его на верхушке лестницы и подумала...
на умывальник, куда она тоже иногда клала письма.
что она - вдова... - Фуонг уселась на кровать и положила руку мне на
грудь, под рубашку. - Так было смешно! - сказала она.
сразу же исполнила то, что я попросил, и продолжала рассказывать дальше.
Она и отдалась бы мне так же безропотно: разделась, а потом продолжала бы
свой рассказ о мадам Бомпьер и злоключениях почтмейстера.
"Дайте четыреста слов военном и политическом положении связи кончиной де
Латтра".
Зачем ты ее вскрыла?
этот раз я нуждался в словах, как бы мало в них ни было правды.
тоже читают.
положила на постель. Я узнал почерк.
означать внезапный прилив великодушия, в письме же я найду только
объяснения, оправдания... Поэтому я не кончил фразы: нечестно просить
обещаний, которых все равно не сдержат.
одиночества, пресс-клуба и меблированной комнаты, боюсь Пайла..."
"Дорогой Томас" и на подпись: "Любящая тебя Элен", я решил сперва выпить
коньяку.
правду или солгу?
ведь не из тех, кто может подолгу оставаться в одиночестве, не правда ли?
К тебе так же легко пристают женщины, как к твоему пиджаку пыль. Возможно,
я бы посочувствовала твоему положению, если бы не знала, что, вернувшись в
Лондон, ты легко утешишься. Ты мне не поверишь, но единственное, что меня
удерживает от того, чтобы просто протелеграфировать тебе краткое "нет",
это мысль о бедной девушке. Нам, женщинам, ведь куда легче запутаться, чем
вам".
рода раны и что на это порой нужны годы и годы. Нечаянно, - неловко выбрав
слова, - я снова разбередил ее раны. Кто может порицать ее за то, что в
отместку и она ударила меня по самому больному месту? Когда мы несчастны,
нам хочется заставить страдать других.
читать дальше.
собрался и уехал. Теперь, видно, ты решил бросить еще одну женщину, потому
что, судя по твоему письму, ты и не ждешь "благоприятного ответа". "Что
поделаешь, я сделал все, что мог", - ты ведь так рассуждаешь, правда? А
что, если бы я протелеграфировала тебе "да"? Ты и в самом деле на ней бы
женился? (Мне приходится писать "на ней", потому что ты не сообщил мне ее
имени.) Может быть, и женился. Как и все мы, ты, видимо, стареешь и не
хочешь жить один. Я сама порой чувствую свое одиночество. Насколько мне
известно, Энн нашла себе другого спутника жизни. Но ты вовремя ее
оставил".
"Кровоточащая рана" - слова эти не выходили у меня из головы.
религиозных причинах, ты ведь никогда этого не понимал и не верил). Брак
не мешает тебе бросать женщин, не так ли? Он лишь затягивает развязку, и
девушке, о которой идет речь, будет только хуже, если ты проживешь с ней
столько, сколько прожил со мной. Ты привезешь ее в Англию, где она будет
чужой и заброшенной, а когда ты ее оставишь, она почувствует себя
чудовищно одинокой. А она, наверно, не умеет даже пользоваться ножом и
вилкой... Я так безжалостна потому, что думаю о ее благе больше, чем о
твоем. Но, милый Томас, я думаю и о твоем благе тоже".
жены. Я вынудил ее мне написать и теперь чувствовал боль в каждой строке.
Ее боль отозвалась и во мне болью; мы вернулись к привычному занятию -
ранить друг друга. Если бы можно было любить, не нанося увечий! И верность
тут не помогает: я был верен Энн и все-таки искалечил ее. Обладание уже
само по себе причиняет боль: мы слишком бедны душой и телом, чтобы
обладать без гордыни или принадлежать, не чувствуя унижения. Я был даже
рад, что моя жена обидела меня снова, - я слишком долго не вспоминал о
том, как она страдает, а это было единственным моим искуплением. К
несчастью, во всякой борьбе страдают невинные. Повсюду и всегда слышен
чей-то одинокий плач с вышки.
(фр.)], - репортер, а не автор передовиц, - и сколько ты бед натворил
втихомолку. Настоящая война куда безобиднее. Миномет наносит меньший
урон".
"да"? Ты пишешь, что тебя отзывают в Англию, и я понимаю, как это тебе
ненавистно. Ты сделаешь все, чтобы хоть как-нибудь скрасить эту
неприятность. Я нисколько не удивлюсь, если, подвыпив, ты даже женишься.
Первый раз мы по-настоящему хотели, чтобы из нашего брака что-нибудь
вышло; мы старались оба и потерпели поражение. Во второй раз так не
стараются. Ты пишешь, что потерять эту девушку для тебя смерти подобно.
Однажды ты сказал мне эту же самую фразу, - могу показать письмо, оно у
меня хранится; думаю, что то же самое ты писал и Энн. Ты уверяешь, что мы
всегда старались говорить друг другу правду, однако твоя правда, Томас, -
такая недолговечная правда! Но что толку спорить с тобой и все это тебе
доказывать? Куда проще поступить так, как подсказывает вера, хоть ты
считаешь ее неразумным наставником, и ответить тебе: я не признаю развода,
моя религия это запрещает и потому ответ мой, Томас, гласит: нет и еще раз
нет!"
Элен". По-видимому, там были новости о погоде и о здоровье моей старой
тетки, которую я любил.
было правдой. Мне бы только хотелось, чтобы она не рассуждала так
пространно - ведь такие мысли причиняли боль не только мне, но и ей.
готовя опиум, она прилегла у моих ног, как верная собака на могиле
крестоносца, а я раздумывал, что мне сказать Пайлу. После четырех трубок
будущее меня не так уж пугало, и я сказал ей, что надежда у нас есть: жена
обратилась за советом к адвокату. Каждый день теперь можно ожидать
телеграммы о том, что я свободен.
она, и я услышал, как ее устами говорит сестра.
Пайла.
она. - Сестра говорит, что ты можешь застраховать свою жизнь в мою пользу.