Чтение 25–й страницы книги ~Отпуск на тот свет~

пусть попробует погнаться... Его машина более скоростная. И более
надежная. Но все равно - преимущество в два часа - это более чем
достаточно.

Синеглазов спросил Золика, сидевшего за рулем:

- С какой скоростью ты можешь ехать по проселочной дороге?

- Какой дороге? - Золик еле сдержал зевок. Они с Марком уже подустали
- сидели за рулем с раннего утра и почти весь день.

Синеглазов принял решение:

- Выметайся! Живо!

Золик удивленно глядел на него и не двигался с места.

- Ну, кому я сказал! Освободи место! Пойди покемарь на заднем
сиденье.

Марк и Золик недоуменно переглянулись: ну и дела! Шеф хочет вести
сам!

Интересно, умеет ли?

Синеглазов заметил, что с места аварии наконец уехала последняя
милицейская машина. О случившемся напоминала только всеми покинутая
разбитая "девятка".

Он подстроил под себя зеркало заднего вида и рванул с места так, что
взвизгнули покрышки. Марк с Золиком восхищенно переглянулись.

Преимущество в два часа... Сравняться по времени, кажется, нереально.

Но БП просил догнать. Любой ценой. Точнее, за сто штук гринов. Бабки
немалые.

Значит, будем догонять.

***

Полковник Зимянин был очень нелюбезен. Он говорил сердито и кратко.

Нет, это не мое решение выпустить задержанных. Это приказ сверху. И
обсуждать его я не буду. Нет, сделать ничего нельзя. Хорошо, капитан,
согласен с вами. Я не правильно сформулировал - не нельзя, а уже поздно.
Но помочь я ничем не могу.

Работайте с тем, что есть.

Петренко знал Зимянина уже восемь лет. За это время он научился
"дешифровывать" своего начальника. Шеф зол и не хочет разговаривать?
Петренко понимал, что Зимянин сердится не на него и не на его ребят. Им
мешают. Им кто-то крепко мешает. И сделать с этим ничего не получается.
Не получается даже у Зимянина. Что уж говорить о Петренко!

Но какая же, черт возьми, преступная халатность - отпустить одного из
главных подозреваемых! И какая простая и грустная концовка: человека
отпускают, и через полчаса находят повесившимся прямо в туалете
аэропорта. Интересно, сам он повесился или ему все-таки помогли?

Петренко приказал экспертам как можно быстрей подготовить заключение
о причине смерти. Ему обещали дать ответ через пару часов.

А сейчас, решил Петренко, поработаем с тем, что есть. Сдаваться
капитан не собирался.

Он принес воды, включил кипятильник и сделал несколько приседаний.

Приседал до тех пор, пока не закипела вода. Потом заварил себе
крепчайшего чая и взялся за досье на Игоря Старых.

Еще утром он позвонил Мишке Хохлову, который занимался в Москве
игроками всех мастей. Попросил - не в службу, а в дружбу - не
отделываться отписками и прислать полную информацию. И побыстрее.

Мишка, конечно, поерничал, поинтересовался - не нужны ли капитану
Петренко еще и ключи от квартиры, машины и дачи Старых?

Но досье все-таки прислал. И прислал быстро. Капитану Петренко
принесли огромный рулон факсовой бумаги - целую поэму, посвященную Игорю
Старых.

***

"Если я буду сидеть и молча страдать, то завизжу или разрыдаюсь", -
думала Таня. Размеренная работа мотора, пролетающие за окном печальные
деревеньки. Дима не отрываясь смотрит в окно, Игорь - прямо перед собой.
Тане было жутко от этой удручающей картины. И вообще жутко от того, что
происходило с ней. И с ними.

Нет, молчать она больше не может. Иначе действительно начнет реветь.
От собственного бессилия. От усталости. Оттого, что хочется оказаться
дома в своей квартире, где стоит ее аквариум с равнодушными ко всему
рыбками. И своя кровать. И своя одежда, а не этот жуткий мешковатый
свитер. Она в нем как деревенская тетка. Как торговка свеклой.

Нет, надо потеребить мужиков и поболтать. Хотя бы о чем-нибудь. Чтобы
разбить эту зловещую тишину, повисшую в машине.

Таня потянулась к Игорю:

- Слушай, ты говорил, что бегал от милиции. Целый год. Чем ты им не
угодил?

