целая свора карачуновых "шестерок". Как я предполагал, меня они обшарили,
как мышь, - пустой амбар, а Адашкевича не тронули.
посереди начищенного паркета.
бандитский зам.
него мне в лицо бил яростный свет, словно от прожектора на лагерной вышке.
мощи тырит?
меня от ада спас! И я тебе помочь хочу.
человеку повелевать духами, то чего этот лезет? Я хотел выругаться, но в
присутствии прожектора на верхней полке не смог.
Карачун.
покайся и дай клятву не колдовать. И вали на все четыре стороны.
Аладдин, мы же не собираемся у вас ничего отбирать. У вас есть крупная
нефтяная компания, с руководителями подразделений которой достигнуто
известное взаимопонимание, у вас есть банк с уставным капиталом в полтораста
миллионов долларов, целый портфель российских компаний, вполне приличная
ФПГ, друзья в правительстве и деловых кругах. Если попытаться все это у вас
отобрать - ваши люди зальют кровью слишком много кабинетов. Зачем?
Оставайтесь при своем. Но мы останемся при своем.
Значит, его звонок был ловушкой!
от страны порядочный кусок. Пора и другим что-нибудь оставить.
сильно сомневаюсь, что они состоят в том, чтобы безграмотный парень из
детского дома с бычьими кулаками и куриными мозгами проглотил всю Россию. Ты
же, Аладдин, глупей Жирика!
звонил! А ты меня на блесну словил!
реликвией. По правде говоря, поворачивался Адашкевич так долго, что любой из
моих ребят успел бы вышибить из него дух. По счастью, рядом с ним сидели
Исленов и Тхаржевский, а эти двое тоже не сдавали на мастеров спорта.
выстрелить - я ударил его по руке. Волына отлетела в угол комнаты, а я тут
же врезал коленом ему в пах, переворотился и съездил подъемом стопы по
морде.
свое время Князь не за красивые глазки подобрал, а на подпольном
тотализаторе. По правде говоря, за последнее время я немножечко
дисквалифицировался, но кулак у меня тот еще был: Карачун брякнулся глазами
вверх.
становится необыкновенно дисциплинированным. Когда человеку предъявляют
волыну в качестве аргумента, он обыкновенно редко спрашивает: а умеет ли
этот парень из нее стрелять, и заряжена ли она, и служил ли этот парень в
армии или куковал на медицинской кафедре? Что касается Адашкевича, то он,
например, не снял "макар" с предохранителя, и только полная
неосведомленность Тхаржевского в вопросах человекоубийства мешала ему
заметить этот факт. Зато столь приятное обстоятельство не ускользнуло от
внимания телохранителя Карачуна. Он мягко оттолкнулся от земли, перелетел
через стол и обрушился на Адашкевича. Бандит, вероятно, ожидал, что жидкий
фраер сейчас примется стрелять и, естественно, у него ничего не выйдет, как
у импотента со старой девой. Но замминистра был напуган до такой степени,
что сам, видимо, забыл, что он держит в руках не стило, а куда более
внушительный аргумент. Поэтому он сделал то, чего ни один здравомыслящий
бандит никак не мог предугадать. Вместо того, чтобы нажать на курок, он
зажмурил глаза и изо всей силы долбанул "шестерку" рукояткой по голове. Надо
сказать, что по природе своей Адашкевич был мужик массивный и сильный. Удар
получился внушительный - бандит охнул, скорчился, обрушился на пол и
распластался на паркете подобно использованному гондону.
гранатой ворота и въехали на джипах во двор, щедро орошая всю местную флору
и фауну маслинами, произросшими в цехах тульских оружейных заводов.
некоторое недоразумение. Карачун промазал, я же тем не менее грохнулся о
пол. Причиной тому был не выстрел, а брошенный Адашкевичем ларец. Уже и
сидеть-то в одной комнате с такой штукой мне было несладко; сейчас же, когда
я словил ее рукой, мне показалось, что я пивная жестянка, на которую наехал
троллейбус. Я стал падать на пол, теряя сознание.
Тхаржевский и Исленов смылись еще до этого.
пошевеливаться, сжимая в руках ларец. Это было хуже, чем держать в руках
раскаленный уголь. По всей моей магической шкуре вскакивали волдыри. Но тут
очухавшийся охранник обнаружил меня на полу в состоянии макаронины. Он
немедленно сел на меня верхом и пропел:
тонкими ручками изрядный девятимиллиметровый "магнум".
съездив в висок какого-то не в меру прыткого охранника. Ларец с реликвией
по-прежнему жег мне бок.
завитках дверью. Комната была небольшой, метров десять. Карачун стоял около
мансардного окна с "кипарисом" в руках; у стены, из-за промозглой погоды,
горели дрова в камине. Рядом с камином стоял небольшой стул, на котором
сидел с завернутыми назад руками Яниев.
подпрыгнул, как был со стулом, и покатился под ноги Карачуну. Тот
кувыркнулся, очередь затрещала у меня в ушах, гильзы запрыгали по комнате.
Потом выстрелил я, аккуратно и точно: маслина легла Карачуну ровно между
глаз. Издали казалось, что на лоб Карачуну прикололи красный пионерский
значок. Он дрыгнул ножкой и затих.
кусочек сухого дерева мгновенно вспыхнул в огне, и сотни крошечных саламандр
сбежались потанцевать под свет истинного креста. Я подбежал к Яниеву.
напополам, и я чувствовал, как шевелятся в разорванных жилах тяжелые
оцинкованные пули с поперечным надрезом.
сгорел, и я был бессилен. Впрочем, я был бы бессилен в любом случае. Жизнь
уходила из мента по капелькам, ненасытная пасть ада уже тянула его вниз, и я
видел, как тянется к нему зеленая морда Люцифера и как вокруг визжат бесы...
И ни одного ангела там не было, слышите, ни одного! Ни одного из тех
привратников райской шестнадцатиэтажки, выстроенной для отставных
спецназовцев! Ангелы - такие же крючкотворы, как черти. Продал человек душу
- продал, и их не интересует, по какому поводу. Почтовое отделение ада,
забирайте свой товар, посылка прибыла!
но всей моей силы хватало только на то, чтобы задержать Яниева на мгновение
у края грохочущей бездны, куда его уже тянули острые зубки Асмодея... Яниев
открыл глаза. - А, это ты, Шариф, - пробормотал он. - Ты правильно сыграл...
Теперь ты свободен. Видишь - на шесть лет раньше срока... Теперь ты можешь
опять грабить и убивать.
ему, что не я виноват в его смерти.
заразы излагали мне ультиматум, Сережка с остальными боевиками ставил в позу
"знак качества" испуганных аборигенов в камуфляже.
Шломо Вульф
Контровский Владимир
Трубников Александр
Гуревич Георгий
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей