газавата" погибла, и лишь небольшая часть попала на скамью подсудимых.
ответственности. Всех их понизили в звании и отправили в запас.
ЭПИЗОД 24.
что при входе на аэродром рядом с огромным портретом вождя и отца нации
появился точно таких же размеров портрет с изображением моложавого человека
с длинным лицом и брезгливо оттопыренной нижней губой. После смерти Саддама
Хусейна именно этот человек стал новым отцом нации, но Анвар слишком хорошо
знал его, чтобы восхищаться и преклоняться перед ним, как перед его отцом.
Ведь недаром говорят что нет пророка в своем отечестве. На лбу полковника
иракских ВВС до сих пор виднелся беловатый шрам, уходящий под густую черноту
волос, плод их совместного детства. Тридцать лет назад молодого Хасана
отдали на воспитание в бедную арабскую семью кочевников, обычай идущий из
глубины веков, доля, которой не миновал и сам пророк Мухаммед. Пять лет они,
простые пастухи, прожили с молодым Саддамом, вместе делили и радости и
тревоги, и этот шрам, полученный в драке Анваром был не единственной памятью
о тех давних годах. В тот день молодому Хасану первый раз поручили зарезать
ягненка. Это было просто, они сотни раз видели как это делал отец Анвара и
его более старшие братья, но по какой-то своей дурной прихоти десятилетний
Хасан сначала перерезал ягненку сухожилия задних ног. Тот жалобно блеял, и,
волоча онемевшие ноги, ползал по кругу, а его палач смеялся и показывал
пальцем на свою жертву. Анвару тогда было всего восемь, но он бросился с
кулаками на рослого и более мощного Хасана. Эта драка кончилась тем, что нож
сына Саддама рассек лоб сына пастуха. Взрослые так и не поняли причины ссоры
детей, а те оба молчали, да и ягненок к этому времени уже лежал с
перерезанным по всем правилам горлом. Со временем этот инцидент неожиданно
стал трамплином для стремительной карьеры Анвара эд-Дина. Может сын
Диктатора забыл про тот инцидент, может наоборот, в нем жило чувство вины за
ту невольную кровь, но и Хасан и его отец явно благоволили к сыну пастуха.
По желанию старшего Саддама в семнадцать лет Анвара отправили в Россию
учиться на летчика, и теперь, спустя годы он был командиром элитной
эскадрильи пилотов-акробатов "Соколы Саддама Хусейна", неизбежных участников
всех массовых праздников иракского народа.
него офицерам, и лишь на пороге казармы своей эскадрильи отбросил все лишнее
и переступил порог уже с выражением строгой важности на лице. При его
появлении молодой лейтенант рявкнул команду: "Смирно" и отработанным до
автоматизма голосом биологического робота отрапортовал положенные слова
доклада.
не занятых в полетах офицерах прошел дальше, в раздевалку. Трое его
напарников уже одевались в летные костюмы, и он жестом руки прервал их
попытку стать по стойке смирно. Анвар прошел дальше, в комнату медицинского
контроля. Врач с через чур длинным, висячим носом замерил его давление,
измерил пульс, и, высоко подняв брови, сказал:
будете сегодня летать?
более высокомерным.
имел право носить зеленую чалму.)
самолет. Закончив короткий разговор он вернулся в казарму и так же начал
переодеваться. Трое остальных летчиков дожидались его в предполетном холле,
небольшой комнатке с мягкими креслами и цветными, пестрыми журналами на
столике. Войдя в комнату Анвар покосился в сторону телевизора, где под
бравурную музыку и захлебывающийся голос комментатора по экрану ползли
колонны танков. Это была запись парада пятилетней давности, и полковник
жестом приказал выключить телевизор.
последней тренировке, заход со стороны города и расходимся в тюльпан. Все
понятно?
быть окончен, но отнюдь не в мусульманской стране. Произошел ритуал,
незыблемый для истинных правоверных. Все четверо опустились на молельные
коврики и обернувшись лицом в сторону невидимой Мекки начали бормотать слова
молитвы. Каждый сосредоточился на своем, но перед глазами полковника снова
появился человек с длинной седой бородой и полуприкрытыми глазами слепца.
