщика, он
ответит в стиле своего учителя Альфреда-дав-Купера: это интуиция, ставшая
привычкой! Теперь кончиком зонтика надо тронуть пуговку английского замка.
произведенный с той стороны двери, не причинил Гарду неприятностей: пуля,
пробив деревянную филенку, вонзилась в стену напротив вешалки. Второй
выстрел, сделанный Гардом, вызвал за дверью вскрик, за которым последовал
грузный звук падающего тела.
была тишина. Затем открылась дверь этажом ниже, это консьерж, пожилой
человек, - ему нужно не менее двадцати секунд, чтобы преодолеть два
лестничных пролета. Ну вот уже слышны его шаги.
лежащего у двери в квартиру Гарда.
дверь. Точно: звонок.
дома, господин комиссар?
можно выходить, если покушавшийся не прикрыт соучастниками. Нет, не
прикрыт: они бы уже дернули вверх, на чердак, а оттуда по крышам - в
разные стороны. Гард, помедлив еще не более трех-пяти секунд, повернул
ручку замка и распахнул дверь навстречу спешащим наверх трем полицейским
ночного патруля во главе с сержантом.
лицом вниз, одна рука его неловко подогнулась или, точнее сказать,
вывернулась на спине, как рука сломанной куклы, а другой он сжимал рукоять
пистолета. По-видимому, жизнь уже оставила покушавшегося, он не шевелился,
и тонкая струя темно-красной крови вытекала на кафель откуда-то из-под
груди.
Сержант, внизу кого-нибудь видели?
слове. Тогда Гард сказал:
подъезде живет не дантист, а полицейский.
человеку, осторожно повернул его вверх лицом и даже не удивился, увидев
оскаленную в гримасе улыбку старого, всегда веселящегося вакха.
13. ПОДНОЖКА
бесстрастно курил, миллиардер Крафт-старший поправлял механическим
движением рук манжеты, а министр внутренних дел Воннел строго, как на
арестантов, смотрел на свои ногти. Им владело привычное раздражение,
которое возникало всякий раз, когда надо было обсуждать щепетильный
"сценарий". Не то чтобы он сомневался в его необходимости, а он ему просто
не доверял, как, положим, старый бухгалтер не доверяет всем этим
электронным считалкам, не стоившим и одной костяшки веками проверенных
счетов. Воннела всегда раздражали эти плоды научно-машинного творчества, и
потому он втайне, чтобы не казаться так уж старомодным, даже в собственном
министерстве с подозрением относился к всевозможным ЦИЦам, НАМам и БЕМам,
палец о палец не ударяя во имя их развития. "Как будет, так и будет, а
денег просить не стану! - обычно решал он про себя, бывая на приемах у
президента. - Даст - даст, а не даст - ну и слава Богу!"
унизительное положение человека, занимающего высокий пост в государстве,
однако не способного хоть как-то влиять на дела. Конечно, он мог вообще
отменить "сценарий" или по крайней мере поставить его под сомнение, но
целиком, а вот изменить в нем что-то - увольте! Потому что любое
предложенное им изменение требовало обоснований. А раз так, то "сценарий"
из-за необходимой корректировки уходил куда-то туда (куда, кстати?), где -
уж это Воннел знал по опыту - его снова запускали в машину. А раз
запускали в машину, то невольно происходила как бы оценка его, Воннела,
мыслей, и... ничего хорошего во всем этом не было. Так если он не мог без
ущерба для себя и своего реноме что-либо изменять в "сценарии", ему не
совсем понятно было, зачем он вообще тут находится?!
всяких доводов взять и одним махом порушить все эти ненавистные
"альтернативы", "оптимизации" и "эксплоративные прогнозы". И оттого, что
это было никак невозможно, он чувствовал себя совсем уж гадко. Оставалось
ждать, когда что-нибудь скажет Дорон, который понимает или делает вид, что
понимает всю эту мудреную механику. Ждать и надеяться, что в словах Дорона
будет какая-нибудь слабина, в которую можно будет вцепиться и отвести
душу, а заодно показать, что он, Воннел, значит куда больше, чем все эти
машинные расчетчики во главе со своим машинным генералом, хотя министр
чувствовал, что ожидание его и томительно и малоперспективно. Тем более
что Дорон молчал. Он молчал потому, что за него говорили все эти листки,
причем увесистым языком науки, и этот голос был сильнее голоса старомодных
придворных мудрецов. Не без злорадства он думал о Воннеле, который, хоть и
силен, и ловок, и хитер, сейчас, однако, не более чем надутый самомнением
мешок, опасающийся неосторожным словом выдать свою пустоту и глупость.
презирают раба, чьими услугами пользуются, его не замечая, и потому не
терзался никакими ущербными мыслями.
степень риска? А, вот: семь целых пять десятых процента плюс-минус один
процент. Когда мы рассматривали операцию с Аудуксеей, риск, насколько
помнится, был выше. Отсюда следует...
позволить, даже не изображать умника, - преимущество, которое ему давало
финансовое главенство в империи военно-промышленного комплекса. Все и так
поняли.
судьба соседней страны, шло в столь узком составе, что тут не было ни
президента, ни министра иностранных дел, ни других видных политиков. Но
есть дела, о которых президент и прочие высокопоставленные лица как бы
ничего не должны знать, дела, которые осуществляются вроде бы и не
правительством.
генерал Дорон.
план. Хотелось бы, однако, кое-что уточнить. Новый президент согласно
"сценарию" сразу должен восстановить с нами соглашение по всем секретным
пунктам договора. Хорошо, хорошо! Но в его речах и ответах на
пресс-конференции я не нахожу ни слова о возвращении собственности
национализированных предприятий их законным владельцам...
"сценарии", но он метнул эту стрелу не без дальнего прицела. Сейчас его
поправят, но совладелец национализированных предприятий не кто иной, как
присутствующий здесь Крафт-старший, и он наверняка запомнит рвение
Воннела, пусть не совсем уместное, но искреннее. "Надо быть правовернее
самого Папы Римского!" - этот принцип он усвоил давно и прочно.
почему новый президент не сможет в первый же день пересмотреть вопрос о
национализации, ясен ему был и подтекст слов Воннела. Но ему было скучно,
а если отвечать придется Дорону, то, может быть, станет и весело, будет
забавно смотреть на эту петушиную схватку. Понимал Крафт и то, что Воннел
в общем-то дурак, а Дорон умен. И даже слишком! Веская причина, почему
Воннел должен иметь голос наравне с Дороном, чтобы в целом они как бы
уравнивали свои шансы в сравнении с ним, Крафтом-старшим.
ситуация. - Вы настаиваете на доработке "сценария"?
цели, - ответил он, отчетливо сознавая, что ответил глуповато. - Впрочем,
если генерал заверяет, что с этим все в порядке, то беспокоиться не о чем.
мгновение пустячного торжества притупило его бдительность.
Мацумото Сэйте
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Круз Андрей
Гуль Роман Борисович
Шилова Юлия