пор, как на Веселого Монарха неожиданно поставили пять фунтов. Сквозь
поток автомобилей дерзко пробивалась ловкая красная гоночная машина,
маленькая и стремительная; при виде ее в воображении вставали бесчисленные
туристские отели, девушки, собравшиеся у плавательных бассейнов,
мимолетные встречи на дорогах, ответвляющихся от Большого Северного шоссе.
Лучи солнца попали на эту машину, и она отбросила зайчика до самых окон
столовой в женской школе. Машина была битком набита: на коленях у мужчины
сидела женщина, другой мужчина примостился на подножке; автомобиль
лавировал, гудел и метался то вправо, то влево, взбираясь на холм. Женщина
пела, голос ее звучал неясно, его то и дело заглушали автомобильные гудки;
она пела что-то старинное о невестах и букетах, что-то напоминающее пиво и
устриц, и старый Лестер-бар, что-то несовместимое с маленькой яркой
гоночной машиной. С вершины меловой гряды ветер относил слова обратно
вдоль пыльной дороги навстречу старому "моррису", с хлопающим верхом, с
погнутым крылом и тусклым передним стеклом, катившемуся следом, качаясь и
отставая, со скоростью сорок миль в час.
Он сидел рядом со Спайсером, управлявшим машиной. Невесты и букеты; он с
угрюмой неприязнью подумал о Роз. Совет Спайсера не выходил у него из
головы; на него как бы наступала невидимая сила: глупость Спайсера,
фотография на молу, эта женщина... Кто она такая? Черт ее возьми...
Выпытывает у Роз. Если он и женится, то, конечно, ненадолго: просто для
того, чтобы заткнуть ей рот и выиграть время. Он не желал таких отношений
ни с кем; двуспальная кровать, близость - его тошнило от этого, как от
мысли о старости. Забившись в угол, подальше от места, где пружина
проткнула сиденье, он покачивался вверх и вниз; его озлобленное целомудрие
бунтовало. Жениться... это все равно что испачкаться в нечистотах.
надо кое-чем заняться, и лучше, чтобы наши ребята в это не вмешивались. -
Как жестокий мальчишка, прячущий за спиной циркуль, он с притворным
дружелюбием положил руку на плечо Спайсера. - Тебе я могу сказать. Я хочу
договориться с Коллеони. Им я не доверяю. Они слишком горячие. Мы с тобой
чисто обделаем это вдвоем.
беспорядочную вереницу машин.
замерло среди пыли и яркого солнца; последний раз донеслось; "невеста",
последний раз "букет" и какое-то слово, похожее на "венок".
Малыша. - Если бы пришлось срочно жениться?
возраста. - Он притормозил старую машину, когда они поднялись на последний
уступ мелового холма к белой ограде, к повозкам цыган. - Надо мне это
обдумать.
выметаешься.
сентиментальным. - В восемь десять. Вот бы тебе поглядеть на этот бар.
Всегда будешь дорогим гостем. Ноттингем хороший город. Приятно отдохнуть
там немного. Воздух там чистый, а лучшего горького пива, чем в "Голубом
якоре", нигде не найти. - Он усмехнулся. - Я и забыл, ты ведь непьющий.
под руку. Жизнь была хороша: он шел вдоль белой, высушенной солнцем стены
- мимо фургонов с громкоговорителями, мимо человека, разглагольствовавшего
о втором пришествии, навстречу самому приятному из всех ощущений:
причинять боль.
Спайсер тихо, дружески и доверительно начал рассказывать ему о "Голубом
якоре".
хорошая репутация. Я всегда думал: когда накоплю достаточно денег, войду в
дело моего дружка. Он и сейчас мне это предлагает. Я уж почти решил ехать,
когда они убили Кайта.
деньги; цыганята с криками гонялись за кроликом по утоптанной меловой
площадке. Они прошли через туннель под ипподромом и выбрались из мрака на
короткую серую травку, спускавшуюся вниз, к загородным домикам и к морю. В
меловой пыли валялись старые рекламные карточки букмекеров: самодовольное
улыбающееся сектантское лицо на желтом фоне - "Баркер примет вашу ставку",
"Не беспокойтесь, я плачу"; среди чахлых платанов были разбросаны старые
билеты тотализатора. Они прошли через проволочное заграждение на места
стоимостью в полкроны.
- И пока он пил у деревянных подмостков, Малыш оглядывал ряд букмекеров.
Там были Баркер, и Макферсон, и Джордж Бил ("Старая фирма"), и Боб Тевел
из Клептона, все знакомые лица, льстивые и фальшиво-приветливые. Первые
два заезда уже прошли; у окошек тотализаторов стояли длинные очереди.
Напротив, на другой стороне ипподрома, виднелась залитая солнцем трибуна
лондонского конского рынка; несколько лошадей галопом мчались к старту.
направился к будке Боба Тевела, чтобы сделать ставку.
мимо финиша, словно боксерскими перчатками колотя копытами по дерну.
солодом в сторону букмекеров.
Ничего не случится, если я рискну парой фунтов. Не больше. Хочу сохранить
свои деньги до Ноттингема.
народа.
Вон он поскакал. - И пока он говорил, по всему ряду букмекеры стирали
старую цифру выдачи - шестнадцать к одному. - Десять к одному, - сказал
Спайсер.
руку и направляясь к будке Тейта. Малыш улыбнулся. Ему это было так же
легко, как вылущить стручок гороха. - Мементо Мори [Memento mori - помни о
смерти (лат.)], - произнес Спайсер, отходя от будки с карточкой в руке. -
Забавное имя для лошади. На этот раз пять к одному. Что значит Мементо
Мори?
Мальчика уменьшается.
женщина, говорят, поставила двадцать пять бумаг на Черного Мальчика.
По-моему она с ума сошла. Но подумай, вдруг она выиграет. Господи, я бы уж
знал, что делать с двумястами пятьюдесятью фунтами! Я бы сразу внес пай за
"Голубой якорь". Только меня тут и видели бы. - И он посмотрел вокруг, на
сверкающее небо, на пыльный ипподром, на разорванные карточки со ставками
и на низкую травку, спускающуюся к медлительному темному морю под грядой
холмов.
него двадцать пять бумаг?
поставить пять бумажек на Черного Мальчика? Сыграй разок, чтобы
отпраздновать...
отпуску, вот мне и кажется, что у всех праздник.
Черным Мальчиком. Ведь это всегда был фаворит Фреда. Он говорил, что эта
лошадь еще будет побеждать на Дерби. Вот бы не назвал такую лошадь
удачливой. - Но он все-таки следил, как ее проводят у барьера: пожалуй,
слишком уж молодая, слишком уж беспокойная. Наверху трибуны с местами за
полкроны стоял какой-то субъект и сигнализировал рукой Бобу Тевелу из
Клептона, а маленький человечек, изучавший в бинокль десятишиллинговую
трибуну, вдруг начал сильно жестикулировать, привлекая внимание "Старинной
фирмы".
Мальчика снова снижается.
агент Джорджа Била, и кто-то сказал:
пива и булочки с изюмом. Баркер, Макферсон, Боб Тевел - все стерли цифры
выплаты со своих досок, но "Старая фирма" продолжала игру до конца:
пятнадцать к одному за Черного Мальчика; а в это время маленький человечек
подавал таинственные знаки с верхнего ряда трибуны. Лошади неслись,
сбившись в кучу, с резким топотом, казалось, что на ипподроме колют дрова;
вот они уже промчались мимо.
Орловский Гай Юлий
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Самойлова Елена
Каргалов Вадим