последнего хрипа был уже преодолен. Смерть как физическое явление их не
трогала. Осталось снять нравственный барьер.
заключенные в мешок из кожи. Разве только животное менее опасно: себе
подобных без необходимости не уничтожает, не умеет предавать, лгать,
ненавидеть. Почему безвредное животное, какого-нибудь кролика или теленка
убивать можно, а человека, принесшего сотням своих собратьев горе, грех? -
часто размышлял вслух инструктор. - Не понимаю. По мне лучше пощадить
бездомную собаку, чем иного человека, - и рассказывал очередную историю, где
единственно возможным и благим исходом могло быть и было насильственное
лишение жизни главного отрицательного героя.
специальное кресло, прикручивали к ножкам и подлокотникам ноги и руки,
фиксировали в прямом положении голову, особыми зажимами оттягивали вверх
веки, чтобы нельзя было закрыть глаза и показывали на большом экране, в
цвете, со стереозвуком, очередной фильм - "Распиловка на электропиле живого
человека" или "Сдирание кожи с ребенка с последующим вскрытием брюшной
полости". Нет, это были не художественные подделки со спецэффектами,
актерами и статистами. Это были настоящие фильмы с настоящей распиловкой
человеческого тела, настоящим сдиранием кожи, настоящей кровью и смертью.
Они были сняты во время локальных военных конфликтов, сняты подробно, даже
как-то с любовью. Не упущена ни единая подробность, ни одна, самая мелкая
деталька. В отличие от обычного кинозала, где зритель может уйти с
полсеанса, они были вынуждены увидеть весь фильм, от первого до последнего
кадра. Они не могли встать, не могли отвернуться, зажмуриться. А если они
делали попытку сдвинуть взгляд, их настигал болезненный удар электротоком.
Смотри!
цвет глаз был у жертвы, фасон рубахи, количество пуговиц, форма лезвия ножа,
которым вспарывали живот, какие слова кричал убиваемый? Подробно, точно,
кратко! Не увидал, запамятовал - новый просмотр!
сигареты он курил? Каким был первый разрез? Еще точнее! Еще подробнее!
заслонили целое. Они замечали форму черенка ножа, количество дырочек на
ремне, но не видели самой смерти. И, значит, она переставала для них
существовать. Точно так же забойщик скота видит не умирающих в муках
животных, но необходимые производству туши. Смерть становится обыденностью и
перестает пугать.
живой, правда приговоренный к высшей мере, человек. Его и надлежало убить.
Руками. "Мешок" имел право защищаться и, если повезет, отсрочить день своей
смерти до следующего боя. Только это вряд ли. Запрещающих правил здесь не
было. Наверное поэтому партнера-смертника прозвали "мешком". После такой,
без запретов, драки, он, с переломанными костями и порванными мышцами,
напоминал мешок с вытащенным содержимым.
инструкторов ценился длинный бой, где курсант успевал нанести максимальное
количество ударов, т.е. с одного "мешка" извлечь наибольшую, с точки зрения
учебы, пользу. Как легенду рассказывали, что один выпускник от первого удара
до последнего вздоха "держал" жертву шесть часов!
подручными предметами, просто руками. Он не боялся вида крови и Страшного
суда, ведь он убивал не ради корысти, а во имя высших, пусть даже и не
всегда понятных, целей. Согласно приказу!
профессии. Тактику выжженной земли, не оставляющей противнику возможности
поправить свое материальное положение за счет местных ресурсов, придумал еще
Александр Македонский. Кто-то должен претворять ее в жизнь: засыпать
колодцы, сжигать запасы продовольствия, забивать домашний скот, палить
населенные пункты, выселять, а если выселять некуда, уничтожать их
население. Это не жестокость, это лишь тактика, затрудняющая врагу
продвижение по захваченной территории. Тактика выжженной земли!
учебке навыков. За год службы их подразделение, очищающее от нежелательных
элементов кишлак за кишлаком, потеряло лишь одного (!) человека. Исполняющие
ту же работу десантные и общевойсковые части не досчитывались после каждой
операции по нескольку десятков бойцов! Ответ, объясняющий столь большую
разницу, был прост. Они боялись убивать! Они думали, прежде чем стрелять. И
получали пулю первыми! Элементарная и, одновременно, имеющая также
трагические последствия, ошибка.
направленного на них автомата было некому. Они убивали всех заранее.
