двери в административное здание: оттуда начали выходить управленцы,
слесари, шоферы, сварщики. Он посмотрел на часы. Восемнадцать пятнадцать.
Наконец показался Вялов. Высокий, худощавый с уже лысеющей головой, был он
в синей спецовке и старых коричневых брюках с пузырями на коленях.
ждет, пока под красным светом остановится поток машин, троллейбусов и
автобусов. - Года тридцать два наверное. А брал я его, когда ему было
двадцать пять. Летит времечко..." Вялов стал переходить дорогу,
направляясь к троллейбусной остановке. Михальченко поднялся и пошел,
подгадывая так, чтоб оказаться на остановке секунд за тридцать до того,
как подойдет Вялов. И получится, что встреча случайная.
работы, что ли?
ДОКа?
Михальченко. - Пойдем пивка попьем, тут недалеко "Пивной бар" новый
открыли.
не заглянуть сюда. Они сели за только что освободившийся столик. По
полкружки осушили залпом, с разгона. Говорили о том, о сем. Михальченко не
спешил, не "жал на газ". Допив, взяли еще по кружке.
осторожно спросил Михальченко.
лицо Вялов. - Что нужно - выкладывай, но не выпытывай. Будешь темнить, -
вот тебе два рубля за пиво и будь здоров.
пропадал, а тут - с бутылкой в гости. В хату я его не пустил, жена дочку
купала, да и не хотел я, чтоб она его харю видела, не любит его, грозила,
что если сунется, кипятком ошпарит... Толковали мы с ним во дворе на
скамеечке, где детская площадка. "Ты бы, - говорит мне, - хоть стаканы
взял, не из горла же цедить на глазах у людей". - Я ему внушаю: "Вот что,
Басило, пузырь свой спрячь, пить не стану, у меня не день рождения.
Толкуй, если есть дело". - Дело у меня простое: ко мне кореш с Кавказа
приехал. Нужна хата, где можно спокойно пожить". - Я ему отвечаю: "Дела
твои, Басило, меня не колышут. Нету у меня такой хаты, так что извини и
отвали". - "А ты не спеши, подумай. Человек хорошо положит, сколько
запросят, и тебе перепадет". - Я, конечно, мог попробовать, есть у меня
знакомый такой Леня Локоток, мать померла, один, не женатый в
двухкомнатной квартире. Мы когда-то с ним в одном дворе жили, в футбол
гоняли. Скупой пердун. Он бы согласился. Иногда сдает квартиру, а сам
переезжает на время к кому-то. В прошлом году ко мне двоюродный брат с
семьей в гости приезжал, пять человек, у меня тесно, дочке тогда только
годик исполнился. Я с Леней и договорился, за плату, конечно. Но он их,
сука, ободрал хорошо, брал как на каком-нибудь курорте в разгар сезона,
будто у него и пляж под окном. Но не захотел я Басиле давать эту хату. Кто
знает, что за человек с Кавказа, по какому делу? Не стал впутывать
Локотка. С этим Басило и отвалил.
живет?
натурщиком... Живет на Саксаганского, 12, квартира 8. Но уговор наш
помнишь: я тебя уже давно не знаю, а ты про меня забыл?
солнца, клонившегося к закату, но еще яркого и горячего.
Вялов.
подножку...
мой забывать стала... Шурочка, проверь мне такого дядю: Локоток Леонид,
Саксаганского, 12, квартира восемь... Не знаю... Думаю лет
тридцать-тридцать пять... Хорошо, жду... Запиши мой новый телефон, -
продиктовал.
весьма скудной: Басик искал для приезжего из Армении тихое жилье, в
гостиницы не рискнули соваться. Большего Вялов, видимо, не знал,
Михальченко был уверен, что тот не темнил. На этом миссия Михальченко была
исчерпана. И то, что он стал разыскивать адрес Локотка, который вроде бы и
не имел отношения к делу, которым занимался Остапчук, было не азартом, а
скорее профессиональная инерция: логика подсказывала, что ежели этот
Локоток жаден, фарцовал, сдавал квартиру для непрописанных, где гарантия,
что об этих его достоинствах знал только Вялов? В той среде, к которой
принадлежал Басик, связи самые неожиданные, и Басик мог выйти на Локотка
без Вялова. Была и еще одна причина, заставившая Михальченко сделать
большее, нежели его попросил Остапчук: кто знает, не придется ли
Михальченко и Левину когда-нибудь идти на поклон за какой-нибудь услугой к
капитану Остапчуку. Вот пусть и Максим Федорович чувствует себя хоть
небольшим, а все же должником...
Юрьевич, 1959 года рождения, улица Саксаганского, 12, квартира 8". По
телефонному справочнику он нашел и телефон Локотка, затем сунув бумажку в
карман, отправился по этому адресу.
лестничной площадке и какие из них двухкомнатные, а какие трехкомнатные.
Окна восьмой квартиры он высчитал с улицы: второй этаж, три окна - одно
кухонное, два - большой комнаты, окна другой, которая поменьше, выходили
на соседнюю улицу. Он предусмотрел все: откроет хозяин, Михальченко
скажет, что ему, приезжему, нужна на три дня квартира, в гостинице не мог
устроиться, а порекомендовал обратиться к Локотку Вялов. Перед Вяловым
придется, конечно, извиниться и предупредить на случай, если Локоток
захочет перепроверить. Локотку скажет, что придет с вещами вечером. А
вечером позвонит и откажется, мол, простите за беспокойство, устроился
случайно в гостинице. Если же Локотка дома нет, а в квартире живут
посторонние, откроют, опять же скажет, что приезжий, в гостиницу не попал,
порекомендовали сюда. В случае, если там живет гость из Армении, то он -
стучи, звони, - открывать не станет.
прислушался. Но - ни шороха шагов, ни голосов. Он позвонил еще несколько
раз. И опять безрезультатно. Затем сильно постучал в филенку.
квартиры открылась, в проеме стояла маленькая пожилая женщина.
вниз, услышал как щелкнул замок в седьмой квартире. "Ладно, Локоток,
купайся, загорай, теперь ты мне на фиг не нужен", - весело подумал
Михальченко, выходя из подъезда...
кабинете Остапчука тоже никто не отозвался. И только дежурный по
городскому управлению сказал, что Остапчук целый день был у себя и только
минут пять, как ушел...
Михальченко открыта, удивился - Михальченко редко приходил в бюро раньше
него. Заглянув, обнаружил там не только Михальченко: рядом на диванчике
сидел Остапчук. Они о чем-то говорили. Заметив Левина, Михальченко
нетерпеливо сказал: