скопление экипажей. "Почему?" -спросил Жнльнорман. "Из-за ряженых".
"Чудесно, -заявил дед, - поедем по бульвару! Наши молодые люди женятся, они
вступают в серьезную эпоху жизни. Пусть напоследок полюбуются на маскарад".
Жильнорман и Жильнорман с Жаном Вальжаном. Мариус, по обычаю, еще
различенный с невестой, ехал в следующей. Свадебный поезд, свернув с улицы
Сестер страстей господних, включился в длинную вереницу экипажей, тянувшихся
нескончаемой цепью от улицы Мадлен к Бастилии и от Бастилии к улице Мадлен.
паяцы, арлекины и шуты не унывали. Зимой 1833 года всеми владело веселое
настроение, и Париж перерядился в Венецию. Теперь уже не увидишь такой
масленицы. Вся жизнь превратилась в карнавал, потому-то и нет больше
настоящих карнавалов.
площадках, галереях, крышах театров теснились зрители. Помимо масок,
внимание привлекал обычный в канун поста, как и в день скачек в Лоншане,
церемониальный марш всевозможных экипажей. Тут были коляски, крытые повозки,
одноколки, кабриолеты, следовавшие по распоряжению полиции в строгом порядке
гуськом друг за дружкой, словно катясь по рельсам. Тот, кто едет в таком
экипаже, одновременно и зритель и зрелище. Полицейские направляли по обеим
сторонам бульвара две бесконечные параллельные вереницы, двигавшиеся
навстречу друг другу, и следили, чтобы ничто не нарушало этого двойного
течения, этого двойного потока экипажей, стремившихся одни вверх, другие
вниз- одни к Шоссе д'Антен, другие к Сент -Антуанскому предместью.
Украшенные гербами экипажи пэров Франции и иностранных послов занимали
середину проезда, свободно передвигаясь в обоих направлениях. Некоторые
великолепные и шумные процессии, в особенности Масленичного Быка,
пользовались тем же преимуществом" Среди всенародного парижского веселья
проследовала, щелкая кнутом, и Англия, с оглушительным грохотом прокатила
почтовая карета лорда Сеймура, осыпаемая язвительными насмешками толпы.
стражники, из дверей солидных семейных рыдванов, набитых тетушками и
бабушками, то и дело высовывались свежие личики ряженых детей, семилетних
Пьерро, шестилетних Пьеретт, очаровательных малышей, гордившихся, что и они
принимают участие во всеобщем ликовании, преисполненных сознания важности
этой шутовской игры и степенных, как чиновники.
тогда та или другая из параллельных цепей останавливалась, пока узел не
распутывался; достаточно было замешкаться одной коляске, чтобы задержать всю
вереницу. Затем движение восстанавливалось.
правой стороны бульвара. Напротив Капустного моста произошла небольшая
задержка. Почти в ту же минуту остановился и второй поток, с другой стороны
бульвара, направлявшийся к улице Мадлен. Свадебная карета очутилась как раз
напротив коляски с ряжеными.
парижанам. Если бы во вторник на масленой или в четверг в середине поста их
не оказалось, в этом заподозрили бы неладное и пошли бы толки: "Тут что-то
нечисто. Верно, ожидается смена министерства". Целая орава Кассандр,
Арлекинов, Коломбин, колыхающихся над головами прохожих, всевозможные
смешные фигуры, начиная с турка и кончая дикарем, маркизы в обнимку с
Геркулесами, рыночные торговки, от ругани которых заткнул бы уши сам Рабле,
как некогда опускал глаза Аристофан при виде менад, парики из пакли, розовые
трико, франтовские шляпы, шутовские очки, дурацкие колпаки с прицепленной
бабочкой, задорная перебранка с пешеходами, руки в боки, вызывающие позы,
голые плечи, лица в масках, разнузданная непристойность, разгул бесстыдства
на колесах с кучером в цветочном венке, - вот что такое повозка с ряжеными.
античной красоты, все более искажаясь и грубея, обратилась в масленичное
гулянье. А вакханалия, некогда увенчанная гроздьями винограда, залитая
солнцем, смело открывавшая мраморную грудь в божественной своей полунаготе,
у нас, под суровым дыханием севера, поникнув в мокрых лохмотьях, стала
называться в конце концов карнавальной харей.
