Чтение 25–й страницы книги ~Экстренный случай~

- И это - спустя трое суток, - заметила она. - Видите, сколько крови
потеряла Карен. Вот что он с ней сделал.

Я захлопнул дверцу.

- Это ее машина?

- Нет. У Карен не было машины. Джошуа не хотел, чтобы она садилась за
руль до совершеннолетия.

- А чья?

- Моя, - ответила миссис Рэнделл.

Я кивнул на черный "Порше".

- А эта?

- Эта новая, куплена только вчера.

- Что же теперь будет с желтой?

- Полиция посоветовала нам на время оставить ее у себя. На тот случай,
если она понадобится в качестве вещественного доказательства. Но при первой
возможности мы...

- Расскажите, что произошло в ночь на понедельник.

- Я не обязана ничего вам рассказывать, - отрезала миссис Рэнделл и
плотно сжала губы.

- Разумеется, - с любезной улыбкой согласился я, зная, что уже взял верх.

Ее глаза смотрели все так же испуганно. Миссис Рэнделл отвела взгляд и
уставилась в лобовое стекло.

- Джошуа срочно вызвали в больницу, и я была в доме одна, - начала она. -
Уильям уехал в свою медицинскую школу, а Карен отправилась на свидание. Было
где-то полтретьего утра, когда я вдруг услышала звук клаксона. Он гудел
настырно и непрерывно. В конце концов я встала, накинула халат и спустилась
вниз. Перед домом стояла моя машина. Мотор работал, фары сияли, клаксон
ревел. Я выбежала на улицу и увидела Карен. Она лежала на руле, без
сознания, а все вокруг было залито кровью. - Миссис Рэнделл перевела дух,
порылась в сумочке и, достав пачку французских сигарет, прикурила от моей
зажигалки.

- Продолжайте, - попросил я.

- Это почти все. Я перетащила Карен на соседнее сиденье и повезла ее в
больницу, - миссис Рэнделл нервно попыхала сигаретой. - По пути попыталась
выяснить, что случилось. Я прекрасно понимала, откуда хлещет кровь. Юбка
Карен была насквозь мокрой, но остальная одежда совсем не запачкалась. И
тогда Карен сказала: "Это сделал Ли". Три раза кряду. До конца дней не
забуду ее тихий, жалобный голосок...

- Она была в сознании и могла говорить?

- Да. Но снова лишилась чувств, когда мы подъехали к больнице.

- Как вы догадались, что ей сделали аборт? Ведь это мог быть и выкидыш.

- Я заглянула в сумочку Карен и увидела чековую книжку. Последний чек,
который она выписала, был на триста долларов и подлежал обналичиванию.
Датирован воскресным днем. Вот как я догадалась, что ей сделали аборт.

- Вы не спрашивали, был ли этот чек предъявлен к оплате?

- Разумеется, не был. Ведь владелец чека сидит в тюрьме.

- Понятно, - задумчиво проговорил я.

- Отрадно слышать, - похвалила она меня. - А теперь извините... - С этими
словами миссис Рэнделл выскочила из машины и торопливо поднялась на крыльцо.

- А я-то думал, вы опаздываете на встречу, - бросил я ей вслед.

Она остановилась и оглянулась.

- Идите вы к черту!

Дверь дома с грохотом захлопнулась за ней.

Я зашагал к машине, размышляя о только что увиденном весьма убедительном
представлении. Я заметил лишь два огреха. Во-первых, количество крови в
желтой машине. На пассажирском сиденье ее было больше, чем на водительском,
и это обстоятельство насторожило меня.

Во-вторых, миссис Рэнделл, вероятно, не знала, что Арт брал за аборт не
более двадцати пяти долларов - только-только чтобы покрыть расходы на
лабораторные анализы. Он считал, что таким образом остается в ладу со своей
совестью.

Вывеска на фотоателье Кэрзина была совсем обшарпанная. Понизу мелкими
желтыми печатными буквами шла надпись: "Любые фотографии. Паспорта.
Знаменитости. Друзья. Заказы выполняются за час".

Ателье стояло на углу в северном конце Вашингтон-стрит, далеко от залитых
светом кинотеатров и больших универмагов. Я вошел и увидел плюгавого
старичка в обществе сухонькой старушенции.

- Да? - вежливо, почти робко вымолвил старичок.

- У меня несколько необычное дело, - сообщил я ему.

- Фото на паспорт? Это запросто. Через час будет готово. А если вы
торопитесь, то даже быстрее. У нас огромный опыт.

- Это правда, - с чопорным кивком подтвердила старушка. - Мы сделали уже
несколько тысяч таких портретов.