Тогда, именно в Мекке, во время хаджа, этот святой старик открыл ему,
зрячему, глаза на истинные ценности ислама, на цену жизни и смерти одного
человека.
колен.
начали медленно съезжаться на рулежке. Это были абсолютно одинаковые МиГ-29,
изысканно элегантные в своих стремительных очертаниях. Все было как обычно,
только капитан Абдула пристраиваясь к своему ведомому более пристально
всмотрелся в самолет полковника и несколько удивился. На внешней подвеске,
под крыльями самолета висели управляемые ракетные снаряды. Но раздумывать
над этим было некогда, в наушниках прозвучала команда Анвара.
не меньшей грандиозностью. В пешем строю промаршировал миллион человек, сто
пятьдесят танков прогрохотали единой стальной армадой, чуть не задушив едким
дымом отработанной солярки многочисленных зрителей. Ряды БТРов сменились
зенитными комплексами "Шилка", а когда на площадь вползли ракеты средней
дальности системы "Скат-М", в небе над горизонтом показались стремительно
увеличивающиеся в размере точки.
Все зрители подняли головы, и шестнадцать МиГов с могучим ревом на
минимальной высоте промчались над площадью. Гул двигателей не успел еще
затихнуть, как в небе появилась шестерка "Сушек", затем - два звена
французских "Миражей". Завершать воздушный парад должна была четверка Анвар
эд-Дина.
прокричал ведущий.
затихать вдали, когда словно четыре пули на скорости лишь немного уступающей
скорости звука четверка Мигов на минимальной высоте вынырнула из голубого
горизонта и резко пошла вверх, рассыпаясь в разные стороны и оставляя за
собой цветные полосы многоцветного дыма. Эта эффектная фигура называлась
"тюльпан", и толпа зрителей отозвалась на этот рукотворный цветок
восторженным ревом, тут же заглушенным могучем ревом двигателей. Три
истребителя исчезли из виду, но один из них, совершив громадную "мертвую
петлю" по новой начал заход на площадь, все так же продолжая оставлять за
собой толстый шлейф красного дыма. На трибуне для руководства Саддам Хасан
толкнул рукой командующего ВВС.
генерал. Он досконально знал программу воздушного праздника, и ничего
подобного там не было предусмотрено.
штурвала и нащупал кнопку пуска ракет. В перекрестье проецируемого на стекле
шлема он видел маленький с такой высоты прямоугольник громадной трибуны, и в
последнее мгновение перед тем как нажать на кнопку перед внутренним взором
полковника возник тот черный ягненок, и лицо хохочущего мальчика с
окровавленным ножом в руке.
Анвар эд-Дин много лет удерживал звание лучшего снайпера иракских ВВС.
Грохот, пламя и черные тучи взрывов с разлетающимися во все стороны
обломками трибуны еще не успели осесть, как МиГ снова появился над площадью,
поливая остатки трибуны огнем пушек. После это самолет взял курс на северную
окраину столицы. Когда кончились жилые кварталы и пошла зеленая зона
пригорода полковник снова нащупал рукоять управления огнем. В перекрестье
его прицела появилась плоская крыша роскошной виллы. Именно там в этот
момент обитала женская половина семьи Саддама Хусейна и один из его сыновей,
Хамид, прикованный к инвалидной коляске младший брат, руководитель тайной
полиции Ирака. Рядом с домом голубела округлая чаша бассейна, и первое, что
бросилось в натренированные глаза летчика, лежащая на боку инвалидная
коляска.
смотрела вся вместе. Резко взяв вверх он перевернул самолет в иммельман и
увидел мчащийся по дороге от резиденции черный, роскошный лимузин. Бросив
машину в пике полковник в несколько секунд догнал машину и с ходу полоснул
по дороге пушечной очередью. В автомобиль он не попал, но тот остановился и
из него сыпанули во все стороны люди в однообразных, армейских мундирах.
Анвар скривился, ни один из них не мог быть Хамидом, тот не мог
передвигаться без посторонней помощи. На всякий случай он на обратном пути
все же расстрелял роскошный "Каддилак" и свечой поднял самолет в воздух. За
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Елманов Валерий
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна