Чтение 25–й страницы книги ~Псевдоним для героя~

прав? Ты хочешь учиться, я хочу... Не делай такие глазки. Все останется
сугубо... Не хочешь в квартире, можно отдохнуть в сауне. У меня есть
отличная сауна на примете. Люкс, пальчики оближешь.

Юрий Федорович прихватил толстыми волосатыми пальцами Машину ладонь.

- Спасибо, я не переношу жару, - Маша брезгливо отдернула руку. "Мир
беспредела" выпал из сумки на пол. - И я не люблю ходить в гости к
незнакомым людям!

Едва сдерживая себя от нахлынувшей ярости, она шагнула к дверям.

- И напрасно, - не вставая с места, сухо ответил главврач.

В коридоре Маша столкнулась с Ленкой.

- Ты чего сегодня здесь?

- За рекомендацией приезжала для института, - Маша чуть не рыдала.

- К жабе, что ли?

- Да.

- Дал?

- В гости зовет... Мерзавец похотливый.

- А-а-а, - без удивления в голосе усмехнулась Ленка, - он всех зовет,
только повод дай. Озабоченный.

- Мне от этого не легче.

- Ты что, плачешь? Господи, нашла из-за чего убиваться. Прокатись,
трахнись, делов-то. Как маленькая. Потерпишь пять минут. Резинку только
купи, чтоб не залететь.

- Лен, ты серьезно?

- Странная ты какая-то, Машка. Нынче даром только помереть можно. И то
еще... Тебе нужна бумажка или нет?

- Я что, проститутка, по-твоему?

- Почему? Ты не путай сардельку с пальцем. Не ты ж ему предложила? Так
что не терзайся. Ну, есть еще вариант. Можно братву на него наслать. У тебя
есть бандюги знакомые?

- Нет у меня никаких бандюгов, - она присела на подоконник.

- Зря. Бандюгов надо иметь знакомых, без них сейчас никуда. Время такое.
Я могу с одним поговорить, если хочешь. Когда тебе рекомендация эта нужна?

- Не позже чем через полтора месяца. Но лучше раньше.

- Времени - вагон. Ну что, поговорить с пацаном? Он жабе конец оторвет и
отсосать заставит, если жаба бумажку тебе не нарисует.

- Спасибо, Лен. Обойдусь.

- Зря... Жаба видит, что за тебя вступиться некому, вот и борзеет. Я его
хорошо знаю. Хрена с два он тебе мандат выдаст, пока своего не получит. Так
что либо давай, либо сопли глотай...

За потерянным журналом Маша возвращаться не стала.

Он открыл глаза.

Словно и не открывал. Черная пустота. Сплошная тьма без единого просвета.
И кромешная, оглушающая тишина, какая бывает в запаянном цинковом гробу,
опущенном в землю на трехметровую глубину. Или в каюте затонувшего корабля.

Еще была боль. Раскиданная по всему телу. Тупая и вязкая. Он не мог
понять, где ее источник... Но боль - это хорошо. Значит, он жив.

...Первую собаку он ударил точно в голову, клинок лопаты вонзился в череп
промеж коротких, подрезанных ушей. Собака устояла и, чуть присев, попятилась
назад, издавая предсмертный, захлебывающийся вой. Кровь из раны брызнула с
напором воды, прорвавшей старую батарею парового ото" пления. Он смахнул
горячие брызги с лица и рванул лопату на себя, но, увы, она намертво засела
в голове девяностокилограммового чудища, которое уже билось в предсмертной
агонии. Древко, мокрое от крови, выскользнуло из рук, он остался безоружным
перед вторым псом, еще более страшным и обезумевшим... Он и сам уже ничего
не соображал, ярость помутила рассудок, превратив человека в бешеного зверя.
Но, даже находясь в этом состоянии, он понимал, что без оружия ему ничего не
светит. Надо вернуть лопату. Вернуть любой ценой... Он сорвал с себя
старенький свитер и отшвырнул его в кусты. Это отвлекло пса на долю секунды.
Прыжок... Он схватил лопату и, раскачав, вырвал из мохнатой головы уже
сдохшего зверя. Второй пес оказался проворнее и хитрее. Не бросился к горлу
жертвы, а, коротко разбежавшись, прыгнул и впился в ногу.

Слепящая боль пронзила бедро, человечья кровь смешалась с собачьей...
Если у животного гепатит или бешенство, сливай воду, прививку здесь сделать
негде... Он понял, что проиграл. Пес не разомкнет челюсти даже мертвым. Со
стороны леса раздались выстрелы. В сотне метров от поля боя или немного
дальше. Как обидно, что он не сумел... Не сумел... Господи, помоги умереть
без мучений. Не-е-е-е-т!!!..

Резкий взмах, рубящий удар остро отточенного клинка. Удар всей его жизни,
всего его духа... С криком несчастного, летящего в пропасть... Хрясъ!!!

Падая, он напоролся на острый пенек, торчащий из земли, но даже не
почувствовал этого... На бедре, словно гигантский нарост на стволе березы,
висела черная собачья голова. Туша зверя билась в конвульсиях, поливая траву
пульсирующей, дымящейся кровью. Неожиданная удача придала сил. Он вскочил на
ноги, хромая, бросился к реке, сжимая зубы при каждом очередном шаге. Пес,
даже мертвый, служил своему хозяину, до конца выполняя долг - челюсти,
словно тиски, сжимали плоть...