- Мне нужно нечто иное, - ответил я. - Видите ли, у моей дочери вечеринка
по случаю шестнадцатилетия...

- Мы не снимаем помолвки, - оборвал меня старичок. - Весьма сожалею.

- Да, это так, - добавила старушка.

- У нее не помолвка, а шестнадцатилетие, - сказал я.

- Мы их не снимаем, - твердил свое старик. - Это исключено.

- Раньше, в былые времена, мы делали и это, - подхватила старушенция. -
Но выходило просто ужасно.

Я вздохнул.

- Слушайте, мне нужны кое-какие сведения. Моя дочь сходит с ума по одной
рок-н-ролльной команде, которую вы фотографировали. Я хочу сделать ей
сюрприз и думал, что...

- Так вашей дочери шестнадцать лет? - подозрительно спросил старикан.

- Совершенно верно. Исполнится на следующей неделе.

- И мы фотографировали оркестр?

- Да, - ответил я, протягивая ему снимок.

Старик долго изучал его.

- Это не оркестр, это человек, - объявил он наконец.

- Я знаю. Но он играет в оркестре.

- Тут всего один человек.

- Эту фотографию делали вы, и я подумал...

Пока я говорил, старик перевернул фотографию.

- Это наша работа, - возвестил он. - Видите, вот фирменный знак:
"Фотоателье Кэрзина". Это мы и есть. Открылись еще в тридцать первом году.
Сначала тут заправлял мой отец, упокой, господи, его душу.

- Воистину так, - ввернула старушка.

- Так вы говорите, это оркестр? - Старик помахал фотографией у меня перед
носом.

- Один из оркестрантов.

- Что ж, возможно, - он протянул снимок старухе. - Ты снимала
какие-нибудь оркестры?

- Может быть. Я их не запоминаю.

- По-моему, это была рекламная фотография, - подсказал я.

- Как называется этот оркестр?

- Не знаю. Потому и пришел к вам. На снимке ваш фирменный знак...

- Я не слепой, - сердито перебил меня старик. Согнувшись пополам, он
заглянул под прилавок. - Надо посмотреть записи. Мы тут ведем строгий учет.

Он принялся выкладывать на прилавок стопки фотографий. Я был удивлен:
старик действительно снимал ансамбли, не меньше десяти разных команд.

Старик проворно перебирал снимки, по ходу дела давая пояснения:

- Жена их не запоминает, зато я помню. Стоит посмотреть, и сразу
вспоминаю. Понятно? Вот, к примеру, "Джимми и двоечники". А вот "Певчие
птички", "Гробы", "Кликуши", "Вонючки". Такие названия западают в память.
Даже странно, почему. Вот "Вши", "Выкидные ножи", "Вилли и вилы", "Ягуары".

Я старался разглядеть лица на фотографиях, но у старика оказались слишком
проворные пальцы.

- Погодите-ка! - Я указал на один из снимков. - Кажется, вот они.

Старик вгляделся в фотографию.

- "Зефиры", - укоризненно проговорил он. - Да, они самые. "Зефиры".

Я присмотрелся. Пятеро чернокожих парней в блестящих костюмах, таких же,
как на портрете, который я прихватил в общежитии. Все пятеро натянуто
улыбались. Похоже, им вовсе не хотелось фотографироваться.

- Вы знаете их имена? - спросил я.

Старик перевернул снимок.

- Зик, Зак, Роман, Джордж и Счастливчик.

- Спасибо. - Я вытащил записную книжку и занес в нее все пять прозвищ. -
А как я могу их разыскать?

- Слушайте, а вы правда хотите позвать их на день рождения своей дочери?

- А почему бы и нет?

Старик передернул плечами.

- Да грубияны они.

- Ничего, один вечер можно и потерпеть.

Старик поднял руку и указал большим пальцем куда-то в дальний конец
улицы.

- По ночам они играют в "Электрическом винограде". Там всегда полно
черномазых.

- Спасибо, - сказал я и зашагал к двери.

- Вы уж поосторожнее с ними, - предупредила меня старушка.

- Хорошо.

- Желаю приятной вечеринки, - бросил мне вслед старик.

Я кивнул и вышел на улицу.

***

Если у гор бывают дети - отроки или подростки, - то вы поймете, на что
был похож Алан Зеннер. Конечно, в "Большую десятку" его бы не приняли, но
парень и впрямь был не хилый. По моим прикидкам, он имел рост шесть футов и
один дюйм, а весил больше центнера.

Я разыскал Алана, когда он покидал крытую футбольную площадку