на месте. Что со мной было, трудно описать. Среди многочисленных чувств,
бушевавших во мне, на первый план выдвинулось непреодолимое желание
надавать самой себе по морде. Боже мой, какая же я безнадежная,
законченная идиотка! Как я могла так попасться? Ради чего перенесла я
столько мук? Пересекла Атлантику, избежала многочисленных опасностей у
берегов Европы и вот теперь позволила себя обмануть и привезти к шефу, как
глупую корову на бойню! Правда, коров на бойню не возят в белых
"мерседесах", но это было слабое утешение. Как я могла? Почему не
настаивала, что мне надо выйти, поесть, попить, позвонить, послать
телеграмму? Почему я не просила останавливать машину у каждого встречного
полицейского, чтобы бросаться им на шею? Уж тогда бы они меня запомнили,
по крайней мере. О господи, что мне теперь делать?
в штатском.
из крыльев замка. Отчаяние придало мне силы.
восторг, но я очень старалась. А поскольку я поняла, что меня опять ждут
суровые испытания, надо было хотя бы осмотреться. Реку загораживал кусок
стены. Может, попытаться бежать через эту стену? Нет, неизвестно, что за
ней. К тому же меня успеют схватить, пока я буду через нее перелезать. Уж
лучше ночью...
менее роскошным, чем в бразильской резиденции. Техника тоже была на
высоте. Громадный шкаф в стиле барокко оказался входом в лифт,
венецианские зеркала раздвигались сами по себе, как только к ним
приближались. В одной из комнат все стены от пола до потолка были заняты
книжными полками. Одна из них сдвинулась в сторону после того, как нажали
на медный шарик - деталь каминного орнамента, - и перед нами оказался
кабинет шефа. Это было просторное помещение, интерьер которого приятно
разнообразили архитектурные конструкции и кактусы в мраморных горшках.
Посреди комнаты стоял шеф с приветливой улыбкой на лице.
сразу почувствуют симпатию друг к другу или такую же спонтанную антипатию.
Как-то я познакомилась у Аниты с одним человеком, поляком, постоянно
проживавшим в Дании. Это был весьма интересный мужчина. Я тоже не урод. Не
скажу, чтобы нравилась всем без исключения, но и стихийного отвращения как
будто не вызываю. В конце концов, я не косая, не рябая, не совсем уж
лысая, из носу у меня не течет. Короче говоря, новый знакомый был
интересным мужчиной, да и я женщина хоть куда. Тем не менее не успели нас
представить друг другу, как мы почувствовали такую сильную взаимную
неприязнь, которую никакое воспитание, никакие светские навыки не смогли
скрыть. Агрессивная неприязнь излучалась всеми порами тела и, пропитав
воздух, сделала просто невозможным наше пребывание в одной комнате.
интересный мужчина в самом подходящем возрасте, и представьте, блондин!
Темно-русые волосы, карие блестящие глаза, брови немного темнее волос и
такие ресницы, что мне завидно стало. При этом стройный, высокий, но в
меру, прекрасно сложен и прекрасно одет. Можно сказать, идеал мужчины!
антипатию, как и тот земляк, у Аниты. И я готова была поклясться, что
вызвала у него подобное же чувство. Эта взаимная неприязнь возникла сама
по себе, а не только потому, что он посягал на мою свободу и жизнь, а я
держала в своих руках, вернее, в зубах, все его состояние.
комедию друг перед другом. Он собирался играть роль представителя
Интерпола, а я - делать вид, что верю ему. Но как только мы увидели друг
друга, сразу поняли, что не сможем притворяться, слишком сильна была в нас
ненависть.
кабинета.
наконец накормят. Или, может быть, вы и дальше намерены морить меня
голодом?
ты не ценишь.
столе сифона и подняла стакан.
что жестокое обращение приведет к еще худшему результату.
французском языке. Может, нас сблизило единство взглядов на создавшуюся
ситуацию, а может, мы инстинктивно избрали такую форму разговора в
предвидении неизбежной ссоры, при которой трудно будет соблюдать
вежливость. Очень удобно произнести "ты, свинья!" во втором лице
единственного числа, и очень трудно сказать это же в любом другом лице
другого числа.
сел напротив меня.
предложил он. - Каждый из нас располагает тем, в чем заинтересован другой.
Ты держишь в руках мои деньги, я - твою жизнь. Ведь так?
потеряешь деньги. Я же, сидя на твоих деньгах, потеряю жизнь. Ты видишь
какой-нибудь выход? Я лично нет.
раздумал. Не то у тебя окружение, да и тебе доверять нельзя. Потом я
собирался тебя обмануть, но не вышло. Когда ты поняла правду?
убедилась окончательно.
идиоты мои подчиненные! А так, говоря по-честному, какого языка ты и
вправду не знаешь?
что никогда в жизни мне его не выучить. А теперь, мой дорогой, если ты
немедленно не дашь мне есть, я отказываюсь продолжать разговор. И плевать
мне на тебя, да и на себя тоже. Ничего ты из меня не выжмешь, потому что
жизнью я не дорожу. Можешь убить меня хоть сию минуту, и не морочь мне
больше голову.
упрямство, потому что, взглянув на меня внимательно, он удовлетворенно
улыбнулся и нажал на какую-то кнопку. Раздался негромкий звонок.
из стены выехал накрытый стол.
наблюдал за мной. В тот момент, когда я потянулась к тарелке, он отодвинул
от меня стол.
отъехал.
перестала владеть собой. Хладнокровно, сознательно я дала выход слепой
ярости.
предпринять. К сожалению, он сидел слишком далеко от меня, поэтому я не
могла разбить все блюда непосредственно об его голову, но все их
содержимое полетело прямо в него. Без единого звука крушила я все, что
было в пределах досягаемости, стараясь по возможности как можно больше
предметов бросить в противника. Он и не пытался остановить меня, видимо
понимая, что с таким же успехом можно останавливать разогнавшийся паровоз.
Он даже не встал с кресла и лишь пытался защитить себя подносом, как
щитом. В заключение я налила себе в стакан воды из сифона, а сифон изо
всех сил грохнула о мраморный горшок с кактусом. Этот заключительный
аккорд вполне удовлетворил меня, я отпила немного воды, а остальную
выплеснула в него, повторив "за твое здоровье".
вытащил из кармана платок, вытер лицо, стряхнул с костюма остатки пищи и
опять нажал на кнопку.
уберут.
стороны, что ты не обманула моих надежд.
наводили порядок. Стол с обедом был подан второй раз, и я принялась за
еду, полная решимости убить его, если он опять начнет выкидывать фокусы.
Когда я уже кончала есть, он сказал: