Чтение 25–й страницы книги ~Черное сердце~

- Папа, ты что, не понял, что я сказал?

Кемара обнял сына и попытался улыбнуться:

- Понял, сынок, но астролог уверен, что брак этот не долговечен. Змея
задушит крысу - таков порядок вещей. И ты должен его принимать.

- Нет! - Сам вырвался из отцовских объятий.

- Самнанг!

Вот и все - Кемаре достаточно было повысить голос, чтобы Сам замолчал и
склонил голову.

- Вот увидишь, Сам, - сказал Кемара, - это пройдет. И ты найдешь другую
девушку, которая тебе больше подходит.

В эту ночь из окна коридора Сока увидел, как Сам выскользнул из дома и
тенью прокрался по направлению к вилле Нгуен Ван Дьеп. Сока даже отошел от
двери в комнату Малис, чтобы проследить за братом - он отправился на виллу
вьетнамца, или, может быть, к Раттане или Рене? Но брат уже скрылся в густых
зарослях.

Сока лежал в постели в обычной после сексуального облегчения полудреме,
когда вернулся Сам.

Сам склонился над сонным братишкой и поцеловал его в обе щеки.

- Где ты был?

- Скажешь, ты меня не видел?

Сока покачал головой и жалобным голосом, каким он редко говорил с Самом,
протянул:

- Бавунг... Мне страшно. Я не понимаю, что происходит. Сам присел на
краешек постели.

- Эй, оун, разве ты не говорил, что папа о нас заботится? Они долго
глядели друг на друга и молчали, и, пожалуй, впервые Сам понял, что Сока
знает о том, что должно вскоре случиться. Он наклонился к Соке и прошептал:

- Теперь не время пугаться, оун. Тебе придется взять на себя заботу о
семье.

Глаза Соки распахнулись от удивления:

- О чем ты говоришь?

- Я ухожу. Я не могу здесь больше оставаться. Скоро выборы. Национальная
ассамблея изберет премьер-министром Лон Нола. Сианук, конечно же, как и в
прошлые шесть лет, останется главой государства. В руках генерала Лон Нола
сосредоточится еще больше власти, и это станет для всех нас концом.

Генерал уже уничтожил сотни и сотни людей в провинции. Когда он придет к
власти, станет еще хуже.

- Куда же ты пойдешь?

- Я отправляюсь к маки. Рене уже поговорил обо мне с одним отрядом на
северо-западе, в Баттамбанге. Туда я и пойду.

- Но почему?

- Потому что, Сока, это единственный способ дать Кампучии свободу. Режим
Сианука сгнил и воняет. Лон Нол - злобный ублюдок, он бы хотел всех нас
уничтожить. Но мы не можем позволить ему этого. Вот почему я должен идти.

Сока дрожал.

- Ты не просто одной со мной крови. Сам, - тихо произнес он. - Ты - мой
лучший друг. Что я стану без тебя делать?

Сам встал и сжал руку младшего брата.

- Жить, Сок. Жить.

Он направился к выходу. Сока глядел на его темный силуэт на фоне открытой
в коридор двери.

- Бавунг... - позвал он.

- Да, малыш?

- Мне так жаль... Я о Раттане. О том, что ты не можешь на ней жениться.

Сам молчал, потом поднял руку и вытер глаза.

- Может, так и лучше, - голос его звучал глухо. - Меня зовет революция.

И он ушел, а Сока еще долго-долго не мог уснуть.

Сам ничего не сказал ни Кемаре, ни Хеме, ни другим членам семьи, и когда
он исчез, Кемара, естественно, первым делом отправился на виллу к родителям
Раттаны.

Там ему сообщили, что Сама не видели и ничего о нем не слыхали с того
вечера, когда Раттана ужинала в его доме. Кемара поверил. Но обращаться в
полицию не хотел: кто знает, к каким выводам могут прийти полицейские в
такое время?

Сока хранил секрет, хоть и терзался, видя, как страдают родители. Но
ничего не смел им рассказывать: если бы Сам хотел, чтобы они узнали о его
намерениях, он бы как-то известил их, оставил бы записку в конце концов. И
Сока справедливо рассудил, что лучше им ничего не знать.

На следующую ночь он долго не мог уснуть, и, как всегда, прокрался к
двери в комнату Малис.

Он уже достал свой распухающий от предвкушения член и пошире распахнул
дверь.

Ночь была жаркой, влажной. Окна распахнуты настежь, шторы отдернуты,
чтобы ничто не препятствовало притоку воздуха.

Малис сбросила покрывало, тело ее белело в темноте.

Сока начал медленно поглаживать себя - наступал его час, час, когда он
успокаивался, обретал внутренний мир.

И вдруг он краем глаза заметил какую-то тень. Он повернул голову вправо,
к окну.

Так и есть! За поднятыми жалюзи он различил какое-то движение, тень,
темнее ночи. За окном кто-то был.