***

Так, это уже хорошо, подумал Петренко. Вот и нашелся хотя бы один с
душком. Старых - ранее судимый. Странная статья. За тунеядство. Приговор
- условный. А ведь это был уже 1988 год. Перестройка. Кого тогда сажали
за тунеядство? Да никого!

Значит, подумал Петренко, за этим Старых было что-то куда более
серьезное. Но менты по основной статье посадить его не смогли, поэтому
высосали из пальца и впаяли ему это тунеядство. Чтоб не отпускать
чистеньким...

Хорошо хоть на одного есть какие-то зацепки. А то какая-то
лакированная компания получается. Молодые, высокооплачиваемые.
Рекламист, журналист популярной газеты... Прямо как в пьесе этого, как
его... Арбузова, что ли... Им бы город на заре строить, а они взяли и
вдруг ни с того ни с сего решили захватить пассажирский самолет.

Но что стояло за судимостью Старых? Об этом в досье не было ни слова.

Да и потом - какая связь между осуждением за тунеядство десять лет
назад и попыткой захвата самолета сегодня?

Петренко определенно ничего не понимал в этой компании.

***

Игорь внимательно посмотрел на Таню. Он был хорошим психологом - а
как им не быть профессиональному игроку! - и сразу понял, что скрывается
за ее веселым тоном и небрежными словами. Татьяна боится. Она отчаянно
боится того, что с ними со всеми происходит. Ей нужно участие, ласковые
слова... Или хотя бы просто поболтать - на посторонние темы. Не
обсуждать их положение, не говорить о том, как они будут переходить
границу. Просто поболтать.

Он тепло улыбнулся ей:

- Хочешь послушать байки? Могу рассказать.

***

Игорь продержался в университете два семестра. Мог бы спокойно
проучиться и до диплома - науки давались ему без труда. Когда
однокурсники жаловались на жизнь - что лекции сложные и сессии тяжелые,
- он только посмеивался. С его блестящей памятью и острым умом сдать
экзамены было раз плюнуть. Даже если на лекциях и не показываться. Он с
усмешкой называл университет "отмазкой от милиции" - и учиться не
обязательно, и за тунеядство не привлекут.

Но проблема заключалась в том, что все это стало ему неинтересно.

Неинтересно и скучно. Появляться в универе, общаться с глупыми
однокурсниками, "прогибаться" перед преподавателями... Зачем? Если в
жизни есть вещи гораздо более интересные. Такие, как ИГРА.

На втором курсе он просто перестал ходить в университет и полностью
отдался своей страсти.

У него сложились свои компании игроков - очень отличающиеся от
студенческих.

Была группа физтеховцев и мифистов. Талантливые математики и классные
игроки. С ними он играл в преферанс по десять копеек за вист. Не ради
прибыли, а для того, чтобы получить удовольствие от игры высочайшего
класса.

По пятницам у него был "день покера". В Сандунах собирались
"спекулянты" - или, по-новому, бизнесмены - и играли до субботнего утра.

Попутно заключались сделки: покупалось и продавалось все - от джинсов
до автомобилей, от самолетов до наркоты.

Игорь с удовольствием разделял все прелести покера, но в бизнесе не
участвовал. Зачем? У него был свой, почти гарантированный способ
зарабатывания денег. Он по-прежнему играл в карты с теми партнерами,
которых поставляли ему загадочные "работодатели". Он так и называл их -
работодателями - в глаза и за глаза. А они не обижались...

Регулярно, примерно два раза в месяц, работодатели приглашали его на
"большую игру", с которой он уносил - после выплаты комиссионных - от
тысячи до двадцати тысяч рублей. С кем только не играл - "цеховики" и
директора вполне легальных заводов, популярные артисты и, бандиты,
спортсмены - чемпионы мира и врачи-гинекологи... Но среди его партнеров
не попадалось ни одного по-настоящему профессионального игрока. Об этом
уж заботились его работодатели.

Игорь ни в чем себе не отказывал. Купил трехкомнатную кооперативную
квартиру в новом доме в Строгинской пойме. Каждый год менял машины.
Обедал то в "Узбекистане", то в "Берлине", то в "Арагви". Ездил отдыхать
в Пицунду и Дубулты. Побывал на Золотых Песках и Балатоне. Общался с
самыми красивыми - и самыми дорогими - телками.