ветерка.
остановились, чтобы подождать остальных. Теперь царила полная тишина. Корак
бесшумно вскарабкался на дерево, которое склонялось над изгородью. Он
огляделся вокруг. Наконец-то настало время действовать. Павианы обступили
деревню. Он всю дорогу старался им втолковать, что они не должны трогать
белую самку, находящуюся в деревне. Всех же остальных Гомангани он отдавал
им на растерзание. И, подняв голову к небу, он издал протяжный вой. Это был
сигнал.
Гомангани. Перепуганные воины выскакивали из хижин. Матери с детьми на руках
кинулись к воротам. Ковуду собрал своих воинов вокруг себя и бросился с ними
на нежданных врагов. Копья тучей полетели в ревущее стадо зверей.
юношу во главе тысяч бешеных павианов. Им не пришлось долго сопротивляться.
У них не хватало времени доставать из колчанов стрелы. Со всех сторон
деревню окружали павианы; они терзали несчастных негров клыками и когтями, и
самым диким, самым кровожадным, самым свирепым из них был Корак, Убийца.
остановился; предоставив своим союзникам преследовать бегущих, он направился
к хижине, где была заключена Мериэм. Хижина оказалась пустой. Корак с
отчаянием бросился по деревне, обошел одну за другой все хижины -- Мериэм
нигде не было. Где же она? Он был уверен, что бегущие негры не увели ее при
бегстве с собой, -- в этом случае он увидел бы ее.
Волна кровавой ярости ударила ему в голову. До него доносился вой павианов и
крики обреченных жертв; он бросился с диким рычаньем туда. Когда он пришел
на поле битвы, павианы уже начинали уставать; черные, сбившись в кучу, с
отчаянием отражали натиск немногих обезьян, которые все еще продолжали
кидаться на них.
его. Как раненая львица, он бросался то туда, то сюда, нанося своим кулаком
сокрушительные удары.
увертываясь от ответного удара, сшибал с ног второго. Его союзником был тот
суеверный ужас, который при одном его виде возникал в сердцах чернокожих: не
человеком считали они этого белого воина, рычащего, как дикий зверь, этого
повелителя свирепых павианов. Он был духом лесов -- страшным богом зла,
который пришел покарать их за неповиновение. И лишь немногие негры решались
сопротивляться и поднимать руку на божество.
остановился, прерывисто дыша. Он жаждал новых жертв. Павианы толпились
вокруг него. Пресытившись кровью и устав от битвы, они легли на землю.
подсчитывал потери. Народ его был в панике. Никто не хотел больше оставаться
в этой стране. Они не соглашались вернуться в деревню даже для того, чтобы
захватить свое имущество. Они бежали все дальше и дальше...
искать Мериэм. Он уничтожил этим последнюю возможную связь между собой и
людьми доброго Бваны, которые были посланы к этой деревне, чтобы отыскать
его в роще джунглей.
время рвалась в джунгли на поиски своего Корака. Бвана -- так она продолжала
называть своего благодетеля -- послал отряд верных людей в деревню Ковуду,
чтобы узнать у старого дикаря, откуда он достал эту девочку. Бвана поручил
им кроме того выведать у негров, не слыхали ли они чего-нибудь про
человека-обезьяну, которого зовут Корак. Если бы оказалась маленькая
надежда, что такая обезьяна действительно существует, он велел во что бы то
ни стало разыскать ее. Бвана был почти убежден, что Корак -- плод
болезненной фантазии девушки. Он думал, что, испытав на себе жестокое
обращение негров, пережив столько мук в плену у шведов, она потеряла
рассудок. Но со временем, когда он лучше присмотрелся к ней в обычных
условиях тихой жизни на африканской ферме, он вынужден был констатировать,
что девушка вполне нормальна во всех отношениях; и он часто подолгу
задумывался над разгадкой ее странного рассказа.
так называл ее Бвана), очень заботливо относилась к одинокому и бесприютному
найденышу. Мало-помалу она прониклась горячей любовью к девочке за ее живой,
добрый и открытый нрав. И Мериэм отвечала ей такой же привязанностью и
глубоко уважала ее.
была уже не дикой, полуголой Тармангани, а изящно одетой европейской
девушкой. Она сделала большие успехи в английском языке: Бвана и Моя Дорогая
отказывались говорить с ней по-арабски, с тех пор как она начала учиться
по-английски.
