Чтение 244–й страницы книги ~Фаворит (роман-хроника времен Екатерины I)~

гу, что адмирал Чичагов на этот раз поступил очень правильно:

- Не знаю, кто научил его отдать якоря, но видно, что эти варвары
выстроили стенку словно из кирпичей...

Порывистый ветер часто кренил шведскую эскадру, идущую с моря: волны
заплескивали открытые порты нижних деков, из которых торчали пушечные
морды. Русские корабли держали паруса свернутыми и потому стояли на ров-
ном киле. Сближение происходило в абсолютной тишине... Крен мешал шве-
дам, их залпы оказались бесполезны. Зато первый же залп русских рванул
паруса головного корабля шведов, на трепещущих ошметках ткани он едва
сумел отвернуть в сторону.

- Наконец, это невыносимо! - воскликнул герцог.

Подавая пример другим, его "Густав III" пошел на русских, желая сбить
их с якорей. Во время разворота рангоута флагман получил от русских пор-
цию ядер. Одно сумасшедшее ядро, косо взлетев кверху, убило на марсе
матроса. С высоты мачты, раскинув руки и ноги, убитый полетел вниз. Но
краем бушлата он застрял в блоке! Напрасно марсовая команда тянула кана-
ты - блок заклинило прочным сукном английского производства, и флагман
шведского флота потерял управление. Из люков выбегали матросы, огонь
русских батарей сметал их с палубы. "Густава III" несло прямо на русскую
линию...

- О боги! - взмолился герцог. - Неужели мне предстоит позор плена
из-за паршивого блока, в который попал кусок вонючей тряпки от дохлого
матроса?!

Русские отлично видели всю безнадежность шведов.

- Эх! - разнеслось по русской эскадре, как один общий вздох, когда
покойник сорвался с блока, освободив его шкивы для работы, и тогда пару-
са "Густава III", снова заполоскав от порыва ветра, помогли флагману от-
бежать подальше...

Не так повезло идущему следом "Принцу Карлу": не в силах выбраться
из-под огня, он спустил свои флаги.

Шведы отступили, а "Раксен-Стендер" сел на мель и шведы устроили на
нем пожар, чтобы корабль не достался русским. Герцог Зюдерманландский
признался Смиту:

- Сегодня я понял, что испытывает мышь, когда попадает в мышеловку...
Будем считать, что нам повезло! И да поможет всевышний моему брату коро-
лю во Фридрихсгаме.

...На другой стороне Финского залива, в полном неведении событий, жил
и трудился гарнизон пограничного Фридрихсгама: здесь стояли корабли и
батареи, в госпитале лечились раненые, в город съехалось немало вольно-
наемных работников и жен офицеров. 1 мая бригадиру Слизову доложили, что
ночью в морс блуждали странные огни. Слизов сообразил:

- Откуда быть кораблям, если Чичагов в Рсвеле, Круз в Кронштадте, а
принц Нассау-Зиген с нами?

- Очевидно, появились шведы.

- Но лед в Карлскроне и Ловизе еще не сошел.

- А может, шведы "выломались" изо льда?..

Близнецы Курносовы обедали на двухмачтовом коттере "Кречет", где ко-
мандирствовал Платон Гамалея, лучший астроном флота. Великий трезвенник,
он в бокалы мичманские подливал сливки.

- У вас глаза молодые, - сказал он, - с палубы оглядитесь за острова-
ми: что там в море творится?

Петр и Павел вернулись в кают-компанию:

- Ясно виден синий штандарт с тремя коронами.

- Так это королевский! Значит, Густав рядом...

Шведская эскадра открыла огонь по батареям, уже покинутым, и по ули-
цам города, не ожидавшего нападения. Уже пылал городской мост, гарнизон
спешил укрыться за стенами форштадтов, из госпиталя на валы крепости ка-
рабкались раненые, крича:

- Подавай ядра! Где порох?..

Срочно созвали офицерский совет. Комендант Фридрихсгама, служака из
немцев, предложил крепость сдать:

- Де Роберти сдал Рогервик, и его не повесили.

- Еще повесим! - предрек бригадир Слизов. - Сначала выслушаем мнение
младших. Так положено. Прошу господ мичманов...

- Сражаться! - запальчиво отвечали близнецы Курносовы. - Инвалиды да
больные из госпиталя уже на пушках...

Слышалась музыка королевских оркестров. Начальник крепостной артилле-
рии (тоже из немцев) сказал, что пушки есть, ядра есть, зато нет карту-
зов для засыпки пороха.

- Взять из лавок весь шелк, всю бумагу, - велел Слизов. - Всем бабам
кульки свертывать, картузы сшивать... быстро!

Шведы уже стояли на фарватере. Их оркестры гремели. С валов крепости
стреляли из ружей инвалиды и раненые. Курносовы сбежали к пристани, ког-
да к ней подвалила шлюпка под белым флагом. Шведский офицер назвался ба-
роном Розсном.