Бежать было недалеко. Прежде чем зайти в воду, он попробовал оторвать
собачью голову. Бесполезно... Раздался еще один выстрел, пуля раскидала
камушки в метре от ног. Он воткнул лопату за ремень и, присев, нырнул в
набежавшую волну. Холодная вода чуть взбодрила его и притупила боль. До
противоположного спасительного берега сотня метров, не больше, река в этом
месте чуть сужалась. Он надеялся осилить расстояние минут за десять. Но,
увы, не принял в расчет висящую на бедре собачью голову, большую потерю
крови, страшную усталость и быстрое течение реки. Силы покидали его со
скоростью таяния льда, помещенного в раскаленную духовку, а берег словно
замер на фотографии. Он уже не чувствовал ног, едва поднимал тяжелые руки,
хватал жадным ртом воздух, перемешанный с вонючей речной водой. Над ним
чернело звездное небо, и ему вдруг показалось, что он приближается к
звездам. От этого стало удивительно спокойно, даже легко, как бывает после
неистовой ночи любви. Он закрыл глаза и прекратил сопротивление, отдавая
свое израненное тело в объятия шумящей реки...

В тот самый миг, когда последние осколки сознания покидали его, ступни
коснулись илистого дна... Больше он не помнил ничего.

Сейчас ему было тепло. Он попробовал поднять руку, это удалось, хотя и с
трудом. Рука тут же упала, словно налитая свинцом...

Где-то сзади, за головой он различил шорох, оттуда же заструился слабый,
мерцающий свет, скорей всего свечи. Внезапно холодная сталь разжала ему
зубы, и рот наполнился чем-то вязким и кислым. Йогурт. Да, точно - йогурт.
Он хотел уже проглотить его, но вдруг вспомнил, что не все йогурты одинаково
полезны... Кто-то когда-то говорил об этом. Он задержал дыхание и с силой
выплюнул белую массу себе на грудь.

- Глупенький... Это волшебный йогурт. "Данон". В нем только натуральные
компоненты, улучшающие пищеварение. Тебе надо подкрепиться. Ты очень ослаб.

Голос был мягким и глубоким. От него веяло удивительным теплом и уютом.
Такой голос не мог принадлежать врагу. Он повернул шею. В метре от него, на
табурете лежала зловонная собачья голова с разверзнутой пастью и выпученными
мертвыми глазами.

- Ой, извини, не успела убрать, - мелькнула тень, и голова пропала.

Его лба коснулась теплая ладонь. Запахло хорошим кофе, кажется, "Нескафе
Голд".

- Кто ты? - прошептал он.

- Ангелина. А ты Бригадир, верно? Я узнала тебя по лопате. Ты мстишь за
внучку. О тебе пишут все газеты. Ты такой молодец, я бы так никогда не
смогла.

- Да, я Бригадир...

В восемь утра по шоссе, ведущему в город, с крейсерской скоростью двести
километров в час катил черный "ровер" (НЕ РЕКЛАМА!), разрезая стену дождя
тупым хромированным носом. На борту лимузина помимо водителя находились
новоблудский мини-олигарх Геннадий Лазаревский, развалившийся на переднем
сиденье, и пара преданных телохранителей от "Пилара". Секьюрити отличались
не только отменной физической выправкой и профессиональными навыками, но и
врожденной немногословностью, что было особенно симпатично. Парочка
обходилась языком жестов, словно дикие индейцы из далекой Аризоны.
Лазаревский всегда брал только их на мероприятия, не подлежащие, по разным
причинам, огласке. Если же, к примеру, кто-то по злому умыслу либо по
неосмотрительности интересовался у них, где провел вечерок господин олигарх,
то тут же получал в табло без малейшего промедления.

Сейчас Геннадий Петрович возвращался как раз с такого пикантного
мероприятия, поэтому привычного эскорта сопровождения за "ровером" не
следовало. Мероприятие, именуемое в простонародье "блядками", завершилось
час назад в одной из его загородных резиденций. В добрые старые времена
Лазаревский не утомлял себя подобной конспирацией, но теперь он именовался
олигархом и действовал осмотрительно: любое пренебрежение нормами
общественной морали могло ударить серпом по имиджу. Примеров хоть отбавляй.
К тому же он состоял в законном браке и, как любящий муж, не хотел огорчать
милую супругу. Отказаться от подобных мероприятий он не желал, они вошли в
полезную привычку и позволяли снять нервное напряжение. Кроме сидящих сейчас
в машине лиц, никто не знал об этой маленькой слабости олигарха. Девчонкам,
которых привозили с завязанными глазами, под страхом смерти запрещали
снимать повязки даже в процессе непосредственного соития и прочих
удовольствий порнографического характера. Едва рассвело, девчонок отвезли
назад в город, .затем охрана вернулась за самим Геннадием Петровичем, чтобы
доставить его в привычную среду обитания. В принципе. Лазаревский мог никому
не объяснять, куда и для чего он направляется, но опять-таки, с целью
избежать грязных сплетен, накануне предупредил своего зама, что едет на
деловую встречу особливой важности. "Возникла серьезная интрига, требующая
моего срочного и непосредственного вмешательства. В общем, качу на стрелку.
Буду утром. Трубку отключу, не звони".