через кишлак, оставляя за собой лишь трупы. Среди них, естественно,
попадались и "нежелательные элементы". То есть боевые задания выполнялись,
причем без потерь со стороны личного состава, что особо отмечалось в
наградных приказах. Ах, жестокость? Но кто о ней расскажет? Свидетелей, как
впрочем и способных пожаловаться пострадавших, нет. Есть лишь исполнители и
мертвецы. Если кто-то посчитает, что лучше жертвовать жизнями своих ребят,
чем их врагов, пусть обсудит эту тему с матерями павших.
исполняли, и много лучше прочих, свой воинский долг.
штучная работа. Для избранных.
страны, шаткое перемирие было в ущерб нашим интересам и на руку врагам.
Каждый день позволял противнику перегруппировывать силы, укреплять свои
позиции. Каждый такой упущенный день в дальнейшем пришлось бы оплачивать
жизнями наших ребят. А это была не та цена, которую хотелось платить.
Советники предложили другой выход.
секретным заданием, нарушил равновесие. Несколько сожженных и расстрелянных
деревень, ужасный вид растерзанных жертв, распятые младенцы, обезглавленные
старухи и обгаженные религиозные святыни поторопили события, заставили
противника нарушить перемирие, за что он и был справедливо уничтожен.
Военный и политический выигрыш был очевиден и вновь, малой и главное чужой
кровью!
"Гиена".
экзотических стран. После этого там случались революции, менялись
правительства, уходили в отставку главы государств. Он чувствовал себя
причастным к самой высокой политике. Но одновременно он начал опасаться за
свою судьбу. Он слишком много узнал. С таким "багажом" легко не отпускают. В
его поведении ничего не изменилось, он так же ходил на задания, учил
уму-разуму новичков, но замечать он стал больше. Внезапно прервалась
дружеская переписка с ушедшим в отставку по состоянию здоровья дружком,
дошли слухи, что погиб в ДТП его недавний сослуживец. Последней каплей,
переполнившей чашу страха, стала операция на Ближнем Востоке. Вырезав
заранее указанную семью работника одного союзного посольства, он получил
приказ избавиться от свидетеля, т.е. принимавшего участие в операции
помощника. Приказ он исполнил двумя выстрелами в голову. Тогда он понял, что
рано или поздно чья-то пуля продырявит и его череп. Не отправлять же его в
самом деле на заслуженный отдых!
аргументируя это желанием отдохнуть от людей, порыбачить, поохотиться. Зная,
что начальство крайне подозрительно относится к потере контроля над агентом
более чем на сутки, Он соблазнил поехать с собой нескольких
приятелей-сослуживцев. Недели полторы они отдыхали в лесничестве на берегу
полноводной сибирской реки - стреляли зайцев, пили водку, парились в бане.
Затем ему, по какой-то правдоподобной причине пришлось отлучиться в город.
Там, на вокзале, он среди местного синячного люда подыскал похожего на него
внешним обликом бродягу. Заманив его щедрой выпивкой, привез поближе к
лесничеству и убил, толкнув головой в реку и придержав до тех пор, пока тот
не перестал трепыхаться. Спрятал труп и объявился в сторожке лесника. Там,
подготавливая события следующего дня, изрядно выпив, затеял спор, что при
его рыбацком умении и счастье сможет за одну зорьку отловить полпуда рыбы.
Выставил на кон ящик водки и, покачиваясь, пошел на берег отвязывать лодку.
Протрезвись, потом рыбачь!
предвкушая дармовую обильную выпивку.
дно лодки, матерясь встал, снова погреб. Все эти мелкие детальки потом,
когда начнется следствие, сыграют ему на руку.
улова, подходящего момента. Наконец, такой подвернулся. Из домика вышли
охладиться приятели, одновременно невдалеке прошел быстроходный катер,
раскачав лодку на поднявшейся волне. Он вскрикнул, взмахнул руками и
перевернул лодку. С берега все это было прекрасно видно. Друзья-приятели
побежали ко второй лодке, а он, отнырнув далеко в сторону, прикрываясь
волнами, ушел, растворился в наползающем утреннем тумане. На берегу, слыша
далекие голоса перекликающихся друзей, он переоделся. Свою одежду натянул на
убитого бомжа, которого, обвязав камнями, притопил в густых, никем не
посещаемых камышах. Месяца через три, вернувшись к месту своей гибели, он
Перумов Ник
Корнев Павел
Ларссон Стиг
Гуль Роман Борисович
Витковский Евгений
Майер Стефани