- Я прислан самим королем, - сказал он по-русски. - Мне нужен комен-
дант крепости Фридрихсгама.

- Он болен, - единогласно соврали близнецы.

- Тогда прошу начальника артиллерии.

- Он вчера умер.

- Как странно! - заметил барон Розен. - Тогда передайте волю моего
короля своему начальству: Фридрихсгам должен сдаться безо всяких усло-
вий. На размышление - два часа!

За эти два часа женщины гарнизона навертели кульков из бумаги, нашили
из шелка "картузов", в которые и насыпали пороху. Старинные пушки времен
царя Гороха открыли пальбу по шведским кораблям, и синий штандарт с тре-
мя коронами убрался за каменистые острова...

Офицеры собрались на городской площади возле ратуши, обсуждая: что
делать далее? С моря прилетела бомба и, сорвав с головы Слизова шляпу,
треснулась в булыжники, дымно воняя. Петр Курносов схватил бомбу, стал
выдергивать из нес запал.

- С ума ты сошел, парень! - кричали все, разбегаясь.

- Ой, горячая! - ответил Петр, отбросив бомбу...

Два дня близнецы сражались на бастионе, пока не кончились ядра. Гама-
лея звал их на катер обедать:

- Вы же голодные, ребятки, ничего не ели...

3 мая ветер развел волну, хлынули дожди. В крепость вошли пехотные
батальоны, присланные на подмогу. Полуголые шведы возились в воде, сни-
мая пушки со своих затопленных канонерок. Они пытались поджечь их, но
дожди заливали пламя. 6 мая король еще раз рискнул прорваться с судами
на фарватер, но крепость встретила его таким яростным сопротивлением,
что он был вынужден отвести свой флот в открытое море...

Только теперь примчался курьер - от Чичагова:

- Наша эскадра отогнала шведскую от Рсвеля!

Слизов не дал курьеру даже покинуть седло:

- Скачи обратно! Передай Чичагову, братец, что наш гарнизон отогнал
флот короля от Фридрихсгама...

Жители уже кинулись в церквушку, солдаты и матросы на радостях стави-
ли свечки перед образом Николы Морского, хранителя всех плавающих. Де-
сятки, сотни, тысячи свечей - все они запылали, и перед иконой вдруг вы-
росла плотная стенка пламени. Священник гарнизона первым осознал опас-
ность и в ужасе бил верующих кадилом по головам, крича в исступлении:

- Да кто ж так молится? Спалите вы меня...

- Спасайтесь! - орали верующие. - Горим...

С моря король Густав III увидел пламя над Фридрихсгамом. Офицеры со-
ветовали его величеству вернуться:

- Наверняка это крепость объята пожаром.

- И пусть горит, а мы идем прямо на Петербург!

9. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

Сиятельный граф Безбородко (как всегда, приоткрыв от усердия рот и
сожмурив глаза, заплывшие от ожирения) бодро строчил в ставку Потемки-
на-к Попову: "Производится ныне примечания достойный суд. Радищев, со-
ветник таможенный, несмотря, чго у него и так было дел много, которыя
он, правду сказать, и правил изрядно и бескорыстно, вздумал лишния часы
посвятить на мудрования... выдал книгу "Путешествие из Петербурга в
Москву", наполненную зашитой крестьян, зарезавших помещиков... Книга сия
начала входить в моду у многой шали; сочинитель взят под стражу".

Пожалуй, даже Вольтера в юности Екатерина не читала с таким внимани-
ем, с каким в старости прочитала "пагубную книгу". Петербург притих: ря-
дом с именем Радищева поминалось имя Степана Шешковского. Екатерина пос-
лала книгу Радищева в Яссы - Потемкину. Но теперь для него любое раздра-
жение императрицы невольно связывалось с тем "зубом", который он мечтал
выдернуть. Что-то мрачное творилось там, на Олимпе власти, кажется, Ека-
терина была уже склонна запретить даже собственные сочинения: ведь ее
переписка с Вольтером теперь выглядела крамольной...

- Сказывают люди приезжие, - доложил Попов, вездесущий, - что якобы
прокурор Зубов, отец "новичка" нашего, проводит в московские губернаторы
князя Александра Прозоровского.

- Дурака-то этого? А - зачем?

- Противу мартинистов и Новикова...

Потемкин знал: Екатерина подкрадывалась к Новикову давно. А что могло
связывать Новикова с Потемкиным? Да ничего, кроме того памятного с юнос-
ти дня, когда их одновременно исключили из университета "за леность и
тупоумие". Начальство ошиблось: "лентяи и тупицы" стали миру известны,
только один ублажается в Яссах, а другой гоним на Москве... Большой зна-
ток религиозной литературы, Потемкин всегда был противником литературы
мистической. Но если Екатерина утверждает, что литература обязана воспи-