Отец Святой, видимо, жаждущий всякого знания в практике
уголовного законодательства.
ковырнул носком кирзового сапога землю "запретки", десятилетиями
стоявшую "под парами".
Ленин из двух фанер склеен, оттого и рассыпался. Наверное,
говорю, и в Мавзолее такое же чучело под колбой балдеет...
строй, - менторским тоном резюмировал колесный вор, пытаясь
вручную определить момент натяжения гусеницы.
обернувшись на него.
обитатель монастырей и тюрем, но тут свое веское хриплое слово
высказал наш бригадный убийца:
потраченные течением времени конструкции малозаметного
препятствия, сметая проволоку и столбы к обочине зоны. Водитель,
воспламенный остронегативными, чувствовалось, воспоминаниями о
своем колониальном прошлом, работал горячо и на совесть.
созерцания разрушительно-революционной миссии бульдозериста,
словно тот воплощал своим действием анархический идеал всемирного
освобождения вольного человеческого духа от оков тюремного
бесправия и прозябания в строго ограниченном вооруженным конвоем
пространстве. Труды предыдущего поколения вертухаев бульдозер
смел в неполные полтора часа.
полете, бля!
проволоке поселковую курицу, которую многоопытный Труболет,
сноровисто из силков освободив, тут же поднял за ноги, отчего
курица моментально погрузилась в состояние нирваны, и этот
простой приемчик я не без любопытства запомнил как одну из
составных частей приобретаемого мной жизненного опыта.
Все лучше баланды...
положительной реакции по поводу такого предложения их сотоварища.
того, в мое распоряжение администрацией лагеря был выделен для
подсобных работ разболтанный грузовичок, и съездить на речку, а
вернее - на канал, извилисто тянувшийся через степь буквально в
нескольких километрах от зоны, особенной проблемы не составляло,
но вот понравится ли данное мероприятие моему шефу - капитану
Тарасову, - вопрос и одновременно ответ.
рядовой Кондрашов.
тырили доски со склада стройбата - они тут неподалеку стоят своим
шалманом... А вы, суслики, - обратился к зекам, - считайте себя
предупрежденными: если возникнет желание сдернуть - давлю на
гашетку, и мы все в отпусках: я - в краткосрочном, вы - в
вечном...
прокомментировал такое образное предостережение конвоира Отец
Святой. - О чем речь вообще, молодой человек!
с каким-то сожалением добавил колесный вор.
имевший в отличие от других право свободного передвижения в
окрестностях зоны и потому страха перед "калашниковым" не
испытывавший.
боками и в самом деле не пожалел: в канале обитало множество
раков, и вскоре, с наслажением выкупавшись, мы сидели на травке в
одних трусах с рядовым Кондрашовым, державшим "калашников" на
голых коленях, наблюдая, как на водной глади мелькают незагорелые
задницы зеков, ныряющих в поисках рачьих нор к илистому
неглубокому дну.
страшились заскорузлые лапы зеков, один за другим покидали
воздушным путем родную стихию, шлепаясь на берег возле ведра с
подсоленной водой.
несколько ворохов сучьев, запалил костер; стараниями Труболета,
проявившего высокую квалификацию походного повара, запеклась в
глине попавшая в тюремные силки, напоследок выполнившие свое
предназначение, жирная курица, а после подоспели и свежесваренные
раки.
ушах, мы возвратились на прежнее место - под забор жилой зоны,
напрочь лишенные желания продолжать какую-либо трудовую
деятельность.
караулу жилой зоны, крайне доброжелательно отнесшемуся к такому
презенту, причем один из дружков ефрейтора Харитонова, имевший в
памятный первый вечер моего пребывания в роте твердое намерение
познакомить меня с бляхой своего ремня, сказал:
Толик, ты хотя и москвич, но не фраер локшовый...
личного состава конвойной роты было явлением повсеместным и
органичным, как и само заимствование данной лексики у осужденных,
с которыми мы составляли, в общем-то, единый коллектив,
разделенный разве условностями униформы и забором, по одну
сторону которого располагались бараки зека, а по другую - наша
казарма.
отправлялись на подневольный труд, вместе возвращались с него, и
неизвестно, кому было тяжелее - зекам или конвою, ибо торчать на
вышке в палящий степной зной или в пронзительный зимний холод с
ураганными в здешних краях промозглыми ветрами ничуть не легче,
чем клепать железки в теплом цеху промзоны и даже таскать кирпичи
на стройке.
а уж свободное время как в лагере, так и в роте проходило по
единому образцу: сон, воскресная киношка, стирка одежды и чистка
сапог.
уголовнички, отбывал не по доброй воле свой срок, считая дни,
оставшиеся до желанной даты освобождения, и жил в одинаково
томительном ожидании ее приближения.
сержанты, в качестве администрации выступали ротный и взводные,
"блатных" олицетворяли старослужащие, а новобранцы пахали, как
лагерные "мужички". Был свой "лепила" - то бишь фельдшер-сержант,
"кум" - замполит, а также стукачи, составляющие его секретную
агентуру, время от времени выявляемые и переходящие после
нанесения им побоев в касту отверженных.
"опущенных"- отношение к гомосекам у всех без исключения бытовало
крайне отрицательное и гадливое.
расконвоированного заключенного, подобного входившему в мою
бригаду Труболету.
далекой периферии, а не в Москве или в Ростове, где нет ни
чистого степного воздуха, ни соответственно звезд над головой,
затуманенных городскими промышленными выхлопами, а про купание в
канале, ловлю раков и возлежание на теплой травке в неуставной
форме одежды - то есть в плавках, подаренных мне колесным вором,
можно лишь отвлеченно и угрюмо мечтать.
и задумчиво грызший травинку, - начну плести сеть, подходящая
нитка имеется. Трехстенку. Сегодня бы поставили - завтра были бы
с рыбой.
горячностью. - Можно бы и завялить; тут, слышал, есть ферма, а
там замечательная кормовая соль...