покинутой всеми жителями. Люди на несколько дней разбили лагерь в
окрестностях деревни и систематически обыскивали джунгли, но никаких следов
Корака не нашли; им не встречались даже большие обезьяны, о которых говорила
Мериэм. Эти известия повергли девушку в отчаяние; она решила сама
отправиться на поиски Корака, но Бвана уговорил ее подождать несколько
недель. Он сам пойдет искать Корака, когда найдет свободное время. Но
проходили дни и месяцы, ничто не изменялось, и Мериэм продолжала тосковать
по Кораку.
Она была очень красива: густые, черные волосы окаймляли смуглое лицо,
дышавшее здоровьем и невинностью. Тоска по Кораку разрывала ей сердце, но
она старалась скрыть свое горе.
Однажды Моя Дорогая в шутку заговорила с ней по-французски; к величайшему ее
удивлению, Мериэм ответила ей тоже по-французски. Правда, говорила она
медленно, запинаясь, но чрезвычайно правильно, как говорят люди, с детства
знающие французский язык. Они стали говорить по-французски каждый день, и
Моя Дорогая удивлялась тем непостижимо быстрым успехам, которые делала
девушка. Стараясь припомнить слова, которые заданы были ей на урок, она, к
своему собственному изумлению, вспоминала совсем другие французские слова,
которых никогда не учила. Ее учительница, англичанка, чувствовала, что
произношение Мериэм лучше ее собственного. Впрочем, учиться читать и писать
по-французски девушке было очень трудно.
спрашивала Моя Дорогая. Мериэм покачала головой.
видела французов в дуаре. Отец ненавидел французов и враждовал с ними. Я
никогда не слыхала этих слов, но они почему-то кажутся мне очень знакомыми.
Я не могу понять, почему они кажутся мне такими знакомыми...
каким-то письмом. Когда Мериэм узнала содержание письма, она пришла в
большое возбуждение. К ним едут гости! Несколько английских дам и молодых
людей из аристократического общества приняли приглашение, которое послала им
Моя Дорогая, и приедут на месяц, чтобы поохотиться и побродить по джунглям.
Мериэм ждала их с большим нетерпением. Каковы они? Будут ли они обходиться с
ней так же мягко и ласково, как Бвана и Моя Дорогая, или они такие же
бессердечные, как все прочие белые? Моя Дорогая сказала ей, что все они
очень славные, и что Мериэм, несомненно, полюбит их. Они такие деликатные,
воспитанные!
обнаружила никакой застенчивости; как-то даже не верилось, что она дикарка
из джунглей.
их с любопытством, предвкушая новые, неизведанные удовольствия. Казалось,
она ничем не отличалась от всякой другой молоденькой и хорошенькой барышни,
которая ожидает гостей.
старших мужчин. Младший из них был мистер Морисон Бэйнс, сын британского
лорда, очень богатый молодой человек. Он успел уже изведать все развлечения,
которые могли дать ему европейские столицы, и теперь был рад случаю побывать
на другом континенте и испытать новые приключения и новые наслаждения.
внимания. Но он был не прочь насладиться новизной африканской жизни и
извлечь из новых незнакомых людей максимум возможных удовольствий. Со всеми
он был учтив и любезен -- разве что чуть-чуть высокомерен по отношению к
тем, кого он считал ниже себя; надо, впрочем, оговориться, что он был на
равной ноге с весьма немногими.
здравого смысла: он понимал, что если он считает себя вправе взирать на
прочих людей свысока, то и прочие люди могут чувствовать себя вправе
смотреть свысока на него; поэтому, он старался прослыть демократом и славным
малым. Он и вправду был славным малым. Конечно, его эгоизм бросался в глаза,
но никогда не становился обузой для его друзей и знакомых. Таким, по крайней
мере, был мистер Морисон Бэйнс в Европе; каким он мог бы оказаться в
центральной Африке, предсказать было трудно.
благодетели сочли благоразумным не рассказывать никому о ее необычайном
прошлом, и все считали ее их воспитанницей, не расспрашивая о ее
происхождении. Всем она показалась очень милой, простой, веселой; гости
постоянно удивлялись тому, как сильно она любит джунгли и как хорошо их
Сертаков Виталий
Ильин Андрей
Ильин Андрей
Доценко Виктор
Шилова Юлия
Курылев Олег