Чтение 25–й страницы книги ~В доме напротив~

последним в ряду, не сводил глаз с черной полоски, в два пальца шириной,
вставленной в петлицу, как орденская лента.

- Ван Ромпен!

- Здесь!

Каждому возвращался паспорт.

- Нильсен!

- Здесь!

- Адиль Заки бей!

Мгновенного ответа не последовало. Колин поднял голову и взглянул на
опухшее лицо турка, уставившегося на траурную ленточку, не двигаясь, не
дыша...

- Капитан Ковелаэрт!

- Здесь!

Вот и все. Вернули паспорт. Его рука чуть было не коснулась руки Колина -
и ничего!

Теперь начинался досмотр, команда оставалась в кают-компании.

Моряки расселись кто где. Один из них допил бутылку пива.

- Ну что, старина?

Джон тяжелым взглядом сверлил Адиль бея.

- Ну что - ничего!

Он выдавил жалкую улыбку.

- Видели черную ленточку?

- Да! И глаза его видел. На его месте я бы вас убил.

Как Джон сумел догадаться? Окно в доме напротив, Колин в темноте курит
сигареты... Адиль бей прикрепил к стеклам серую бумагу. А этот русский чуть
ли не десять раз высовывался из окна, осматривал улицу...

- Мне пора уходить. Желаю удачи!

- Вы еще надолго останетесь в Батуме? Джон посмотрел на него так, как
только ему было свойственно, острым и в то же время вялым взглядом.

- Должно быть, навсегда.

- Почему?

Дверь каюты была открыта. За ней виднелась залитая дождем набережная,
огни бара вдалеке, а еще дальше угадывались во тьме переплетения грязных
улочек.

Джон коротко ответил:

- Привык... Прощайте!..

Колин и его подчиненные спустились по трапу. Колин нес под мышкой
портфель. Капитан, проходя мимо него, бросил беглый взгляд на Адиль бея.

Потом началась беготня взад-вперед, подготовка к отплытию, неразборчивые
выкрики команд, грохот кабестана и воды, взбаламученной якорной цепью.

Адиль бей стоял на палубе, опершись о поручни. Казалось, мир ожил,
зашевелился. Здесь и там вспыхивали огоньки.

Какие-то матросы пробежали мимо него. Время от времени трещал звонок
телеграфа, передающего команды в машинное отделение.

То ли шел дождь, то ли это был туман?

Кожа его была влажной, палуба - мокрой. Двигатель стучал все громче.

Рядом мелькнул зеленый огонек, потом красный. Пароход дал три громких
гудка и стал набирать скорость. Батум? Его уже не было видно. Пароход
обогнул мыс, и позади остались темное небо, впереди были уже горы Малой
Азии.

- Капитан приглашает вас к себе. - Стюард ушел. Адиль бей поднялся по
лестнице, услышал громкие голоса.

- Войдите!

В каюте горел яркий свет. Неджла в розовой пижаме хохотала, вставляя в
граммофон новую иголку. Капитан был в расстегнутом кителе. Стюард принес
шампанское.

- Я думаю, вы не откажетесь выпить с нами бокал... Под иглой зазвучало
танго, которое каждый вечер играли в баре. Неджла подпевала, делала какие-то
па, глядя блестящими глазами на обоих мужчин. Потом села на подлокотник
кресла капитана. Потом...

Принесли еще шампанского. Неджла то и дело смеялась. Танцевала, целовала
капитана, потом Адиль бея. Тащила танцевать. Время от времени подмигивала
ему и в то же время ластилась к капитану. В вырезе пижамы видна была грудь,
но Неджла как будто этого не замечала.

Судно равномерно подрагивало. Качка почти не ощущалась, но Адиль бею было
не по себе.

Он думал о Соне. Перед глазами вставало только черное платьице, резиновые
сапоги, шляпка...

Был уже поздний час, когда капитан поднялся и заявил, что пора спать.

Он пожал влажную руку Адиль бея. Неджла осталась в каюте, и едва дверь
закрылась, там опять раздался смех.

Потом задраили иллюминатор. Адиль бей почувствовал тошноту, пробрался к
борту, и там его одолели приступы рвоты. Палубные надстройки белели, как
молоко, несмотря на моросящий дождь. Все вокруг было черным.

Справившись с приступами, Адиль бей стал думать о том, как он объяснит
министру свой неожиданный отъезд. Трусом его не назовешь, он в свое время
сражался при Дарданеллах, а потом за Мустафу Кемаля. И не побоялся поставить
Пенделли на место. Любой врач обнаружит у него в организме следы мышьяка!

У капитана все еще смеялись, Адиль бей вошел в свою каюту, включил свет и
машинально взглянул на иллюминатор, как будто хотел убедиться, что напротив
больше нет никакого окна.

Да и Джон, хорошо знавший эту страну, посоветовал скорее уехать.