Он уже собирался спугнуть чужака, как вдруг увидел, что сестра подняла
голову от подушки и посмотрела на окно. Она встала, поманила кого-то
пальцем. Сока остолбенел. В окне возникла мужская тень. Человек обнял Малис
и осторожно положил ее на постель. Затем лег сам, наклонился над ней и начал
гладить ее тело. Длинные тонкие руки Малис обвили мужчину, и он взобрался на
нее.

Эрекция у Соки пропала. О Амида, подумал он! Его затошнило. Чары спали, и
он увидел себя как бы со стороны. Он увидел, что он делал ночь за ночью. Как
он мог творить такое? Как мог?!

И он ринулся прочь из своего святилища, превратившегося в место гадких,
грязных воспоминаний. Прибежав в свою комнату, он бросился на постель и
засунул правую руку в щель между стеной и кроватью. Он изогнулся всем телом,
чтобы придвинуть кровать плотнее, и пальцы его оказались в капкане. Он жал
все сильнее, скрипя зубами от боли. Боль росла, разрывала все его
внутренности, но он давил и давил, пока из искалеченной руки не заструилась
кровь и не исчезли все гнусные видения. Он потерял сознание.

Очнулся он от громких криков. Медленно повернул голову и увидел, что
комната полна красными отсветами.

Он застонал и, поддерживая искалеченную руку, выглянул в окно. Небо было
объято пламенем. Слышался вой пожарных сирен, было так жарко, что по спине
Соки побежали струйки пота.

- Сок! - в комнату вошла мать. - С тобой все в порядке?

- Да, мама, - ответил он и спрятал правую руку за спину. Хема обняла его.

- Уходи отсюда. Я хочу, чтобы дети покинули это крыло дома. Пожарники
говорят, что опасности нет, что огонь вряд ли распространится, но лучше не
испытывать судьбу. Ты сегодня будешь спать в нашей с отцом спальне.

- Но что случилось, мама? Чья вилла горит. Хема не ответила и подтолкнула
его к выходу. В гостиной он увидел Малис. Обняв Рату и сонную Борайю, она
глядела в окно, которое отец закрыл, чтобы уберечься от пожара, дыма и сажи.

Сока к ним не подошел - он искал взглядом отца. Отец стоял у входа в дом.

- Не ходи туда! - крикнула мать. - Кемара!

Отец повернулся к нему. На лице и в глазах его играли отблески пламени.

- Делай, как сказала мама, Сок, - мягко произнес он. В лице его была
печаль и нечто большее: страх.

- Что это горит, па?

- Вилла вьетнамца, Нгуен Ван Чиня.

В конце этой недели - почти за месяц до выборов - Кемару забрали. Офицеры
внутренней безопасности явились на виллу без предупреждения, как раз, когда
семья готовилась ко сну.

Сока никогда не видел такого выражения, какое появилось в ту ночь в
глазах матери.

- Беспокоиться не о чем, оун, - говорил отец, одеваясь под присмотром
офицеров. - Я всегда был предан принцу. Я служил ему верой и правдой. Это
какая-то ошибка.

Глаза Хемы были полны слез. Она не могла произнести ни слова. Кемара
расцеловал на прощание детей. Шепнул Соке на ухо:

- Присмотри за семьей, пока я вернусь.

Сока вспомнил, что говорил ему Сам:

- Теперь тебе придется заботиться о семье. Неужели он знал, что случится
с папой? А если знал, как же мог их всех оставить?

Наконец-то Сока уснул. Но снился ему беспокойный и странный сон. Он видел
себя сидящим за обеденным столом рядом с матерью. Она успокаивающе обнимает
его за плечи, а он говорит:?оун?.

В последовавшие затем ужасные месяцы Сока все чаще и чаще спрашивал себя:
что он делает в Пномпене? Как и предсказывал Сам, генерала Лон Нола избрали
премьер-министром, и его стальная хватка чувствовалась во всем.

Но к декабрю стало ясно, что усилий, с которыми правительство старалось
держать в узде сельское население, недостаточно. В начале нового года Лон
Нол решил национализировать весь урожай риса. В деревни были посланы солдаты
- за гроши они насильно скупали у крестьян недавно собранный рис.

Эти акции нового режима встречали все большее сопротивление, но
сопротивление подавлялось со все возраставшей жестокостью. Каждый день до
горожан доходили слухи о новых случаях массовой резни в деревнях.

Сока не находил себе места. Уже через неделю стало ясно, что отец не
вернется. Но мать не хотела, не могла в это поверить. Почти все время она
проводила в королевском дворце, надеясь узнать хоть что-то о муже. Но ни у
Сианука, ни у членов кабинета министров, возглавляемого новым премьером, не
находилось для нее времени.

А однажды солдаты избили ее так сильно, что она не смогла идти. Сока,