монархии. В приходно-расходных книгах Людовика XI значилось, что дворцовому
казначею было отпущено "двадцать су турской чеканки на три машкерадных
рыдвана для простонародья". В наши дни эти шумные ватаги тащатся всегда в
каком-нибудь древнем дилижансе, громоздясь на империале, или же вваливаются
скопом в казенное ландо с откинутым верхом. В один шестиместный экипаж их
набивается человек двадцать. Они пристраиваются на сиденьях, на откидных
скамейках, на краях откинутого верха, на дышле. Некоторые сидят верхом на
экипажных фонарях. Едут стоя, лежа, сидя, согнувшись в три погибели, свесив
ноги. Женщины сидят на коленях у мужчин. Эти живые пирамиды из беснующихся
горланящих людей видны издалека над колыхающимся морем голов. Битком набитые
повозки возвышаются среди общей толчеи, точно горы, струящие веселье. Оттуда
сыплются словечки Коле, Панара и Пирона, приправленные уличным жаргоном.
Оттуда изрыгают на толпу площадной катехизис. У перегруженного и несуразно
разросшегося экипажа вид самый победоносный. Впереди шум и гам, позади - дым
коромыслом. Там вопят, поют, галдят, гогочут, корчатся от хохота; там
грохочет веселье, искрятся насмешки, пышет румянцем благодушие; две клячи
тащат этот шутовской фарс, развернувшийся в апофеоз; это триумфальная
колесница Смеха.
звучит здесь подозрительно. У него своя цель. На него возложена обязанность
доказать парижанам, что карнавал состоялся.
мрачные тайны, наводят философа на размышления. За этим притаилась правящая
власть. Вы живо ощущаете таинственную связь между уличными агентами и
уличными девками.
способна вызывать безудержное веселье, что нагромождение бесчестья и позора
может разлакомить толпу, что полицейский сыск, служа проституции
пьедесталом, забавляет улицу площадной руганью, что улице любо глазеть, как
тащится на четырех колесах чудовищная груда живых тел, в мишуре и лохмотьях,
в грязи и блеске, горланя и распевая, что зеваки рукоплещут этому торжеству
всех пороков, что для простонародья праздник не в праздник, если в толпе не
прогуливаются эти выпущенные полицией двадцатиглавые гидры веселья. Но что
поделаешь? Эти телеги с человеческим отребьем, в лентах и в цветах, осуждены
и помилованы всенародным смехом. Всеобщий смех - соучастник всеобщего
падения нравов. Иные непристойные увеселения разлагают народ и превращают
его в чернь, а черни, как и тиранам, необходимы шуты. У короля есть Роклор,
а у народа Паяц. Париж - город великих безумств, кроме тех случаев, когда он
бывает столицей великих идей. Там карнавал неразрывно связан с политикой.
Надо признать, что Париж охотно смотрит комедию, которую разыгрывает перед
ним гнусность. Он требует от своих властителей -когда у него есть властители
-только одного: "Размалюйте мне грязь". Рим отличался теми же вкусами. Рим
любил Нерона. А Нерон был великий скоморох.
тащившая безобразную ораву замаскированных женщин и мужчин, застряла по
левую сторону бульвара в то самое время, когда свадебный кортеж остановился
по правую. Ряженые в коляске увидели на той стороне бульвара, как раз
напротив, карету с невестой.
настоящая свадьба.
поезд, опасаясь к тому же полицейского окрика, обе маски отвернулись.
дела по горло, так как толпа принялась задирать их и зубоскалить, выражая
этим, как принято на карнавале, свое одобрение: обе маски, завязавшие
разговор, принуждены были наравне с товарищами смело вступить в битву со
всей улицей, и им едва хватало боевых снарядов из их площадного репертуара,
чтобы отражать град непристойных шуток черни. Между масками и толпой
завязалась отчаянная перебранка чудовищными метафорами.
испанец с непомерно длинным носом и громадными черными усами и тощая, совсем
молоденькая рыночная торговка в полумаске - тоже заметили свадебный поезд и,
пока их спутники переругивались с прохожими, начали меж собой тихую беседу.
коляска с ряжеными вымокла под дождем; февральский ветер неласков; сильно
декольтированная девица, с усмешкой отвечая испанцу, стучала зубами от
холода и кашляла.
этого парижского плясуна.
Круз Андрей
Каргалов Вадим
Андреев Николай
Роллинс Джеймс
Махров Алексей